Седьмое евангелие от «ЭМ»

– Ну, это вряд ли Герма, – Слава показал пальцем на камень, что торчал из земли.

– Конечно нет, но вообще-то мы, практически, по библейской земле ходим. Лес стоит на скальной возвышенности. Наслоений мало. Ты же помнишь поваленные деревья ураганом. Корневища практически плоские. Здесь в семидесятых годах нашли прямо на поверхности бронзовую железяку, возраст которой на тыщу лет больше возраста времён Христа. Так что, кто его знает, когда эти камни устанавливали. А их много в этом лесу. Я больше двадцати знаю.

Они двинулись дальше.

– Франц, вы над книгой продолжаете работать, – Слава вдруг сменил лесную тему.

– Практически закончил. Пару приложений осталось написать. Во вселенной чисел увяз. Просто невозможно оторваться. Интереснее, чем в нашем лесу. Представляешь, построил диаграмму первых производных. Выглядит, ну прямо взрыв…

– В «экселе» строили?

– В «экселе». Каждое число просто жёлтеньким кружком обозначал. Для первых тридцати тысяч чисел. Так в этом «взрыве» отчётливо видны чёрные прямые линии на жёлтом фоне. Числа так кучно сидят, что кружки выглядят, как сплошная чёрная прямая. Из нулевой точки выходит и в бесконечность. Причём, без всяких просветов. Картинка просто завораживает. Никто ведь ещё толком не изучал натуральный ряд. Мол, что там изучать… А там очень много разных тайн. Цепочки, напрмер, суперчисел все с винтом. Не просто в бесконечность идут, а время от времени немного возвращаюся, делают петлю и снова к бесконечности.

– В какое издательство будете отсылать?

– Думаю, сначала Тихоплаву показать, хотя… – Франц задумался.

– Вам нравится его «Физика веры»? – прервал паузу Слава.

– Если честно, то не очень. Как-то многое притянуто за уши. Я ведь человек доверчивый. А потом начинаешь разбираться и понимаешь, что врёт автор… На таких доверчивых, как я и рассчитана.

– Мне кажется, – сказал Слава, – простого читателя, не математика, должен заинтересовать ваш закон «Дней рождения». Мне кажется – это правильный закон.

– Это ещё гипотеза. И если она и верна, то это – статистический закон. Если он и окажется правильным, то это должна решить статистика. В ней конкретные факты.

Франц открыл этот закон для себя ещё до того, как взялся писать книгу. Потом закон «пересёкся» с числами натурального ряда. Потом вспомнилась странная история с кубиком-календарём, и Франц решил рассказать об этой гипотезе в книге.

А история с кубиком-календарём случилась несколькими годами раньше.

Купил однажды Франц в привокзальном книжном магазине забавный кубик-календарь. Кубик состоял из восьми маленьких кубиков, которые были соединены между собой определённым образом. Из низ можно было сложить большой кубик двумя способами. Один способ давал календарь первого полугодия, другой – второго полугодия. Дома, играя с кубиком Франц заметил, что в календаре отсутствует его день рождения. Двадцатое июля было в календаре два раза подряд, а двадцать первого не было вовсе.

На следующий день Франц специально заехал в тот магазин у вокзала, но кубиков в продаже не было. Францу даже припомнилось, что кубиков вообще не было, а был только один кубик, который Франц и купил. Всё это выглядело, просто как какое-то знамение. Но вот хорошее это было знамение или плохое Франц понять не мог.

* * *

Уже войдя в офис и, мельком бросив взгляд по сторонам, Погребняк подумал: «Что-то не так…». На одном из столов стояла пустая бутылка водки и рядом валялась кепка Грелкина. Постояв несколько секунд, он отправился по коридору к комнате Грелкина. Комната была приоткрыта, и Погребняк вошёл без стука. На кровати лежал одетый Грелкин и мерно посапывал.

– Подъём! – громко сказал Погребняк и слегка шлёпнул Грелкина папкой, с которой он вошёл в офис.

Тот перевернулся на спину и открыл непонимающие глаза.

– Ты, что всю ночь так спал? – спросил Погребняк, осматривая комнату.

Везде были разбросаны пустые бутылки из-под водки, а на столе была недоеденная закуска.

– Здравсь-тивуйте, Босс, – заикаясь невразумительно вымолвил Себастьян и сел на кровати.

– Мы же договаривались, – сурово начал Погребняк, не отвечая на приветствие – никого в офис не водить. Это правило номер один. Кто тут был?

– Никого, Босс.

– Хочешь сказать, что это ты один всё выпил?

-Соразмерно за неделю, Босс, – Грелкин попытался встать, но снова завалился на кровать и стал шарить по голове, видимо, пытаясь снять или надеть свою кепку.

– Этого ещё не хватало. Ты что, запил? На две недели нельзя оставить…

– Босс, вы знаете, что такое эндогенный алкоголь?

– Ты мне это брось… Пойди умойся…

Грелкин, покачиваясь, встал с кровати и вышел из комнаты. Слышно было, как он включил в ваной воду и что-то со звоном уронил на пол. Когда он вернулся, Погребняк сидел за столом. Закуска была сдвинута на одну половину стола, а на второй половине одиноко стоял наполовину наполненный стакан.

– Выпей, – Погребняк пальцем показал на стакан, – в двух словах, что здесь произошло?

– Не-е могу, – Грелкин отрицательно покачал головой.

– Выпей, – Погребняк оглядел стол и пододвинул кусок надкусанного хлеба, – будет лучше.

Грелкин взял стакан, зажмурившись выпил и тут же стал заталкивать хлеб себе в рот.

– Садись, – Погребняк показал на стул, – слушаю.

– Эксперимент, Босс, – Грелкин развёл руками.

– Можешь не продолжать…

Грелкин понурился и сложил руки на коленях.

– В общем – я покидаю Землю.

– ?? – Грелкин вытаращил глаза.

– Не выпучивай глаза. Ты что же думал, в стажёрах проходить сорок лет?.. Меня переводят на другую операцию… Я сказал, что здесь будешь ты всё дело завершать. На днях должен в Центр прибыть для ознакомления с приказом. Кстати, операцию «Полигон» одобрили и даже хвалили. Если честно, то я был удивлён. Так что продолжай. Теперь всё будешь сам делать. И планировать, и осуществлять, и отчитываться, и выговоры получать…

Грелкин снова начал шарить по голове. Погребняк встал.

– Ну, Зигмунд, – Погребняк посмотрел куда-то в угол комнаты, – не оставь нашего стажёра.