Бронзовая Жница

Эйра сжала зубы и села к сумке, стараясь не слушать гул в ушах.

— Нужно чего-нибудь? — прозвучал голос маргота, рассеиваясь, будто свет в мороси дождя.

— Н-нет, — неловко ответила Эйра. — Просто я должна сделать то, после чего буду немного… невменяемая.

Его тёмные глаза блеснули неприятием; Эйра понимала, что у него были планы на её тело этим вечером. Но она не хотела его обнадёживать. От поганого зелья слишком тошнило, чтобы давать нанимателю ложные надежды.

— Что ж, надеюсь, это зрелище будет того стоить, — оборонил Морай. И Эйра тотчас же присела к своей сумке. Откупорила флягу, отпила вонючего настоя из кадавриков и, пока разум ещё не затуманился радужными разводами, поискала в руке нужное перо.

Враново — так она решила.

«Освобождение от мирского, наверное, ей подойдёт. А ещё она любит воронов».

Знакомое марево смазало всё, что было вокруг: столбики изголовья, покрытую помётом поверхность стола, светящий холодом квадрат окна… Эйра пошатнулась, но устояла. Души замельтешили перед глазами болезными рваными облаками.

Она сделала решительный вздох и сосредоточилась на голосе маргасы, на её словах, на всём, что с нею было связано; она буквально вытащила её бледный образ из толпы.

— Именем Схаала, — молвила Эйра, подрагивая от тычков незримых рук. — Я приказываю тебя, маргаса, отправляться в чертоги вечного покоя.

«Я тебе не по зубам, грязная шлюха!» — взвизгнула знатная дама, и под дых вонзился холод чужой хватки. Мертвецы цеплялись за Эйру, кусали, лизали её уши и пальцы; хватались за волосы и лезли в глаза, как мошки.

— Это наш мир, — твёрдо сказала Эйра. — Не ваш. Вы мертвы. И ты тоже.

Ей было омерзительно от поползновений чужих культей, от смрада заброшенной каморки, от шатающегося перед глазами пространства. Но она знала, что может с этим справиться.

— Схаал направляет мою руку! — продолжала она громче. — И рукой моей освобождает тебя, маргаса, от твоей привязанности к миру живых!

Она взмахнула пером, рассекая дух сгорбленной дамы — но та лишь озверела и кинулась ей прямо в лицо. Эйра ощутила, как призрачные пальцы сомкнулись на шее, и как зубы щёлкнули, пытаясь откусить ей нос.

«Не то перо!»

Она пошатнулась и чуть не упала. Разум лихорадочно искал, какое перо подошло бы вместо вранового. Она влезла в сумку; но новый вал мертвецов насел на неё и сбил её с ног. Эйра упала.

Но горячие руки маргота вновь подхватили её.

— Перо… — забормотала она, как в бреду, барахтаясь в его хватке.

А затем подняла глаза — и в ужасе отпрянула.

Морай горел с ног до головы звёздным огнём — белым и чёрным одновременно. Он пылал ярко, как факел, и все руки и оскаленные рты мертвецов, что тянулись к нему, обжигались об это пламя — и ускользали, поверженные.

Он был неприступен этим сотням и тысячам, хотя они алкали пожрать его. И это было величественное и потрясающее зрелище…

…до тех пор, пока Эйра не поняла. Эти души роятся и рвутся к нему руками существа куда большего. Уходя далеко ввысь звёздных бездн, тёмный титан смерти Схаал, увенчанный рогами, хотел забрать его.

И не мог.

Не мог — потому что Морай стал больше драконом, чем человеком, и оттого перестал быть ему подвластен.

Сердце Эйры пропустило удар. Перед глазами помутнело. Укусы на руках стали реальнее.

И тут охваченный огнём маргот склонился к ней ближе, закрывая собой Бога Горя. И встряхнул её:

— Эйра, в строй! — рявкнул он.

Глаза его блеснули и оказались драконьими, красно-рыжими, как у Скары.

Его жар взбодрил Эйру. Он отсёк её от мертвенного холода множества неупокоенных. Она кивнула. Отыскала равновесие и отмахнулась от тянущихся к ней жадных духов:

— Прочь! Я жива — вы мертвы! Ох… маргот, пожалуйста… крыло ласточки, пожалуйста! В сумке…

Через мгновение Морай чертыхнулся, нечаянно схватив сушёную личинку-ильмию. Он брезгливо выкинул её. И сразу после этого небольшое сухое крыло оказалось в эйриной ладони. Она стиснула его и повторила:

— И рукой моей освобождает тебя, маргаса, от… твоей гордости, что не даёт тебе покинуть живых!

Лицо с провалами рта и глаз покорёжилось, дёрнулось, исказилось; призрак отпрянул. А Эйра потянулась вверх. Подталкивая её под плечи, Морай помог ей подняться. И она произнесла заключительную фразу изгнания:

— Схаал забирает тебя — такова его воля, воплощённая мной!

И тут же крик, полный мучительной боли, зазвенел в ушах. Душу разорвало на тысячи обрывков, что растворились в пространстве, ушли в землю; а сама Эйра на негнущихся ногах сделала три шага назад.

— Живое к живому, — прошептала она, и призраки стали рассеиваться. — Мёртвое к мёртвому…

Крик маргасы ещё звенел в ушах, но Эйра поняла, что она вышла из царства теней. Очертания комнаты стали чётче, и ощущения рук Морая на плечах — теплее.

— Всё? — прозвучал над ухом его напряжённый голос.

— Да, — выдохнула Эйра, подрагивая.

Маргот перехватил её руки и поднёс ей к лицу её собственные запястья, на которых отпечатались раны, нанесённые зубами призраков.

— Они возникли сами собой, — произнёс он. — Это…

— Это были… — хотела было ответить Эйра, но осеклась.

Она вспомнила тёмный столп, коим над миром нависал Схаал. И поняла, что её опасения подтвердились.

Её плечи задрожали, и она заплакала. Морай сразу же обнял её и позволил ей прижаться к его груди, чтобы она нашла в нём опору своим шатким ногам и чувствам.

— Ну-ну, жрица, коли б я знал, что твоя работа так непроста, я смотрел бы на тебя иначе, — проговорил он ей ласково. — Но ты одолела мою мать, и это было жутко и потрясающе. Словно чёрная Жница, ты стояла одна против незримой толпы, и ветер иного мира развевал твои тёмные волосы.

Она не могла разделить его восторг.

«Чёрная Жница!» — повторила она про себя не в силах сдержать рыдания. — «Лишь милостью Схаала мне дана такая сила! И такая ответственность. Я служу ему и буду служить всегда; и это значит, что я должна отдать ему тебя, Морай».

Теперь нельзя было отмахнуться. Нельзя было списать всё на собственные фантазии. Она видела божественного супруга своими собственными глазами, и он красноречиво указывал ей на маргота.

Он жаждал забрать его из мира живых.

«Я всегда служу тебе, Схаал», — подумала она и зарылась носом в плечо Морая.

***

На следующий день к могилам Мааля и Морлея добавилось захоронение леди Вельвелы. На похоронах присутствовало на одного человека больше — присутствовала также и леди Мальтара. Девушка осунулась и смотрела отсутствующим взглядом.

Никто не ершился. Каждый из детей Тарцевалей кинул по горсти земли. После чего Морай отправился к Скаре, Вранг — под домашний арест, а чёрная жрица принялась зачитывать заунывную упокойную песнь.

Мальтара продолжала мёрзнуть. Это был первый день секмена, шестого лунара осени, и во всей Рэйке ночи делались чуть холоднее. Кавалеры одалживали плащи своим леди, звёздные ночи становились длиннее, а лошади уже не так охотно лезли в горные ручьи. Это было ещё лето — но не для неё.

«Скоро совсем зуб на зуб попадать перестанет», — подумала она. — «Смолкнут кузнечики. Гьеналы будут выть ещё тоскливее. И ядовитые лягушки, тисовые древолазы, впадут в спячку на время сезона дождей…»

Возвращаясь с кладбища, она обернулась. Теперь у отцовского склепа и последнего покоя Вельга было уже три свежих насыпи.

«С появлением этой жрицы в сборе оказалась вся семья».

Мальтара улыбнулась этой мысли. Поправила свой ворот и посмотрела на махину Покоя.

«Их по ту сторону больше, чем тех, кто остался по эту».

Отдалённый рёв разлетелся над лесами. Мальтара сбавила шаг и сощурилась. Нет, это был не Скара; в небе, далеко-далеко, она разглядела красно-зелёного Мвеная.

Хотела бы она когда-нибудь стать доа? Не каждому человеку с кровью Кантагара было суждено заключить лётный брак. И не каждому дракону тоже. Но Мвенай был так близок ей. Преданный собственным лётным супругом, униженный, изгнанный, он казался потерянным — и никому не показывал этого.

Хотя то же самое можно было сказать о Вранге.

Брат был необычайно молчалив на похоронах. Мальтаре больше не доверяли письма, но она знала, что леди Ланита забрасывает маргота посланиями и умоляет дать Врангу право на перо и пергамент.

Морай оставался, как всегда, жесток и выкидывал эти письма в огонь. Но Мальтара больше не чувствовала внутри ни ярой поддержки, ни осуждения.

Ничего.

Кроме желания получить своё. Расплату за долгие годы службы. За отданную молодость, за растоптанное доверие.

И за узы их родства, что Мальтара всё равно неизменно ставила выше всего прочего.

Она знала, что делать. И шаг её был твёрд. Леди Тарцеваль собиралась претворить сегодня всё задуманное.

Сегодня был тот самый день.

Она отправилась по нижнему этажу вдоль комнат. Когда она подошла к Перстам Мора в чёрной чешуйчатой броне, те по привычке выпрямились перед ней.

— Хощу… зайти… к Врангу, — сказала она неуверенно. Разделённый надвое язык почти зажил, но слова всё равно давались ей с трудом. Она потопала сапогами по пыльному ковру, чтобы стрясти грязь, и вопросительно взглянула на охрану.

— Конечно, миледи, — отвечал ей один из гвардейцев.

«Всё-таки не отнял у меня право проходить через них», — подумала Мальтара.

Злилась ли она на Морая? Тосковала? Точила зубы? С того дня внутри залегла бесстрастная пустота.

Она шагнула в жилище, ставшее брату темницей.

Единственным развлечением Вранга взаперти, в небольшой каморке с видом на конюшню, было чтение. Он стряхивал пыль с давно никому не нужных книг, читал историю и географические заметки, Кодекс Доа и биографии.

Взглянув в его лицо, Мальтара увидела отражение себя самой. Безразличие, уныние и бессмысленность. Однако, когда за ней закрылась дверь, он слегка оттаял и поднял брови.

— Сестра? — молвил он негромко. — Как ты?

— Хршо, — не слишком охотно выговорила Мальтара. Вранг потемнел лицом, сочувствуя. Но она не верила ему ни тогда, ни теперь. — Пршла сказать, что мой черёд.

— Черёд чего?

— Уходить отсюда.

Глаза Вранга распахнулись шире. Он выдохнул, не веря своему счастью, и улыбнулся:

— Мальтара! — он поднялся с запылённого кресла, на котором сидел, и шагнул к ней. Но обнять не решился. — Какая же ты молодец! Как хорошо было бы, если бы ты поняла это раньше.

«Если бы да кабы», — подумала та. Она почти не улыбнулась ему в ответ и продолжила:

— В Арракис. Еду. Окольными путями, конечно.

— Отправься к кузену! Уверяю, он примет тебя…

— Вряд ли, — она дёрнула плечом. — Но я передам от тебя, что скажш.

Вранг тут же встрепенулся и заходил туда-сюда. Два шага вдоль кушетки, три по диагонали комнаты. Для Мальтары главное было, чтобы он не отводил глаз.

Она держала его взгляд, и ему было всё тяжелее отвлечься.

«Я твой друг», — говорила Мальтара мысленно. — «Я делаю, как ты хотел. Значит, я твой друг. Значит, ты можешь говорить со мной честно…»

— Скажи им, что со мной всё в порядке. Что я люблю их, — произнёс он задумчиво. — И что я скучаю. Что Морай, похоже, хочет склонить меня на свою сторону, раз пытается знакомить с драконом… — он притих, опасаясь, что зашёл на скользкий лёд. Но Мальтара ничего не выразила на своём лице. — И что они могут это иметь в виду при переговорах. Он не причинит мне вреда, я думаю. Пусть рассчитывают на меня. И пусть приветят тебя! Ты служила ему много лет, но некому было помочь тебе вылезти из этой ямы. Ты не виновата.