Муж в наказание-2. Свобода любой ценой

32. Слишком реально, чтобы быть сном

Два месяца спустя.

Детский плач слышится вдалеке. Надрывный. Сердце вздрагивает. В животе все переворачивается.

Это мой ребенок. Мой сын плачет, но я не вижу его. Ничего не вижу. Здесь очень темно, как в бункере. 

Бросаюсь ползком вперед, однако упираюсь в стену. С другой стороны тоже нет выхода. Меня окружают четыре стены тесной камеры. В ней воздух слишком душный и тяжелый. Он оседает в моих легких металлической стружкой, отчего дышать становится невыносимо больно. Каждый последующий вдох мне дается труднее предыдущего.

Становлюсь на колени, головой ударяясь о низкий потолок камеры. Паника. Слезы льются рекой. Мне страшно. Этот страх отличается от всех остальных, ощущающих мной когда-либо. Никогда мне не было ещё так страшно. 

Я на ощупь исследую стены. Каждый сантиметр проверяю на наличие ручки или хотя бы вентиляции.

Нет здесь ни одного, ни другого.

Я погибну. Задохнусь, если не выберусь отсюда.

 — Помогите! — кричу я во весь голос, барабаня кулаками по стенам. — Эмир?!

В ответ я слышу собственное эхо, врезающее в виски и пронзающее голову насквозь.

— Я здесь! Слышите? Вытащите меня отсюда! Мой ребенок...

Жду, когда эхо отскачет от всех стен и умолкнет, затем наваливаюсь телом на обжигающую холодом поверхность, ухо прикладываю к нему. Прислушиваюсь, стараясь заглушить бешенный сердечный ритм.

Кроме постепенно замедляющегося шума крови и шороха юбки моего праздничного платья ничего больше не слышно.

Сажусь. Ноги притягиваю к груди, натягиваю подол до самых щиколоток и обнимаю колени, раскачиваясь взад вперед.

Как я здесь оказалась?

Последнее, что помню, — мы с Эмиром договаривались прокатиться по магазинам, чтобы докупить недостающие продукты и украшения для праздника.

— Пожалуйста... прошу вас, я здесь... — хриплю я, борясь с головокружением.

Внезапно я ощущаю присутствие ещё кого-то. Лицо овевает чье-то прохладное дыхание. Словно сама смерть решила понаблюдать за моими муками.

Волосинки, выбившиеся из собранной прически, колышутся и прилипают к мокрой щеке. Чужое дыхание становится ближе. Чем оно ближе — тем сильнее ощущаются иглы мороза на коже.

— Кто здесь? — испуганно выпаливаю.

Руку резко выбрасываю вперед. Там пустота. 

Внезапно через пустоту просачивается тихая музыка — проигрыш узнаваемой с первой мелодии песни "Happy Birthday to You".

— С днем рожденья, Эмир! — напевают разные голоса. Я узнаю в них голоса наших друзей. — С днем рожденья, Эмир! С днем рожденья, с днем рожденья, с днем рожденья, Эмир!

Слышится звон бокалов. Детский смех, свист, хлопушки и аплодисменты, заглушающие музыку.

— С днем рождения, Эмир! — разрезает ликования гостей звонкий голос Аны. — Извини, выпить за тебя не могу, сам понимаешь! Поэтому поднимаю этот бокал чудесного яблочного сока за твое здоровье и здоровье твоей большой и дружной семьи! Жду не дождусь твоего тридцатилетия. Уж тогда-то мы отожжем на полную катушку!

— С твоим двадцати девятилетием! Будь счастлив, дружище! — к поздравлениям подключается Шах.

— Эмир, мне безумно жаль, что я пропустила столько дней твоих рождений, но знал бы ты как мне приятно, что ты пригласил нас в свою семью, — женский голос мне кажется знакомым, но я не припоминаю кому он может принадлежать.

Паника охватывает меня с новой силой.

Как же я? Вы забыли про меня!

Голоса не смолкают. Музыка становится все громче. Праздник в самом разгаре, но почему-то никто из наших гостей так и не заметил моего длительного отсутствия.

Эмир должен был обратить внимание, что меня нет. Должен был!

— Дорогой, сегодня самый счастливый день!

Я судорожно хватаю ртом воздух, мой разум проваливается в черную дыру.

Нет. Нет. Нет.

Сворачиваюсь в клубок и накрываю руками голову, чтобы не слышать больше ничего. Попытка безуспешная. Голоса у меня в голове.

— Я так ждала этого дня. Так ждала, чтобы за одним столом собрать всех тех, кого ты любишь. Ты не прогадал. Они тоже очень любят тебя. Все мы любим тебя, Эмир, а я в особенности. Я не знала что подарить человеку, который ни в чем не нуждается, поэтому решила обойтись маленьким презентом. Надеюсь, он тебе придется по вкусу.

— Что это? — спрашивает Эмир.

— Открой и увидишь. Ну же. 

Я не схожу с ума. Не схожу. Нет.

Это же был мой голос. Это я поздравляла Эмира последней. Но как такое возможно?

— Прочь из моей головы! Я не сумасшедшая! Не сумасшедшая! Нет! 

— Что там? Что? Отрывай скорей! — слышно как Анастасия вся извелась.

Гости притихли. Я тоже. Это стало настолько реальным, что я буквально перед глазами вижу, что там происходит.

По моей просьбе мы украсили наш сад гирляндами и разноцветными шарами, установили резные беседки, прекрасно гармонирующие со сверкающим неоновым фонтаном. В вечернем небе сад смотрится волшебно: пестрит яркими красками, насыщенный чистый воздух переливается перламутром от отражающихся огней. Родные и друзья обступили Эмира со всех сторон. Держа перед собой коробочку мятного цвета, он трясет её у уха, затем принимается развязывать белый атласный бант. Скользнув по крышке тот падает на траву, к нашим ногам.

Эмир нервничает. Хотя с чего вдруг ему нервничать в свой день рождения? Но я улавливаю как гулко стучит его сердце, как оно дробит его ребра, колотится в грудную клетку. И мое старается угнаться за ним, подстраиваясь под его ритм.

Он улыбается, поднимая крышку. Я дрожу от волнения. Пульс ускоряется.

Я не знаю что там. Не знаю. Но та Диана, которая сейчас рядом с ним, знает.

Эмир заглядывает внутрь, улыбка постепенно сползает с его красивого лица. Несколько секунд он стоит молча и неподвижно.

Момент истины.

— Диана? — он возвращает мерцающий взгляд на меня, дыхание его прерывисто. — Ты... 

— Ну что уже там? Сколько можно? — в нетерпении выкрикивает Гарнер сквозь толпу гостей.

Эмир не реагирует. Он продолжает смотреть на меня. Только на меня, словно кроме нас в саду больше нет никого.

Он снова улыбается мне. Только его улыбка становится ещё краше, чем была.

Мы всех утомили затянувшейся паузой, особенно Анастасию. Она выхватывает коробку у Эмира. Секунды ей хватает, чтобы все понять.

— Это снимок! Снимок УЗИ! А-а-а-а! — верещит Ана. Она бросается на нас и вешается на шеи, задевая своим огромным животом мой пока ещё плоский. — Не может этого быть! Элмасы ждут ещё одного ребеночка! Поздравляю вас!  

Из всех здесь присутствующих Анастасия самая "беременная", однако это нисколько не мешает ей быть самой активной.

Зажмуриваюсь, жадно хватая ртом последние остатки воздуха. Горло удавкой передавило, смертельными объятиями. Я скоро отключусь. Потеряю сознание. Если уже не отключилась, поскольку голоса резко прекратились.

 — Меня кто-нибудь слышит? Ау! Я все еще здесь! Вытащите меня, прошу вас... — хриплю я из последних сил, теряя всякую надежду на спасение.

Внезапно тишину пронзает громкий хлопок. Он похож на...

Выстрел!

Волосы на теле встают дыбом, когда мою голову заполняют крики: женские, детские. Они мешаются друг с другом. Они отчаянно зовут на помощь.

Боже... Там творится нечто страшное.

Сидя на полу, я зажимаю голову между своими коленями. Хочу спрятаться от хаоса, от душераздирающих воплей.

Выстрелы повторяются. Снова и снова. Я насчитываю как минимум десять выстрелов, а затем вновь наступает тишина.

Сквозь сомкнутые веки просачивается свет. Я поднимаю голову и в один миг прихожу к расслаблению.

Сон... Это был кошмар...

Я лежу на полу в детской. Наверное я задремала, пока укладывала Марка спать, и мне приснилась такая жуть. Самый жуткий сон из всех, что когда-либо мне снились.

Я поднимаюсь, поправляю юбку своего платья и прическу, затем спускаюсь на первый этаж, поскольку Марка я комнате не обнаружила.

В доме тихо. Очень тихо для вечернего времени.

— Эмир, ты в доме? — в ответ тишина. — Кармен? Карменсита!

Входная дверь распахнута настежь, отчего холл наполняется посторонними запахами. Они исходят с улицы. Но этот запах далек от привычного аромата цветов, растущих в нашем дворе. Он тошнотворный, мерзкий.

Закрываю нос ладонью, чтобы меня не вывернуло наизнанку от этого смрада.

Может, все гуляют на заднем дворе?

Я сворачиваю за угол дома и ступни мои тотчас врастают в землю.

Крик застревает в груди, так и не выбравшись на свободу.

Я не верю... Не верю своим глазам.

Наш волшебный сад усыпан телами. Повсюду кровь и гильзы валяются от пуль, а в воздухе ощущается запах пороха... и смерти.

Одиннадцать. Десять выстрелов на одиннадцать человек.

Волна непоправимой боли сшибает меня с ног. Я заваливаюсь на траву и кричу. Что есть сил кричу, вонзив свои пальцы в рыхлую землю. Кричу, потому что больше ничего не могу сделать, а голоса нет. Я плачу, а слезы больше не идут.

Пытаюсь подняться и снова заваливаюсь на землю. Сил в ногах нет. У меня больше ничего нет. Ничего не осталось, кроме всепоглощающей боли.

Встаю на четвереньки и ползком добираюсь до Гарнера. Переворачиваю его тяжелое тело на спину и прикладываю палец к шее, нащупывая пульс.

Мёртв. Он мёртв.

Ползу к живой изгороди. Сквозь слезную пелену вижу Шаха и Анастасию с простреленными лбами, и меня выворачивают наизнанку.

— Простите... Я не хотела... Не хотела, чтоб так вышло.

Рядом с супругами в траве лежит Кармен и Мария. Можно было бы подумать, что они спят, но насквозь пропитанная в крови их светлая одежда ставит под сомнение это предположение.

Все здесь мертвы: и Мерьям, чей голос я не признала, и Арслан, и даже крошка Элиф.

Господи боже.

— Марк! Марк, сынок...

Откуда-то во мне берутся силы. Я вскакиваю на ноги, переступаю бортик фонтана, где в воде лицом вниз неподвижно лежит мой сын.

Я беру его на руки. На нем нет ни единой царапины, но он как и все здесь, уже не дышит. Марк захлебнулся водой.

— Родной мой, — прижимаю я его обмякшее тельце к груди. — Нет, дыши, дыши...

Я наступаю на что-то твердое. Взгляд падает вниз, а там Эмир. Держа в руке снимок УЗИ, он сидит, спиной прислонившись к балке беседки. Он смотрит на меня, но в открытых глазах его уже нет жизни. Они погасли, как и все во мне.

— За что? За что ты так с ними? — ору я не своим голосом, взывая к небесам.

Я падаю на спину, разворачиваю голову и встречаюсь со знакомыми глазами. Моими глазами, с ресниц которых скатываются загустевшие алые капли крови. * * *

— Диана, — любимый голос нежно нашептывает у уха: — Диана, что за дела?

Вздрогнув, подпрыгиваю на месте.

— Что с тобой? Почему ты спишь за столом?

Эмир тревожно осматривает мое лицо, прикладывает ладонь ко лбу. С меня пот льется в три ручья. Домашняя майка вся мокрая, хоть выжимай.

— Ты не заболела? Может, отменим сегодня гостей? Перенесем на завтра?

Я молчу, будто воды в рот набрала, не в силах оторвать взгляд от Эмира.

Не могу отделаться от своего сна, предчувствия или что это было вообще? Такое ощущение, что разум мой все ещё в нашем саду среди мертвых тел.