Следователь по особо секретным делам

3

Из парковой ограды кто-то выломал – будто специально для беглецов – два чугунных прута. Именно сквозь этот промежуток и перекидывали свой мячик юные гречанки с картины Фредерика Лейтона, которых никто – кроме Лары и самого Скрябина – так и не увидел. Так что Михаил Андреевич Достоевский лишь издал изумленный возглас, когда Николай вывел их всех прямиком к пролому, сквозь который они поспешно пролезли в больничный парк.

Скрябин тут же обернулся – готовый отразить новую атаку призраков. Но те не спешили за ними следовать: к ограде не приближались. Да и Хомяков с Диком явно почувствовали себя в этом месте как-то неуютно. У пса напряглась спина, и дальше он двинулся почти на негнущихся лапах. А Сергей Иванович Хомяков как-то вмиг осунулся – и неотрывно глядел вперед, туда, где виднелось между деревьями то самое изваяние: серый контур, выраставший из серого камня. Каменная фигура писателя Достоевского и в самом деле проявлялась: то очерчивалась ясно, то становилась подобием сумрачной дымки.

Но, как видно, здешним призракам вид Федора Михайловича был неприятен в любом отображении. И даже отставной лекарь слегка передернул плечами, когда они все очутились в парке. Хотя и проговорил со смешком:

– Я-то ничего – привык уже к этому месту. А всем остальным вид моего сынка – кость в горле. Мнится мне, это всё из-за того, что сам он давно пребывает в совершенно другом месте. И от его вида остальных тоже тянет уйти отсюда. Не из парка, а в иные сферы мироздания, так сказать. Только вот – смелости на это мало кому хватает. Идемте со мной – я отведу вас на мою бывшую квартиру.

И они зашагали к желтому, с белыми колоннами, зданию.