Босиком за ветром

Как и ожидалось, после игры «Самый-самый» он снова проживал своё унижение. Славка давно заметила, что прочитанная перед сном книга, увиденный фильм или эмоциональный разговор почти всегда проявлялись в сновидениях, порой в сильно изменённом виде, но по деталям можно было обнаружить, что так зацепило воображение и осело в омуте подсознания.

Стас явно видел этот сон не впервые, у него появился каркас закольцованности, такие сны плохо поддавались переделыванию, и сами уснувшие, словно роботы, повторяли заученные фразы и не могли выбраться из этой западни. Стас снова стоял перед женщиной, в его воображении она выглядела как Мэрилин Монро с кроваво-красными губами. Славка, не раздумывая, вытянула из этой особы тонкую розовую нить, пока она не произнесла обидные слова. Тянула быстро, наматывая на локоть, как их учил Дядько бухтовать верёвку. Сначала нить вытягивалась легко, но с каждым оборотом становилось сложнее. Стыд сопротивлялся. С ужастиками ей бороться было проще и привычнее, а вот вина и стыд слишком сильно вплетались в подсознание, и если бы сейчас воспоминания о позоре не были завязаны на страхе, она бы вообще не смогла его нащупать. Наконец женщина замерцала, потеряла голос и насыщенность. Славке удалось сломать каркас, а вот сам стыд пока ещё никуда не делся. Как и страх, он так просто не убирался, разве что на одну ночь. Чтобы стереть его полностью и навсегда, требовалась помощь хозяина сна или регулярное воздействие. А пока она подтолкнула прозрачную женщину вперёд, вложив в её кровавый рот другие слова.

– У тебя потрясающий голос. Меццо-сопрано, как у Джефри Галла и Франко Фаджоли.

Славка понятия не имела, как звучит меццо-сопрано и кто вообще эти люди, чьи имена сейчас прозвучали, она вытянула эти слова из подсознания самого Стаса, видимо, он искал название для своего голоса или кто-то уже ему говорил подобное. Момент стыда потерял свою остроту, теперь Стасу было по силам его победить, если только в реальности не вернётся Соскачатун или не появится ещё одна такая дама – любительница пронзать шпильками самолюбия неоперившихся юнцов.

Оставив Стаса поющим в пустом зале, Славка заглянула в сон Валеры. Он соскребал с пола торт и складывал в пустой гроб. Торт никак не заканчивался, на месте маслянистых пятен крема появлялись новые коржи.

Валера злился:

– Я же сказал, растут грабы, а не гробы!

Из пустого гроба раздавалось чавканье, кто бы там ни был, он с удовольствием ел расплющенный «Наполеон» и просил ещё. Валера раскопал в куче крема банку сгущёнки, хотел бросить, но передумал, проковырял две дырки и выдул сладкую жидкость через отверстие. В гроб кинул пустую банку.

– Подавись, зараза!

Славка усмехнулась. Надо же, какой нелепый сон, у самого Валеры напрочь отсутствовало чувство юмора, видимо, всё досталось его подсознанию. А ещё во сне нашлась потерянная сгущёнка. Возможно, Валера не взял её, но знал, кто это сделал.

Она снова выбралась в пустой и влажный лес, полный тихих шорохов и птичьих голосов. Хотела заглянуть в сон Криса, но, сделав шаг, остановилась. Она боялась. Её не пугали страхи Криса, её пугало собственное желание повторить яблочный поцелуй и стыд за это желание перед Лукой. Как она вообще может думать о Кристиане, если совершенно точно любит Рыжика? Как же ей хотелось поговорить с мамой, только она умела успокоить бунтующие чувства и прояснить мутные мысли. Но признаться в том, что её терзает, опасалась. Ведь она нарушила мамин запрет и сама виновата, что должным образом не остерегалась сероглазого мужчину. И самая главная причина: она боялась, если расскажет маме о своих чувствах, та строго воспретит ей видеться с Крисом. А Славка не готова была расстаться с неудобными, сладкими, щекочущими и жуткими эмоциями, которые дарило его присутствие. Ей хотелось себя обманывать и дальше. Обманывать и надеться, что это само пройдёт, как простуда.

Под утро дождь утих. Славка не помнила, когда их палатка опустела, она заснула раньше. Олег Степанович не ждал подъёма кострового, сам развёл огонь и закипятил воду. Завтракали, беспрестанно зевая, пили растворимый кофе и хрустели бубликами. Несколько часов ждали решения судей насчёт турполосы. Дядько время от времени отправлял кого-нибудь узнать, что слышно о соревнованиях. К десяти часам трава немного просохла, но берега реки, где была проложена дистанция, всё ещё напоминали грязевые горки. Наконец в одиннадцать объявили, что турполоса состоится, но от каждого института можно выставить только одну команду. С ребятами определились быстро: Стас, Валера и Крис, за девочек решили проголосовать. Илону выбрали сразу, Иру следующей, у них у обеих, как и у Стаса, имелся опыт подобных соревнований. Осталось одно место. Олег Степанович озвучил свой выбор:

– Берите Вику, она маленькая, а у вас на последнем этапе переноска пострадавшего. Её и понесёте.

Все согласились. Участники ушли на судейскую поляну, и в следующий раз их увидели уже после завершения турполосы. Вернулись в лагерь грязные, мокрые, но смеющиеся до хрюканья и колик. Даже Валера подхихикивал.

– А как нужно было нести?

– Ногами вперёд!

– Разве так можно, это же плохая примета.

– Плохая примета – ронять пострадавшего.

Олег Степанович наблюдал за прохождением полосы и на призовые места уже не рассчитывал. Мало того, что потеряли на параллельных перилах снаряжение, ещё и грязевой подъём превратили в шоу. Вика никак не могла подняться вверх, скользила по верёвке и падала в жидкую грязь, ей с каждым разом становилось всё сложнее удержаться на склоне, остатки травы окончательно втоптали в размокшую землю, а руки у неё совершенно ослабли. В итоге её подцепили на карабин и просто вытянули, как неподвижный груз. Пострадавший из неё получился натуральный, она так устала, что на импровизированные носилки из штормовок легла с большим удовольствием. Правда, отдохнуть ей не дали. Уронили два раза.

Осталось дождаться награждения. Олег Степанович устроился с гитарой у костра и отпустил команду на волю, правда, с условием быть в лагере в полном составе через три часа. Вика и Ира фотографировались с соперниками, Толик завалился в палатку и досматривал украденный ночными приключениями сон, Валера и Стас остались у костра и тихо подпевали Дядько про незакрытый тюбик с зубной пастой, а потом и про изгиб гитары жёлтой.

Крис, естественно, не сказал, какие у него планы на эти три часа. Рюкзак с оборудованием он отнёс в машину Лёхи ещё утром. Их поездка к опорам ЛЭП тоже была под вопросом, как и турполоса, но дождь утих и, несмотря на мокрую серую взвесь в воздухе, повторения ливня не ожидалось.

Славка бродила недалеко от лагеря, знакомилась с лесом, прислушивалась к нему, искала местные чёртовые тропки и следы Пачухи. Криса увидела издалека. Сначала хотела убежать, разозлилась на себя и нарочно пошла прямо по дорожке. После вечерних посиделок он не смотрел в её сторону. Когда голосовали за девчонок, не назвал её имя, как-то слишком явно делал вид, что её не существует.

Крис тоже увидел Славку, на мгновенье остановился и снова пошёл навстречу. На узкой дорожке помещался только один человек, приблизившись почти вплотную, они одновременно отступили в сторону. Он влево, она вправо. Выждав секунду, снова сделали шаг в сторону, в этот раз наоборот: она влево, он вправо. Замерли, ожидая, что кто-то первый уступит дорогу и тогда будет ясно, с какой стороны лучше обходить препятствие. Стояли молча и ждали, а лес звенел и ронял капли с листьев на их головы, встряхивался, как мокрый пёс.

– Поедешь со мной?

Славка не ожидала предложения, сразу поняла, о чём он говорит, и уточнять не стала, только кивнула.

– Поеду.

– Нужно предупредить Дядько, что нас двоих не будет.

– Ты ему скажешь, куда мы едем?

– Нет, конечно. Он мужик добрый, но слишком ответственный. Подробностей ему знать не нужно.

Крис, не моргнув глазом, солгал о поездке к источнику «Святая ручка» и обещал вернуться вовремя. Олег Степанович ещё и похвалил их за такое рвение, если бы они задержались немного дольше, попросил бы набрать воды из родника.

Всю дорогу к опорам ЛЭП Славка молчала, зато знакомые Кристиана Лёха и Денис возбуждённо и громко перекидывались репликами, явно нервничали и предвкушали высокий и необычный хайлайн. Крис отвечал односложно, на Славку вообще не смотрел, будто это не он предложил ей поехать. Она чувствовала себя лишней и пыталась понять, зачем вообще ввязалась в эту авантюру. Ясно же, что это что-то незаконное и, скорее всего, опасное, иначе зачем лезть туда тайком, пока нет охранника?

Ехать действительно оказалось недалеко. Выбрались из леса на поляну, немного проехали по грунтовке вверх по склону и оказались в окружении трех опор электропередач, судя по отсутствию проводов – неработающих и, возможно, заброшенных. Высоченные ажурные конструкции напоминали Эйфелевы башни, только ржавые, без изысков и иллюминации. Сквозь них просачивалось серое небо, в металлическом скелете гудел ветер.

Пока Славка бродила внизу, периодически задирая голову, Крис и Лёха крепили стропу. Денис руководил снизу, покрикивал, уточнял, но больше пытался разговорить Славку. Она отбивалась от него короткими фразами невпопад, а на шутливый тон вообще не реагировала, наблюдала за Крисом. С земли слэк напоминал тонкую линию, перечёркивающую небо, подвижную и неустойчивую. Вчера она легко прошлась туда и обратно по широкой стропе, но сейчас лента болталась где-то в небесах, и лететь до земли было столько, что она успела бы три раза умереть от инфаркта и дважды поседеть. При этом вкус страха был такой сладкий и манящий, как её странные чувства к Кристиану.

Лёха пошёл первым, а Крис спустился за Славкой. Спрыгнул на землю, тоже оценил вид звенящей стропы. Славка уловила на его лице необычную улыбку. Глаза блестели, зрачки расширились, а движения, наоборот, замедлились, будто он их экономил, хотя пальцы мелко подрагивали. Он помог Славке надеть «беседку», затянул узел и прикрепил карабин к поясу.

Отступив от лестницы, пригласил её лезть первой и на всякий случай уточнил:

– Готова?

– Да.

– Боишься?

– Да.

– Может, постоишь внизу?

– Нет.

Славка взялась за перекладину и, не раздумывая, полезла вверх. Она не оглядывалась, но знала, что Крис следует за ней. Чем выше они поднимались, тем сильнее ощущался ветер. По сравнению с лесом, на открытом пространстве было заметно холоднее, а на высоте ещё и влажно, будто они забрели в облако. Славка чуть не уткнулась лбом в натянутый спансет и, обогнув его сбоку, добралась до небольшой площадки. Крис поднялся следом. Лёха уже дошёл до противоположной опоры, помахал рукой, показывая, что стропа свободна. Крис придвинул кольцо и вцепился в него карабином, закрыл замок. Рапиды25 он принёс свои, но, даже зная их прочность, по привычке проверил защёлку.

Подтянув следующее кольцо, щёлкнул карабином на Славкиной страховке.

– Ты первая.

Славка перебралась к станции, держась руками за перекладину, покрытую лохмотьями ржавчины, и замерла, глядя на покачивающуюся стропу. В глазах рябило, в ушах звенело то ли от ветра, то ли от волнения. Снизу высота казалось меньше, сейчас оставленная на поляне машина выглядела крохотной, а Денис напоминал суетливую куклу. Славка глубоко вдохнула, надеясь унять нервную дрожь, с головы до пят прокатилась горячая волна, ладони вспотели. Она отстранилась от перекладины, сделала шаг вперёд и замерла, не решаясь ступить на болтающуюся над пропастью тонкую линию. Сзади приблизился Крис, встал вплотную к ней, молча коснулся её рук, обхватив запястья, развёл в стороны, словно крылья.