Бешеная. Королева проклятых

АЛЕКСАНДР

В комнате кромешная темнота. Полная луна, сияющая на небосводе проложив дорожку от небес до земли падает мне на лицо, освещая его и придавая моему образу ещё больше мрачности, делая его более зловещим. Я стою у окна, любуясь красотой ночи. В моей руке бокал со свежей, ещё тёплой кровью из которого я то и дело потягиваю. Ничто не нарушает моего покоя, разве что несдерживаемые всхлипы страха и боли девушки в окровавленном платье, той что посчастливилось стать на сегодня моим десертом.

Сделав большой глоток, я не сразу проглотил его, а как самый настоящий сомелье покатал живительную влагу с привкусом железа во рту, про себя отметив, что намного лучше было бы не делать надкус у неё на шеи, а после собирать струящуюся из вены кровь в бокал, а испить прямо так. Присосавшись, как пиявка. Так и мороки было бы меньше и кровь оставалась бы дольше тёплой, но в последние годы мне всё больше и больше нравилось играть в эстета. Именно поэтому оттопырив мизинец, я как аристократ, которым я кстати и являлся медленно, не спеша потягивал из бокала, так, как если бы это была не кровь, а вино и я находился бы не один в гостиной, а на светском рауте или балу в присутствии расфуфыренных дам и не менее нарядных мужчин. Сделав ещё один глоток, я блаженно прикрыл веки, в голове заиграла мелодия вальса и перед глазами замелькали танцующие пары. Хотя я лично предпочитал танго, танец страсти, который мне очень нравился, но который было не принято танцевать в приличном обществе. У каждого человека есть гаденькая тайна, этот танец и любовь к нему была моей, когда я ещё был чист и абсолютно наивен. Тогда, когда я думал, что из — за этого своего секрета мне уготована дорога в ад. Как же глуп я был тогда…

Стиснув зубы, я окунулся в прошлое, прошлое в котором я ещё не был вампиром. Вспомнил, как впервые увидел, как танцуют танго в одном известном борделе Лондона, там куда меня привёл отец, когда мне исполнилось шестнадцать лет, чтобы я стал мужчиной и окончательно попрощался с детством. Я хорошо помню свою первую женщину, её звали Мерит и она была восхитительно прекрасной. Никто не мог сравниться с её грацией. Я как завороженный часами мог смотреть, как она танцует. Её гибкий и стройный стан, плавность движений и красота околдовывали. Она была создана, чтобы мерцать на сцене, как главное украшение, как бриллиант, но вместо этого волочила свои безрадостные дни в одном из борделей большого города, ублажая толстых, потных господ, которые напившись до беспамятства шли исполнять свои извращённые сексуальные желания ни домой к жёнам, а к молоденьким девицам согласным на всё за стопку помятых банкнот. Образ этой женщины, как и её смерть врезались в мою память навсегда. То как она научила меня танцевать танго, то как смеялась с моих наивных признаний в вечной любви и заверениях, что как только я самостоятельно встану на ноги и начну зарабатывать сразу же выкуплю её из борделя и женюсь на ней. Даже на смертном одре, умирая от сифилиса я видел перед глазами не лицо священника, исповедующего меня и слышал не его голос, я видел её, слышал её смех и стоны удовольствия, которыми она щедро поощряла меня во время наших свиданий. Став в пару с воображаемым партнёром, она снова танцевала для меня, но в этот раз я точно знал, что этот её танец особенный от того, что для меня он последний. Это был уже не просто танец страсти, это был танец смерти. Моей смерти.

Глубокий вдох и рванный выдох вырвался из моей груди, а с губ против моей воли, как молитва сорвалось её имя, Мерит…

После её смерти у меня было много женщин, слишком много. Я знал всех публичных девушек своего города и с десяток дам из высшего общества, причём не только вдов, но и замужних дам и девиц на выданье. Все они были утончённые, хорошо воспитанные и нарядно одетые, но не одна из них не смогла коснулась моего сердца, как это удалось обычной девке с дешёвого борделя. В отличие от всех эти благородных дам её любовь была доступной, но в то же время она была чистой и бескорыстной, в ней не было ни капли лжи. Она получала за неё деньги, но несмотря на это отдавала намного больше, она отдавала свою молодость, нежность, страсть, свою жизнь в конце концов. Прошло столько лет, а воспоминания о ней всё ещё гнилой раной кровоточили в моей груди.

Скрип открывающейся двери выдернул меня из болезненных воспоминаний, сделав ещё один глоток я продолжил не подвижно стоять спиной к своему посетителю. Мне хотелось скрыть печать воспоминаний, что я знал сейчас тенью боли и потерь отпечаталась на моём лице. Хороший хозяин не должен показывать слугам свою слабость и уязвимость. Тем более это не стоит делать с таким, как Константин. Этот вампир истинное порождение ада, он его родной сын.

Когда последний отпечаток моего тяжкого душевного бремени испарился я, повернувшись лицом к Константину, сделав вид, что так сильно задумался, что только его заметил, спросил:

— Константин, ты уже вернулся? — вопрос был риторическим, но вампир всё же ответил на него.

— Да, мессир. Я уже пару минут нахожусь здесь, но не осмеливаюсь прервать Ваших размышлений.

Махнув головой в знак того, что он всё сделал правильно, я продолжил:

— Ну, что ты мне поведаешь о нашем общем друге? Слухи не врут?

Немного замявшись, заламывая руки он стал переминаться с ноги на ногу, так как будто бы хотел по-маленькому в туалет, но так как в нашем случае это невозможно это могло означать, что вести, что он принёс меня не порадуют.

Молчание затягивалось, бросив грозный взгляд в его сторону, я недовольно произнёс:

— Ну и чего ты молчишь, так как будто бы воды в рот набрал и переминаешься с ноги на ногу будто бы тебе отлить нужно? Если ты решил взять «рекламную паузу» для большей эффектности своей информации, то ты уже явно её передержал. Давай выкладывай, что там у тебя.

— Мессир слухи подтвердились, Людвиг действительно взял полное шефство над этой девчонкой и всюду её за собой таскает и сам таскается за ней. Не скрывает своих к ней чувств и даже просил передать Вам, что она его женщина, но…

— Что, но? — нервно перебил я Константина, мне хотелось, чтобы он как можно скорее перешёл к сути, а не начал, как он любит заходить из далека и лить воду. Мне сейчас нужны чёткие прямые факты, без всякий домыслов, предположений и догадок!

Очевидно уловив моё настроение, Константин поспешил исправиться:

— Но все его чувства не больше, чем симуляция.

— Ты уверен? — задумчиво вздёрнув бровь спрашиваю вампира.

— Более чем. При всём его желании выглядеть влюблённым, он таковым не выглядит. Да и мы же с Вами знаем колдуна как никто другой. На что он готов пойти и кого изображать ради того, чтобы всё было как он хочет.

— Да, это так. Людвиг невероятно упрям, если поставил цель или загорелся какой — либо идеей его никто и ничто не остановит, даже сам сатана, но я слишком долго живу на этом свете и меня очень тревожит тот факт, что иногда люди меняются. Колдун конечно же твой друг, мне он вообще, как сын, бесспорно он один из нас, но все люди меняются, а он, не взирая на все его достоинства всё-таки человек. Не могло ли так случиться, что такое сильное и необъяснимое чувство, как любовь всё же нашло лазейку к его сердцу? Что если он действительно влюблён в эту ведьму, а ты в порыве своей привязанности к нему и дружеских чувств заблуждаешься? Подумай хорошенько, твоя ошибка в данном вопросе может всё сильно осложнить.

— Поверьте, Александр, я не мог ошибиться, Людвиг всё тот же, — после этих слов воспоминания о том времени, когда Людвиг, как и Константин служил на меня вихрем ворвались в моё сознание, капая бальзамом на мою израненную душу. Эти двоя были настоящей убойной командой, одно упоминание о них внушало животный страх не только на моих врагов, но и на союзников. Но если Константин всегда был извращённой натурой и большим маньяком по части пыток, которые он устраивал, не боясь замарать руки скорее, чтобы порадовать себя, нежели для защиты меня и моих интересов, то Людвиг всегда был рассудителен, спокоен и сосредоточен, как хирург в операционной. Он ничего не делал просто так. Все его действия всегда были оправданы и тщательно взвешены. За него и его деяния мне никогда не приходилось оправдываться перед советом паронормов, как за Константина и это, несмотря на то, что всё, что после него оставалось — это выжженная земля. В нём я видел равного себе, я мечтал иметь такого сына. Сколько у меня было планов относительно его, а потом появилась эта Аннабель и всё рухнуло… — неприятное воспоминание об этой женщине заставило вспомнить о другой, будто бы опомнившись я вернулся к разговору.

— Ну тогда это хорошо, хорошо… — в задумчивости протянул я, возвращаясь в реальное время. — А девчонка? Скажи она действительна так непосредственна и необузданна, как говорят?

— Бешеная баба, мессир! Сущая гарпия! — брезгливо скорчив лицо произносит он, а я по его реакции понимаю, что девчонка ему не понравилась и возможно всё действительно не так просто, как он говорит. Чувства затуманивают разум, похоже мой верный слуга не так уж объективен. Не стоит полагаться на его суждения, это будет ошибкой. Ну ничего, завтра я сам смогу увидеть картину целиком и сложить недостающие кусочки пазла.

Озвучив эту мысль у себя в голове, уточняю:

— Ты же не забыл ему передать приглашения на ужин? Они придут?

— Как можно? Конечно же я всё передал, так как Вы мне и велели. Они придут, можете даже не сомневаться! — принялся распинаться мой слуга.

— Замечательно. Тогда нам нужно устроить такой приём, какой они захотят не смогут забыть! — воодушевляясь произнёс я.

— Все будет устроено в лучшем виде, как и всегда. Декорации, платья и костюмы, много искусственного света и живых цветов, самые дорогие блюда и алкоголь и конечно же вальс… Всё будет так, как Вы любите!

Ухмыльнувшись сам себе, я произнёс:

— Никакого вальса. Мы встречаем не обычную гостю, такую вальсом не впечатлишь. Танго, мы будем танцевать танго.

— Как прикажите Александр, танго, значит танго. Вы правы это будет даже лучше, — поклонившись, не выказав даже ни капли удивления поддержал мою идею Константин. — Я могу идти и передать Ваши распоряжения о подготовки к завтрашнему празднику слугам?

Хищно улыбнувшись, обнажая клыки и свою чёрную душу я, указывая жестом в тёмный угол кабинета, туда где по-прежнему вся в крови держа руку на шеи сидит девушка, произношу:

— Ещё есть время. Для начала подкрепись, завтра ты мне будешь нужен в хорошей форме, — этому зверю не нужно повторять дважды, глаза его заволакивает беспроглядная тьма, оголяя свои клыки он медленно, словно в танце надвигается на загнанную в угол жертву. Гостиную оглашают дикие крики девушки и звук разрывающейся плоти. Его клыки впиваются в её мягкое податливое тело, разрывая кожу и вспарывая вены, кровь фонтанирует из всего её тела, марая его и всё вокруг, но он не останавливается. Константин продолжает разрывать её, получая невероятное извращённое удовольствие. Глядя на то, как он наслаждается процессом, я завожусь. Поглаживая твёрдую плоть через ткань брюк не могу сдержать стона удовольствия. Отдёрнув руку выхожу вон из гостиной на поиски своих жён, сегодня я чертовски голоден им придётся очень постараться чтобы утолить мой голод.

Глава тридцать первая