Тайна архангела

Глава 11

В отдаленных слоях земной атмосферы, куда редко залетали даже ангелы, на тусклом молочно-белом облаке, одиноко сидел Стас. Его тоскующий взгляд блуждал по пышным тучкам и голубому воздуху неба, пронизанному солнечным светом, таким чистым, каким некогда был и он сам.

Юноша обреченно смотрел, как от него расходятся кривые, словно грозовые молнии, потоки колебаний, нарушая гармонию окружающего мира. Обычно невидимые, сейчас духовные связи шли непрекращающимися зримыми линиями в знак нарушенной бесплотной природы. Стас знал, что он уже не прежний ангел и, возможно, никогда им уже не будет, удивляясь, каким образом ему все еще удается оставаться здесь, на небесах. Но сколько еще будет длиться это мучение, эта настоящая пытка?..

Все в нем рухнуло в один момент. Вернее, оно начало рушиться уже давно, только он этого не замечал, не видел или не хотел видеть.

Один взгляд во свидетельство ему… Один ее взгляд.

Он всегда был не таким, как его сверстники, всегда отличался от других ангелов. И дело, конечно же, не во внешности и характере, ведь ангелы, как и люди, все были разные. Но Стас был другим по своему восприятию, по своим взглядам… и желаниям.

Его всегда увлекала Земля больше, чем кого бы то ни было. Она была для него непрочитанной книгой, увлечением, страстью… Чем-то близким к фанатичности он всегда вникал в бурные чувства, переживал написанную не им дружбу и любовь на границах слепой привязанности, на грани дозволенности. Его наставники в школе быстро заметили это по реакции на книги, которые он читал, и на истории, которые ему рассказывали. Узнал об этом и Михаил. Тогда старшие ангелы приложили все усилия, чтобы скорректировать в нем то, что было нельзя так оставлять.

Его никто не ругал. Безболезненно и нежно ему помогали влиться в тот мир, где он родился, в духовную жизнь всеобщей любви, где царит свобода, и нет ревности и греха. И у него получилось. Он смог, благодаря им, благодаря тому, что хотел и стремился к этому сам.

Стас прикрыл глаза рукой.

Как это могло получиться?.. Он жил спокойно, работал, как другие хранители, увлекался теми событиями, которые ему были интересны, и не заметил, как, словно красный червяк, в него проползло то, что должно было навсегда остаться в детстве. Никто вокруг этого не увидел. Кроме нее.

Она… Она для него всегда была особенной, с самого детства. Прекрасной и непостижимой, идеал женщины, который он только мог вообразить. Чистая и лучезарная, как веселая весенняя капелька, что там, на Земле, стекает с молодых побегов дерева. Он любил ее как ангела, он восхищался ею всю жизнь. Но как он мог допустить, что это чудесное чувство прорвалось в нем нечто иным, противным всему его существу и мерзостным для нее и всего их мира?..

Искажения потоков сливались, входя в резонанс, непоправимым последствием того, что уже случилось и чего он не мог теперь преодолеть. Ощущение страшного черного греха нахлынуло в его сердце впервые в жизни, не давая продохнуть, не позволяя думать, смотреть, жить с этим дальше.

Ревность. Ведь только когда она взглянула на него, он все понял сам. То что неведомым порывом всколыхнулось в его зрачках и вылилось в слова, это была не любовь. Это было желание присвоить, не отпустить никогда, не позволить этим прекрасным глазам смотреть на кого-то другого…

Стас уткнулся лицом в собственную руку. Помыслы горечью оседали у него внутри, не понимая, как и почему. Зачем он это сделал?.. Зачем?.. Ведь она никогда не была его и не могла быть, она принадлежала другому, другим… Но не ему… Зачем он открыл рот…

И он мыслил как человек. И он понимал это явственно и четко, как Божий день. И иных чувств в его груди не было. Щемящая страсть мужчины к женщине осталась единственным, что пришло на смену всей полноте ангельских чувств. И он болел ей, мучаясь сердцем. Он не мог забыть, не мог закрыть глаз, отвернуться, чтобы не видеть ее перед собой, не думать о ней… Ведь он оскорбил ее, оскорбил рай, и его съедали и измучивали два противоположных чувства… Одновременные и борющиеся, зеркальные в своей непохожести. Горечь неразделенной страсти и горечь от потери ангельского облика.

Интересно, Михаил уже знает?.. Сколько времени ему потребуется еще, чтобы покончить со всем этим?.. Кто ему скажет первым, Агнесс? Или, может быть, Андрей?.. Возможно, он поймет все сам еще раньше. Впрочем, какая разница. Ни боль, ни обида уже не пересилят его падения. Он виноват во всем сам.

— Прости меня… — прошептал Стас. — Прости…

Он обращался к ней, он говорил Михаилу, он вспоминал Андрея, Анжи и всех, кто был ему дорог. Так хотелось в этот момент наперекор самому себе очиститься перед всеми, кого он любил, кем он дорожил, как самыми близкими…

— Я не знал, что все так выйдет…

Слезы выступали на глазах беззвучные, уносимые потоками воздуха. Стас плакал, один единственный в этом мире, в немой, глухой печали, о которой некому было рассказать.

Ему хотелось укрыться за облаками, залезть в них с головой так, чтобы никто никогда его не нашел, и вечность переживать то, что было ведомо одному ему, всенаполняющую голую страсть, непонятную другим.

Потом ему захотелось сорваться с места и бежать отсюда подальше, найти тех, кто примет его таким, каким он стал, кто услышит и разделит его страдания. Но у него не было таких друзей. И наконец, он видел, как идет обратно в рай, как рассказывает обо всем, что случилось, Михаилу, как просит прощения у нее, а она не может его не простить…

Но нет, последнего он не мог сделать. Он стыдился смотреть им в глаза, он не сумел бы снова увидеть ее лицо, которое так хотел видеть все время…

Андрей. Он ведь так обидел его, когда тот хотел ему помочь. Прости, Андрей, увы, ты даже не представляешь, что твой друг умер еще неделю назад, когда тебя не было рядом, умер навсегда…

Щемящая немота сжала Стаса в тиски. Недвижимая тишина пришла в его разум, заменяя все. Предчувствие неизбежности закралось в сердце, затронуло ум, перевалилось на волю. Кажется, вот они идут его последние минуты в ангельском мире… А дальше… Он не знает что… Страшно… Ему стало страшно.

Неожиданно Стас поймал на своей коже ожигающий холодок. Он встрепенулся от чувства присутствия. Неужели десница карающего настолько близко?.. И так изменился всегда добрый к ангелам Михаил?..

Ощущение тошноты и неприязни вступило в тело Стаса. Он поднялся на ноги, не желая встречать гостя сидя. Но гость оказался иным, нежели он мог себе представить.

— Здравствуй, Стас. Как твоя жизнь ангельская?.. — услышал он давным-давно потерянный для себя голос.

Стаса с головы до пят обдало жаром. В полуметре от него, близкий, так что можно коснуться рукой, стоял его давнишний знакомый по ангельской школе. Бывший ангел-хранитель, отпавший из рая несколько веков назад, не окончив даже первого своего служения.

— Макс?..

— Узнал?.. — лицо прежнего ангела растянулось в неприятно поразившей улыбке.

Стас действительно узнал черты Максима. Но насколько они изменились с тех пор!.. Как и прежде он остался одним из очень симпатичных парней с выразительными темными глазами, черными бровями, ямочкой на подбородке. Однако теперь все его лицо приобрело темную хищность, пришедшую на смену ангельскому свету; столетиями впитывающая мрак кожа мерцала неестественным бледным оттенком. В глазах появился черный увлекающий отблеск, от которого бросало в дрожь, и который одновременно заставлял смотреть в них еще и еще.

Иной стала и манера говорить. Улыбка начала больше кривиться набок, пальцы красивых рук двигались, будто их дергали за неведомые веревочки. А с каждым морганием глаз казалось, что он раскрывает их шире, выискивая неизведанное в душе место.

— Узнал… — с трудом ответил Стас. — Как ты… нашел меня?..

— Это было несложно, — усмехнулся Макс. — Кто-то очень захотел с тобой поговорить.

Стас искоса смерил взглядом прикид Максима. Одетый в облегающие черные брюки, красную рубашку, из-под расстегнутой пуговицы которой виднелся краюшек татуировки, демон пришел к нему прямо из ада. И видимо, не по своей инициативе.

Стасу стало не по себе. Будучи ангелом-хранителем, он не раз имел дело с темными духами. Но как к старому знакомому, просто поговорить, они приходили к нему впервые.

Однако ангел сумел быстро взять себя в руки.

— Если ты пришел искушать меня, то тебе лучше уйти, Макс, — ответил он.

— Эх, ангелы-ангелы, какие слова-то знают, — покачал головой Максим. — А между прочим, не в твоем бы положении об этом рассуждать. Потому что уже поздно.

— Что тебе от меня нужно?.. — ощутил окатившую его волну Стас.

— Я думал, что это тебе чего-то нужно, — проговорил Максим. — Еще одной бунтующей душе, которая прокляла архангела Михаила.

— Я не проклинал его!.. — встрепенулся Стас. — И никогда не сделаю этого тому, кто всегда желал мне только добра!..

— Желал? — подчеркнул прошедшее время Макс. — Возможно. Но теперь-то он пожелал тебе совершенно иного.

— Я не понимаю, о чем ты, — сдвинул брови Стас.

— А по-моему, ты все понимаешь, брат. Вспомни, у нас же разница всего на один школьный класс, — Максим улыбнулся, выражено глядя на исходящие от ангела потоки. Только теперь Стас полностью осознал, что его состояние видно Максу как на ладони. — Ясное дело, ты повелся на женщину и теперь не знаешь, как быть, если тебе и смотреть-то на нее никогда не позволят.

— Что ты такое говоришь?..

— А, ты хочешь спросить, каким образом я знаю все это? — повел бровью Макс. — Отвечаю: очень просто. Я — адский демон, Стас. И мы очень хорошо разбираемся в чужих желаниях, особенно когда они касаются такой выдающейся девочки, как помощница первого архангела, — он выждал паузу, наблюдая за мучительностью реакции. — Да ладно, можешь передо мной не краснеть, я тебя прекрасно понимаю.

Стас ощутил, как загорелись его щеки. Противно было выдать свои чувства, но он понял, что Макс действительно осведомлен обо всем.

— Совсем нестыдно сходить с ума по длинноногой блондинке, да еще и строящей из себя такую неприступность, — заметил Максим.

— Прекрати так о ней говорить!.. — потребовал Стас.

— А что тебе так не нравится из того, что я сказал?.. То, что она блондинка или то, что у нее совсем не короткие ноги?..

— Агнесс никого из себя не строит!.. Она прекрасная женщина, и прекрасна она во всем, а не только в своей внешности, которая, кстати, тебя не касается!.. — скоро и горячо проговорил Стас.

— Ты что, ревнуешь, что ли?.. — посмотрел на него Макс. — Не, можешь не волноваться, мне больше нравятся брюнетки. А вот Князю…

— Я не желаю с тобой говорить о ней. И Князю тоже следует забыть ее имя. Агнесс — ангел легиона, и она принадлежит раю и своим войскам навечно…

— Михаилу она принадлежит навечно, не так ли ты хотел сказать?.. — прервал его Макс. — Да, это крепкий союз. Воистину надо быть умницей, чтобы настолько бесподобно крутить первым из архангелов. Признаться, такой слабости самого сильного в раю мужчины можно только поразиться…

— Макс, я вижу, ты не информирован о ситуации. О союзе Михаила и Агнесс тебе известно плохо. Понятно, они не очень афишируют свои отношения. И тем не менее мы, ангелы, знаем гораздо больше вас.