Следователь по особо секретным делам

5

Когда Лара открыла глаза, то сразу же увидела Дика. Огромный пес сидел на земле возле самого её бока, и на его покаянной морде было написано: «Я знаю, что сделал что-то не так. Но не знаю, что именно».

Лара подумала, что она упала и ударилась головой – так отчаянно звенело у неё в ушах. Причем звон этот был какой-то качельный: словно бы кто-то выводил тонким прерывистым голоском «и-и-и», «и-у», «и-и-и», «и-у». И эти звуки постепенно приближались, как если бы скрипучие качели ехали к Ларе.

А потом девушка вдруг осознала: земля, на которой она лежала навзничь, широко раскинув руки и ноги, как если бы собиралась лететь, была землей в буквальном смысле слова. То есть –ничем не замощенной почвой. Лара перевернулась набок, уперлась в землю одной рукой, а потом кое-как поднялась на ноги – которые предательски подрагивали.

Руки её пачкало что-то липкое, и девушка попыталась отряхнуть ладони – да так и застыла на месте, заледенев от ужаса без всякого участия призрачной Ганны. Ларины руки покрывала та же самая светящаяся субстанция, из которой состояло тело Дика; и капельки эктоплазмы, сбегая по Лариным пальцам, медленно, будто нехотя, шлепались наземь.

– Я тоже стала призраком!.. – прошептала девушка, а затем её с запозданием настигла мысль, которая должна была бы прийти первой: – Я тоже теперь мертва!

Ноги у неё всё-таки подкосились, и она уж точно упала бы снова, но к ней подскочил Дик – подпер её мохнатым боком. А затем начал своим длинным шершавым языком мусолить ей руки, по очереди: сперва – правую, потом – левую, подчистую слизывая с них весь эктоплазменный налет.

И тут только Лара поняла: Дик больше не был нематериальным! И бок его был вполне себе плотным и осязаемым, и язык – влажным. А когда призрачный пёс пытался лизать ей руку нынче утром, она не ощущала ровным счетом ничего.

– Всё ясно, – прошептала девушка, – мы с ним – в мире мертвых. И это – его естественный мир. Потому-то он и стал тут выглядеть, как нормальная собака.

А Дик закончил вылизывать ей руки и запрокинул морду – как бы спрашивая: «Не нужно ли еще чего-нибудь?» Но тут же обиженно тявкнул – и снова принялся за работу: с Лариных рук опять полетели вниз эктоплазменные капли.

– Не надо, мальчик! – Лара отняла у него руку. – Всё равно ничего не выйдет.

Эта мысль: что эктоплазму теперь источает она сама, а не её собака – дала ей слабенькую, но всё-таки надежду. И Лара стала оглядывать то место, куда она попала.

Усадьба купцов Ухановых никуда не делась – они с Диком по-прежнему находились возле её флигеля. Но та арка, в которой давеча пропал пес, теперь не была ничем заложена. И главное – она теперь стала высокой. Так что Лара, при своем росте в метр и семьдесят сантиментов, не смогла дотянуться до её верха.

Никуда не исчезла и Моховая улица – всё так же пролегала параллельно кремлевской стене. Которая, правда, приобрела теперь странную размытость – как если бы Лара смотрела на неё сквозь туман или сквозь дымовую завесу. А когда девушка взглянула на свой дом, по её рукам тут же потекло вдвое больше эктоплазмы; хотя, возможно, у неё просто вспотели ладони.

Дом №10 по Моховой улице раздвоился. Одна его половина – та, где находилась Ларина комната в коммуналке, – выглядела так же, как и раньше. Не изменился вид и противоположной части здания. Зато в промежутке между ними – где прежде располагалась центральная часть дома, – зиял огромный провал. И по нему – по руинам из порушенных кирпичей, раскуроченных оконных рам и разбитого шифера с кровли – бродили теперь какие-то смутные тени.

– Сюда как будто упала бомба… – потрясенно прошептала Лара и перевела взгляд на Дом Пашкова – опасаясь, что и с ним произошли перемены.

Но нет: это здание (по мнению Лары – самое красивое в Москве) стояло гордо и непоколебимо. А белизна его стен словно бы стала еще более яркой, почти ослепительной.

И тут Дик внезапно сорвался с места, перебежал на другую сторону Моховой и понесся вперед. Опять – к улице Коминтерна, как в прошлый раз, когда он украл у Ганны её злополучный мячик.

– Дик, погоди! – окликнула его Лара, и её поразило, как приглушенно её зов прозвучал.

Однако пес всё-таки остановился – поглядел на хозяйку через плечо. И весь его вид словно бы говорил: надо идти! Так что девушка, пожав плечами, стала переходить дорогу, мощеную здесь крупным булыжником. И отметила про себя, что на противоположной стороне Моховой улицы качельный звон стал заметно тише.