Босиком за ветром

Отсмеявшись, Стас предложил:

– Во что играть-то будем? Карты у кого-нибудь есть?

Валера похлопал себя по карманам, хотя точно знал, что там пусто.

– У меня нету.

Илона бросила взгляд на Криса.

– А давайте в бутылочку?

– Мы что, школьники нецелованные? – не очень уверенно возмутился Стас. – Если уж целоваться, то взасос. Или хотя бы в губы.

Илона снова посмотрела на Криса. Славка сидела рядом с ним и едва не отпрыгнула в сторону. Воспоминания о пирсинге на его языке снова нахлынули яркой волной.

– Я не буду. У меня парень, вообще-то, есть.

– А у меня девушка, – чуть с опозданием напомнил Крис.

– А чего вы тогда все дни трётесь рядом, как неразлучники? – удивилась Илона.

Славка растерялась. Она не ожидала, что со стороны так заметна её неадекватная реакция на Криса. И вообще, разве он её выделял среди других своим вниманием? Нет! Они практически не общались.

Крис, в отличие от Славки, не растерялся:

– Кроме того, что с одного факультета, мы знакомы и за пределами института. Я тренируюсь рядом с местом её работы.

– А, тогда ладно. Так что, не будем в бутылочку?

– Давайте в карты, – в этот раз предложила Ира и достала колоду.

Игра в дурака, а потом и в козла подействовала лучше алкоголя, напряжение спало, шутили свободнее, подкалывали друг друга и делились воспоминаниями о прежних походах. Периодически вспоминали о парочке, уединившейся в отдельной палатке, даже начали придумывать имена будущим детям.

Стас потянулся, расправив могучие плечи.

– Спина занемела, завтра не разогнусь.

– Я замёрзла, – Вика зябко потёрла плечи.

– Ну, давайте ляжем, только поперёк, чтоб все влезли, – предложила Ира.

Снова началась возня, Валера подсвечивал экраном телефона, пока перепихивали вещи в одну сторону, соорудили что-то вроде длинной общей подушки, полностью расстегнули два спальника и укрылись ими, как одеялами. Крис лёг с краю на бок, Славка не пыталась занять место рядом с ним, так получилось ненамеренно: как сидели, так и легли. Она опустилась на спину, руки вытянула вдоль тела и затаилась. Никак не могла расслабиться, слишком остро ощущала его близость и боялась случайно коснуться. Он не шевелился, не ёрзал, но точно не спал.

Мобильный выключили, под потолок на трубчатый каркас повесили слабенький фонарик. Он раскачивался, сдвигая тени и выхватывая лучом то колено Стаса, то голову Иры. Тёмные углы, куда свет не доставал, казались ещё чернее.

Стас прокашлялся, чтобы голос звучал ниже, и предложил:

– Давайте поиграем в «Самый-самый»?

– Что это за игра такая? – заинтересовалась Илона. – Если что-то неприлично откровенное, я согласна.

– Это будет зависеть от вопроса. Я начну, – он замялся, рассеянная темнота наполнилась дыханием и ожиданием, – Илона, с тебя и начну. Самый-самый нелюбимый человек в нашем лагере?

– Подстава, – откликнулся Коля.

– Можешь не отвечать, – великодушно предложила Вика.

– Нет, я отвечу, – возразила Илона и нарочно приподнялась, показывая, что ей не страшно говорить правду: – Наталья Фёдоровна. Хозяюшка, блин, заколебала: почисти, порежь, помой. Сама сопля зелёная. Сколько ей? Лет двадцать, а строит из себя взрослую. Тоже мне, Наталья Федоровна. Наташка она.

– Её можно понять, ей как-то нужно держать лицо, она жена преподавателя, – напомнил Валера.

– Да только сам Олег Степанович тот ещё любитель пошутить. С ним проще.

Славка не участвовала в беседе, сосредоточилась на руке Криса: совершенно точно он касался её предплечья. Но нарочно или случайно, она не понимала. Может, просто немного поменял положение и ненароком дотронулся? Нереально лежать впритык и не соприкасаться.

– Крис, ты там не уснул? – позвала его Илона. – Вопрос к тебе. Опиши свой самый первый поцелуй.

– Не уснул, – откликнулся Крис.

Славка почувствовала, что он немного сдвинулся, теперь на её предплечье лежала вся ладонь, его шершавые пальцы спустились вниз и коснулись её запястья. Она вздрогнула, но не прекратила странную ласку. С удивлением осознала, что эта часть руки слишком чувствительная. Мурашки поднимались от запястья к плечу, от плеча перетекали к животу и разливались по всему телу медовой трепещущей волной.

Выждав несколько секунд, Илона с вызовом спросила:

– Слабо?

– Да нет, не слабо.

– Не помнишь, что ли?

– Помню, – он прошёлся подушечками пальцев немного вверх и замер почти в локтевой ямке. – Мне было четырнадцать лет. Это был поцелуй со вкусом ежевики, под аккомпанемент грохочущего поезда.

– Ты провожал девушку на вокзале? – уточнил Валера.

– Нет, не провожал. Там лес был. Просто мы поцеловались, когда мимо проезжал поезд, люди в окнах, скорее всего, на нас смотрели, не помню, мне не до того было.

– Ещё бы! – воскликнул Стас.

– Ну, круто. С языком хоть? – усмехнулась Илона.

– Мне, вообще-то, четырнадцать было. Я и с губами-то не сразу понял, что делать.

Славка судорожно вздохнула. Признание Криса отозвалось в ней неожиданно жгучей ревностью и какой-то тягучей болью, словно сказочной Алёнушке «шёлковая трава ноги спутала, а на грудь легли тяжёлые пески». Крис не добавил подробностей, Илона и Стас тут же припомнили свои первые поцелуи и состязались, у кого это было отвратнее и нелепее.

Славка давно уже отключилась от беседы, её больше волновало, что происходило под покровом плотного спальника. Крис совершенно точно гладил её руку, вверх-вниз, останавливаясь и опускаясь до самой ладони. А потом по новой. Костяшки пальцев словно случайно задевали её бедро и талию, с каждым разом всё ощутимее. А она не могла пошевелиться и оттолкнуть, хотя понимала, что нужно это сделать. Это странно, страшно, неуместно, и вообще, у неё есть Лука!

– Теперь ты спрашивай, – встряла Ира, ей не терпелось самой в чём-нибудь признаться.

Крис задумался, но гладить руку Славки не перестал.

– Валера, твой самый любимый торт.

– Торт? – переспросили в один голос Стас и Илона.

Валера тоже удивился.

– Почему торт? В каком смысле торт?

– В прямом. Какой торт на твой день рождения тебя запомнился больше всего?

Повисла тишина, нарушаемая шуршанием спальника и перестуком мелких капель по внешнему тенту. Коля заснул и слегка похрапывал. Валера долго не отвечал, наконец, решился:

– Мамин торт на моё пятнадцатилетие. Она сама его сделала. «Наполеон». Он упал на пол, но мы его собрали и кое-как слепили снова. Это был самый вкусный торт. – Он встряхнулся. Приподнявшись на локтях, нашёл взглядом Славку.

– К тебе вопрос. Твоя первая любовь?

Илона возмутилась.

– Почему первая, у нас же вопрос про самую-самую?

– Ну, хорошо, самая первая любимая любовь?

– Повезло тебе, что ты не на филфаке учишься, «любимая любовь», – усмехнулась Вика.

– Первая и единственная любовь – мой Лука, – не колеблясь, произнесла Славка и едва не вскрикнула, Крис до боли сжал её руку, а потом резко отпустил.

– Это рыженький такой, который на тренировки иногда приходил? Он и есть твой парень?

– Да. – Славка потёрла ноющее предплечье, в сторону Криса намеренно не посмотрела.

– Правильно, первая любовь, но насчёт единственной не торопись. В семнадцать рановато ещё разбрасываться такими заявлениями, – нравоучительно заметила Илона.

– Мне девятнадцать.

– О, а что ты на первом курсе тогда делаешь?

– Я после школы не сразу поступила.

– Теперь ты спрашивай, – подал голос из темноты Стас и зевнул.

Славка сначала хотела спросить, про страх, а потом поняла, что это она и так узнает ночью, спросила другое:

– Твой самый большой стыд?

– Стыд?

– Вспомни, когда тебе было так стыдно, что хотелось провалиться под землю?

– Ну и вопросики у тебя, Славка, коварные.

Стас молчал ещё дольше Валеры. Наконец, когда уже никто не ожидал признания, он произнёс:

– Этим летом мы с папой отдыхали в Сочи. Там в санатории была женщина, которая почему-то сразу меня выделила. Я понял, что понравился ей, правда, она была сильно старше, но красивая. Ухоженная такая мадам, знающая себе цену. Мы с ней переглядывались в парке, у моря и даже сидя в кафе за обедом, но не разговаривали. А однажды вечером она пошла в атаку. Сама со мной познакомилась. А потом я заговорил.

– И что? – не понял Валера.

– Да ладно, а то я не знаю, какой у меня голос. И ваша дурацкая кличка Соскачатун явно не из-за моих кубиков пресса. В общем, она рассмеялась и ушла. Вот и вся романтика.

– Прости, Стас, – откликнулась Ира.

– Нормально всё, я привык.

Славка спросила про стыд, а стыдно сейчас было именно ей. Она тоже называла его Соскачатун и посмеивалась над тоненьким голоском, неподходящим для такой брутальной внешности. Оказывается, Стас, хоть и смеялся со всеми, на самом деле каждый раз обижался.

Крис всё ещё лежал рядом, но ощущался как неподвижная стена. Он больше не касался её, отодвинулся к самой тканевой стенке, вроде как отвечал на вопросы и задавал, но Славка явственно слышала в его голосе злость и обиду.

Славка зевала и ловила взглядом движущиеся пятна на стенах палатки, пыталась сосредоточиться на мысли, почему Крис вдруг сделал ей больно и рассердился? Может, это ревность, но с чего ему ревновать? Он сам сказал, что у него есть Аня.

А потом она провалилась в сон.

Она брела по лесу, своему родному Старолисовскому. Шла долго, пока не выбралась к оврагу, по дну которого пролегали рельсы. Только теперь их было в два раза больше. Поезда шли в обе стороны, пустые, с огромными прозрачными окнами. А с обратной стороны стоял безликий Чахаох. Казалось, он не шевелился, но при этом умудрялся двигаться рывками, одновременно с мерцанием света. Славка смотрела, как он приближается в заворожённом оцепенении, птицы смолкли, эхом разносился только громкий перестук колёс и буханье её сердца. Как обычно, Славка не придумала ничего лучше и просто убежала, сначала в лес, а потом и в чужие сны. Причём случилось это практически незаметно. Просто Старолисовские самшиты и чёртовы дорожки сменились на Неберджай и разбитые вокруг поляны туристические стоянки. Славка заглянула в сны соперников – команды, претендующей на первое место. Страхи там мелькали сочные и очень удобные, чтобы обеспечить «Азимуту» если не победу, то хотя бы вхождение в тройку лидеров. У одного парня сигнальным огнём горел страх высоты, у другого – боязнь прилюдно опозориться, а девушка конвульсивно щёлкала карабином и никак не могла укрепить страховку. За короткий промежуток, пока Славка за ней наблюдала, она упала три раза и разбилась в лепёшку. Причём не фигурально выражаясь, самую натуральную мясную лепёшку, похожую на плоскую бургерную котлету.

Славка с трудом удержалась от соблазна поковыряться в страхах и немного их усилить. Или хотя бы наслать частых мелких кошмариков, чтобы соперники просыпались каждый час и банально не выспались. Почему-то вспомнила Малику, не признавшуюся в дружбе с деканом. Она верила, что Славка сама справится, и не помогла, хотя могла бы замолвить словечко. Славка была ей благодарна за это невмешательство, вот и сейчас удержалась от удобной несправедливости и прошла мимо. Заглянула в сон Стаса.