Сны Русалки. Рождественское желание

Глава 3. Безумство любви

У него не было ни одного шанса поступить как-то иначе. Жадный влюблённый взгляд Малики говорил сам за себя. Пока луч солнца не убьёт её, она будет помнить эти поцелуи, сильные руки, подхватившие её, его страстность, борющуюся с удивлением.

— Малика, я холодный, — он ещё оправдывался.

— Ничего, — шептала русалка, стягивая его куртку. Вязаный свитер полетел на пол уже в спальне. Стефан занёс Малику туда на руках. Он умудрился сказать, что Малика “прекрасная”, “потрясающая”, а потом она запретила ему говорить. Им было чем заняться.

Он оказался ещё лучше, чем Малика думала. А ведь она мельком раньше видела Стефана без рубашки. Летом он носил обтягивающие футболки, и о том, что тело у него шикарное, пожалуй, догадывались все. Но морские боги, он превзошёл все её ожидания!

Не смотря на запрет слов, Стефан всё-таки назвал Малику по имени, прежде чем оставить без одежды. Хотя по сути и одежды на ней не было. Русалка ожидала, что он оставит и чулки, и сапожки. Так скорее всего поступил бы любой мужчина, и Стефан не оказался исключением. Правда позже он их с неё всё-таки снял — они ему, видите ли, мешали. Малика долго гладила Стефана по лицу, шее, мощной груди и красивым сильным рукам. Она как с цепи сорвалась в последнюю ночь на земле. Она не подозревала, что может любить кого-то с такой страстью.

А потом Стефан заснул. Расслабленно, как у себя дома, он развалился на соседней подушке, раскинув руки и даже не обняв Малику. Заснул он быстро и спал совершенно безмятежно. Малика же никак не могла заснуть. Она ещё долго наглаживала Стефана по груди поверх одеяла, перебирала его волосы, сжимала его руку, водя по рельефу мышц. Подобравшись поближе, она его понюхала, поцеловала, слегка укусила — он не проснулся. Всё-таки счастливо выдохнув, Малика прижалась к тёплому мужскому боку и уставилась в потолок. Она может себе позволить полежать так ещё совсем немного, а потом надо будет тихо собраться и выскользнуть из квартиры. Её взгляд упал на настенные часы. Всего-то двенадцать ночи, до рассвета ещё довольно далеко. Ей, конечно, нужно повидать маму с теткой, но и о Стефане она мечтала так долго, что никто не посмеет её упрекнуть, если она полежит с ним неподвижно хотя бы полчасика рядом.

Она повернула голову, чтобы смотреть на него. Так хорошо было чувствовать его тепло, его запах, слышать его дыхание. Почему за эти десять лет она не решилась провернуть что-то подобное? Боялась, что наутро он смущённо улыбнётся и исчезнет из её жизни? Что кроме неловкого разговора и предложения остаться друзьями её ничего не ждёт? Её пугало, что может не получиться никакого приличного “завтра”, но когда никакого “завтра” и так нет, становишься смелее.

Малика провела взглядом по комнате. Чемодан собран, вещи готовы. Можно немного расслабиться. Стефан пошевелился, устраиваясь поудобнее и что-то пробормотал во сне. Малика усмехнулась — какой он стал. Как медведь! Милый северный мишка. А был совсем другим. Её память перенесла её в тот день, когда она впервые увидела Стефана в море, на скалах.

Было холодно, в море плавали льдинки. Действительно так и было, ведь встретились они тоже зимой. А потом встречались чуть ли не каждый день до кануна Рождества. Нет, всё-таки не каждый — Стефан заболел после того, как свалился в воду. Его не было почти неделю, но потом, всё ещё болезненный, слабый, он снова пришёл.

В ту первую встречу он засмотрелся на неё, полез за ней по камням и свалился. Малика вытащила его, обескураженного, дезориентированного, умудрившемуся поскользнуться, стукнуться головой. И при всём при этом Стефан плохо видел. С другой стороны — видел бы он хорошо, он бы рассмотрел русалочий хвост. Малика долго ждала помощи, а дождавшись, уплыла в море.

Через неделю спасённый снова пришёл на камни. И он её звал. Имени он тогда не знал, поэтому кричал: “Эй, рыжая, эй!” Цвет её волос он всё же разглядел.Малика дежурила у камней каждый день, переживая за юношу, поэтому и в тот день она была там и она к нему выплыла.

— Что ты делаешь в воде, сумасшедшая? — спросил Стефан.

— Я пловчиха. Будущая чемпионка мира по плаванию в холодной воде, — не моргнув и глазом, соврала Малика. Да даже если бы она вовсю без остановки моргала, Стефан бы не заметил.

— Вылезай ко мне, на камни! — предложил он и протянул ей руку.

— Нет, в воде теплее, — продолжила нести чушь Малика. Хотя, возможно, это и не было полностью чушью. — Я не хочу в мокром купальнике сидеть на ветру на холодном камне. В воде сейчас лучше.

— Ни за что не поверю! — покрутил головой Стефан.

— Может, я не хочу сидеть рядом с тобой полуголая? — продолжила хитрить Малика.

— Не будет большой беды, если ты будешь сидеть рядом совсем голая, — беспечно выдал юноша. — Я почти ничего не вижу.

По тому, как он зарделся, Малика решила, что он врёт.

— Что-то ты видеть должен, иначе бы не смог добраться сюда по камням!

Юноша не ответил. Он внимательно всматривался в воду, а русалка думала, насколько надёжно её скрывает морская пена?

— Стефан! — наконец-то произнес юноша и протянул руку для рукопожатия.

— Малика! — ответила русалка и протянула в ответ свою.

Руки они пожали, но Стефан попробовал вытащить Малику из воды на камень. Русалка рассердилась и так крутанула хвостом, чтобы вырваться, что чуть сама не сбросила Стефана в воду.

— Ненормальная! — только и прокричал Стефан. — Я больше болеть не хочу!

— Зачем же тогда сидишь на холоде? — съязвила Малика.

— Мне тут хорошо. Я чувствую себя ближе к родителям.

Малику удивили его слова, и она спросила, о чём он? Стефан рассказал ей грустную историю, о том, что они всей семьей плыли на пароме, который затонул, попав в шторм. Родители погибли, а Стефан выжил, но повредил зрение. Как именно это произошло, он так и не понял. Во время аварии на него упало что-то тяжёлое, он получил травму лица и сотрясение мозга, заодно повредил глаза. Но, как ни странно, на лице не осталось ни одного шрама. Зато остались шрамы в душе.

— Я не хочу болеть, потому что из-за постоянных простуд мне откладывают операцию на глазах, а я уже не могу ждать — так хочу снова всех детально видеть.

Малика посочувствовала и посоветовала больше не падать в ледяную воду. Но она всё равно радовалась, когда Стефан приходил. Они подолгу разговаривали. Чтобы как-то маскировать хвост, Малика придумала брать с собой тяжёлый большой плед и куталась в него. Так у них получалось сидеть вместе на камнях. Хоть и не рядом, но всё же лучше, чем постоянно плавать вокруг. Малике пришлось признаться себе, что она немножко рада, что Стефан плохо видит, иначе он её тут же бы раскусил.

Про плавание и море она могла рассказывать очень долго, а Стефан, в свою очередь, говорил о семье.

Оказывается, у него был кот, который очень любил сладкое — постоянно тащил всякое со стола. Стефан же как раз сладкое не любит, и был не против.

Малика узнала, что кот умер. Причём совсем недавно — уже в квартире двоюродных дяди и тёти Стефана, единственных родственников, у которых он жил после смерти родителей.

Ещё Малика узнала, что отец Стефана был владельцем фабрики игрушек, это было их фамильным делом. И Стефан скоро вступит в наследство. Это казалось таким странным не только Малике, но и самому Стефану тоже. После Рождества ему вскорости должно исполниться восемнадцать лет, и тогда управляющий отца, присматривающий за Стефаном — тот самый Мардек Гвенден, запустил бы процедуру перехода собственности к юному Лемму. Пока же дядя и тётя считались единственными опекунами.

— Знаешь…— как-то раз начала разговор Малика, — ты не выглядишь болезненным и хилым. И совсем не боишься холода, ветра и моря. Почему же ты так много и часто болеешь?

— Если честно, и сам не знаю, — пожал плечами Стефан, раскручивая термос с чаем и протягивая Малике. — Я раньше почти совсем не болел. А после аварии постоянно чувствую сонливость и слабость.

— И всё равно ходишь сюда гулять, — покачала головой Малика. — И как опекуны тебя отпускают?

— Они знают, куда я бегаю, но, мне кажется, они боятся сказать мне хоть слово против. Они видят, что на море мне становится лучше.

— Всё-таки странно… — не поверила Малика. — Если бы мой племянник свалился в воду, а потом неделю болел, я бы, наверное, не отпустила его гулять в такое опасное место. Тем более, если предстоит серьезная операция на глазах.

— А сама ты тем временем плаваешь себе в ледяной воде, сеньорита моржиха, — рассмеялся Стефан. — Что это вообще за вид спорта такой? Как ты не подхватила воспаление легких?

— Я тренированная, — фыркнула Малика, хотя она тоже сомневалась, что есть люди, которые могли бы повторить её заплывы.

— Хочешь печенья? — спросил Стефан, протягивая ей бумажный кулёк. — Домашнее, тётя сама для меня пекла.

— Ты вроде говорил, что не любишь сладкое, — припомнила Малика, принимая кулек.

— Не люблю, но неудобно отказываться, — нахмурился Стефан. — Тётя каждый день ради меня стоит у плиты. Она совсем не знает, чем меня порадовать.

— Я сейчас не хочу, но… возьму с собой, — вздохнула Малика, ей совсем не хотелось, чтобы Стефан давился печеньем тёти из вежливости. Он, наверное, был хорошо воспитан и просто выкинуть печенье не мог.

— Оно не размокнет? — засомневался Стефан.

— Я подниму его высоко над головой, когда буду плыть к себе.

— Почему ты не выходишь на берег здесь? Я бы проводил тебя, — спросил Стефан.

— Мне ближе к дому с другой стороны пирса, да и все мои вещи там. Я же не пойду голышом.

В её рассказах было много неточностей, которые Стефан замечал. Но она юная и красивая девушка, а он не хотел рисковать её вниманием и общением. Должно быть так. Либо он действительно был слишком слаб, чтобы сомневаться в её словах.

Они ещё немного поболтали, потом Стефан поднялся на ноги, собрал свои вещи в рюкзак, попрощался с Маликой и попрыгал по камням в сторону берега.

Малика, хоть и сказала “до свидания”, всё же тихонько следила за тем, чтобы Стефан благополучно добрался до берега. Юноша был слишком слаб.

— Почему он никак не выздоравливает? — размышляла Малика, направляясь к себе. Плыть ей предстояло довольно далеко, но она проделывала этот путь каждый день ради Стефана.