Параллельная мифология

Причинное и целевое мышление

«История рационализма не менее поучительна. Стремление понять все процессы как следствия известных причин привело к развитию современной науки и постепенно достигло невероятных масштабов. Безоглядное приложение [научного] метода ко всем областям жизни требует сведения любого явления к его причине. Цель, телеологическая перспектива и случайность исключаются. Быть может, одной из самых привлекательных сторон дарвиновской теории естественного отбора было то, что она заменила целевое объяснение возникновения жизни причинным.

…Было бы ошибкой счесть универсальное применение рационализма окончательной формой мышления, конечным результатом, которого должен был достичь наш организм. Оппозиция такому отрицанию цели или превращению ее в причину, оппозиция отрицанию случайности и ее влияния на отдельные явления требует нашего признания все более и более настойчиво».

Франц Боас, германо-американский антрополог, «Антропология и современная жизнь»

Читая мифы, мы увидели, что они функционировали в качестве науки, истории, религии, философии и литературы традиционных культур. В современном мире мы тщательно разграничили науку и миф, даже поставили их в оппозицию- друг к другу. Но наука и миф (или, если смотреть шире, наука и религия) — это два абсолютно различных явления, стремящиеся ответить на два совершенно различных вопроса.

Наука рассказывает нам о том, как происходят те или иные явления; миф (и религия) говорят нам, почему они происходят. Наука полагается на объективные наблюдения и показывает нам причины явлений. Миф и религия полагаются на вещи, лежащие за пределами наших чувств, на нашу способность «сверхчувственного восприятия», и показывает нам цель.

В традиционных культурах люди обладали чувством цели в жизни. Однако, с нашей точки зрения, они бессмысленно страдали от болезней и тяжелого труда из-за недостатка технологии и науки. Но теперь, когда наука несравненно улучшила качество человеческой жизни, люди стали страдать от недостатка смысла. В нашей развитой культуре мы можем наблюдать болезни и социальные проблемы, вызванные этим недостатком: самоубийства, алкоголизм, душевные заболевания и прочие проблемы, которые ассоциируются именно с современным, а не традиционным обществом.

Современная культура изо всех сил старается примирить науку и религию, временами даже предпринимая попытки вообще исключить из религии мифологический элемент. Религиозные фундаменталисты называют такой рационалистический подход «светским гуманизмом». И хотя многие смеются над этим термином, он не лишен определенной ценности. Современное мировоззрение действительно является «светским», ибо оно отрицает действие сверхъестественных сил в мире. Однако «гуманистическим» в классическом смысле слова оно при этом не является. Изначально гуманизм ратовал за учет условий жизни и состояния человека и подчеркивал ценность индивидуальности. А индустриализированное и постиндустриальное общество заставляет многих из нас чувствовать себя лишь «винтиками» или «единицами». Вот результат потери смысла, который традиционно придавал жизни миф. «Светский гуманизм» — это, по сути дела, «жизнь без мифа»[50].

Если наука и миф столь различны и стремятся ответить на такие разные вопросы, то почему же тогда мы воспринимаем их как заклятых врагов, почему считаем их взаимоисключающими?

Одним из побочных продуктов научной революции стало причинное мышление: сведение всех явлений к их причинам путем наблюдения с помощью пяти чувств («эмпирического» наблюдения) и последующее формулирование законов для прогноза будущего поведения.

Миф и религия, напротив, не являются причинными: они полагаются не на эмпирическое наблюдение, а только на «сверхчувственное восприятие» и «веру». Они стремятся объяснить нам явления, лежащие за рамками наших чувств: место человека во Вселенной, место личности в мире и так далее.

Различие между причинным и целевым мышлением прекрасно иллюстрирует аналогия с наручными часами. Наручные часы можно разобрать на части, деталь за деталью, колесико за колесиком, и станет понятно, почему они работают. (В свое время я наловчился разбирать часы, но собрать их снова так почему-то и не получается!) И все же знание того, как работают часы, ничем не поможет понять, почему вам нужно знать, сколько сейчас времени, или почему так важно быть пунктуальным — то есть цель существования часов. Знание того, как работают ваши часы, не слишком утешительно для вас (или вашего начальника), когда вы опаздываете на службу.

О причинном мышлении можно сказать много хорошего. И все же, как пишет Франц Боас, это — не конечная форма человеческого мышления. В XIX веке многие люди действительно считали ее итогом развития сознания и почти полностью отрицали целевое мышление. Но если довести причинное мышление до крайности, то ценность любого эмпирического наблюдения становится сомнительной. Тогда получается, что если феномен нельзя свести к определенной причине, то он «нереален».

Поскольку современные люди в большинстве своем привыкли мыслить в категориях причинности, такая перспектива стала главным фактором, определяющим наше общество. Материалистическое мировоззрение отрицает существование «сверхъестественного» и Бога, называя все это «нереальным». Вот так миф и превратился в «выдумку».

Предпринимались серьезные попытки примирить «миф» в христианстве и иудаизме с причинным мышлением, т. е. «демифологизировать» эти религии. Но, как пишет Ганс Кюнг, вместе с мифом была сброшена за борт и религиозная идея.

Определение мифа как «выдумки» имеет глубокие корни, уходящие еще к размышлениям немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831)

Нам слишком часто доводилось читать о философах и философии в скучных, невыразительных книгах. Но творчество Гегеля — это очень важный источник нашего «современного» способа размышлений о «качестве жизни».

Окончив Тюбингенский университет, Гегель написал своему другу Шеллингу письмо, где просил его посоветовать, какое место ему лучше всего выбрать для жительства в Германии, чтобы там было много хороших книг по истории, а также ein gutes Bier («хорошее пиво»). Поскольку Гегелю досталась по наследству внушительная сумма денег, он мог без всяких сложностей поселиться в любом месте, где только пожелал бы. И Шеллинг посоветовал ему отправиться в Иену, где было хорошее пиво, много книг и дискуссии по философии и истории. Прочитав множество трудов по истории Древней Греции и Рима (и, возможно, выпив несколько кружек пива), Гегель заявил, что эта история развивалась по вполне конкретным, очевидным линиям.

Вся история — это неудержимое поступательное движение человечества, технологический, философский и даже моральный прогресс, при котором каждая следующая стадия оказывается более просвещенной, чем предыдущая. Такой взгляд на историю, подобный христианскому и иудаистическому, линеен; он представляет историю прямой линией, направленной к некоему утопическому финалу. Размышления Гегеля небезынтересны; они использовались как аргументы и в поддержку христианства, и для демонстрации того, что христианство «старомодно», «ненаучно» и «иррационально».

Гегель считал, что история развивается как доступный наблюдению процесс со своими законами и «причинами», направленными на прогресс человечества. История — это не просто набор случайных явлений, расставленных в хронологическом порядке, а настоящий процесс, в котором проявлена работа «духа».

Во главе процесса истории стоят «выдающиеся» люди. На самых ранних стадиях истории цивилизации, в период, который Гегель назвал «семитской» фазой, ведущими «стражами цивилизации» были древние евреи и другие народы Ближнего Востока. Затем, в «классический» период, настала очередь греков и римлян. Гегель считал современный ему период «германской» фазой, в которой главной движущей силой истории являлись немцы, англичане и другие народы Северной Европы. Таким образом, философия Гегеля легла в основу современного демократического либерализма, нацизма и коммунизма.

Стоит сравнить гегелевскую точку зрения на историю с той, какой придерживались традиционные общества, где человеческая история сама по себе имела незначительную ценность, являясь лишь повторением событий, описанных в мифе.

Гегель полагал, что история развивается «диалектическим» образом. В диалектике одному утверждению, тезису, противополагается другое, антитезис, чтобы в результате получилась новая идея — синтез. К примеру, марксистская теория коммунизма утверждала, что классовая борьба между рабочими (тезис) и капиталом (антитезис) должна привести к социализму (синтез); таким образом, весь процесс истории движется к утопии чистого коммунизма. Марксизм — это великолепный пример действия гегелевской концепции линейной истории.

Гегель писал, что самая примитивная стадия религиозного развития — это «природная религия», или стадия «колдовства». От этой стадии человечество, постепенно развиваясь, приходит к монотеизму — по словам Гегеля, признанию «духовной индивидуальности Бога». На этом этапе Бог перестает быть антропоморфной проекцией, выражающейся через историю, и становится трансцендентным духом, продолжающим действовать в истории.

Гегель считал, что величайший вклад Бога в историю — это миссия Иисуса Христа, призванного примирить Бога и человечество. В результате смерти Христа союз между Богом и человеком превращается из «факта» в «жизненно важную идею», которая отныне руководит человеческой жизни, придавая ей цель.