Фантастика. Рассказы книга 1
- Автор: Александр Филичкин
- Жанр: Научная Фантастика / Детективная фантастика / Юмористическая фантастика
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Фантастика. Рассказы книга 1"
Индуктор 2
Окончание фантастического рассказа «Индуктор».
Смотри книгу «Рассказы, изданные на бумаге. Фантастика»
Раздавленный услышанной новостью, я повернулся и, не различая дороги, побрёл незнамо куда. Я бесцельно шатался по городу очень много часов. Наконец, ощутил, что валюсь с ног от усталости.
Ближе к раннему вечеру, я смирился с ужасной утратой, и уныло потопал домой. Переходя автотрассу, я едва сам не попал под внушительный джип, несущийся с удивительной скоростью.
В самый последний момент я отпрыгнул на тротуар и проводил рассеянным взглядом «чёрный гроб на колёсах». За рулем дорогущей машины сидел мордатый бритоголовый бандюк, из новых хозяев России.
Не помня себя от расстройства, я «на автомате» добрался до своей пятиэтажной «хрушёвки», вошёл в квартиру и поплёлся на кухню. К моему облегчению жены дома не было. Так что, мне никто не мешал помянуть не состоявшегося молодого соавтора.
Достав из настенного шкафчика бутылку «столичной», я плеснул себе полстакана сорокоградусной водки, влил в горло горький напиток и закусил ломтём колбасы, отрезанным от батона, который лежал в холодильнике. Чуть прожевав приличный кусок, я его проглотил, и с мрачной решимостью повторил процедуру.
К моему сожалению, принятый внутрь алкоголь не принес облегчения. В глубинах души стало значительно пакостней. Одолели мрачные мысли о моей невезучести. В кои-то веки, появилась возможность написать, что-то стоящее. Создать приличную вещь, что не забудут, едва дочитав до конца. Выдать роман, который издательство выпустит несколько раз, а очень возможно, киношники перенесут текст на экран. И вот, когда я в своих мыслях уже начал творить очередную «нетленку», все неожиданно рухнуло. Индуктор погиб!
Убрав колбасу и бутылку на прежнее место, я заплетавшимся шагом прошёл в свою «рабочую» комнату. Попав в «кабинет», я шагнул к небольшому дивану и ничком упал на него. Мой измученный разум стал погружаться в глубины тяжёлого сна. В тот же момент, я услышал, что в наружной двери поворачивается металлический ключ. Я поднялся на ноги и потащился в прихожую.
Когда я добрался туда, жена уже захлопнула дверь и поставила на пол сумку, набитую всякой едой. Лера устало сидела на пуфике и снимала с ног босоножки. Она посмотрела на расстроенную физиономию мужа, потянула воздух чувствительным носом и строго спросила: — Чего ты сегодня смурной?
Не отвечая, я поднял с пола объёмный баул и понёс его в кухню. Водрузив поклажу на стул, я стал выгружать все продукты. Жена отправилась в спальню, переоделась в розовое домашнее платье и присоединилась ко мне.
Несмотря на пары алкоголя, витавшие в тесном пространстве, Лера решила, не выяснять причину загула супруга. Она шагнула к столу и начала мне помогать. То есть, молча брала со столешницы пакеты с едой и складывала их в холодильник.
Тут я не выдержал. Меня словно прорвало, и я постарался всё объяснить: — В понедельник я напечатал столько листов, сколько никогда не написал в течение дня. Когда я закончил и посмотрел на часы и нумерацию «Ворда», то своим глазам не поверил. За шесть часов я настрочил восемнадцать страниц. И текст был куда интересней и динамичней чем раньше.
Невольно напрягшись, я вспомнил то состояние, в котором тогда пребывал. Я осознал свои ощущения и неожиданно понял, что имел в виду Маяковский, когда говорил: — «рука потянулась к перу, перо устремилось к бумаге».
В течение дня, мысли выстраивались в моей голове, словно вагоны в хорошо сформированном поезде. Слова лились на бумагу бурным потоком, как вода из открытого крана. Я едва успевал переносить на бумагу тот текст, что возникал в голове.
Во вторник стало чуть хуже. Я написал всего лишь пятнадцать страниц. И всё равно это было волшебное ощущение всевластия над словом. В среду, я уже начал слегка тормозить. Однако, учитывая мою обычную норму, я написал очень много. К концу дня у меня было готово двенадцать страниц. В четверг, всё как отрезало. Весь день я вымучивал каждую строчку, как будто впервые сел за компьютер.
Так я весь день и лепил слово к слову, и старался создать предложения, которые подходили друг к другу. Из фраз я собирал скромный абзац, чтобы с новой строки начать ту же борьбу с неподатливым текстом. За восемь часов такого труда я накропал лишь четыре страницы и, к концу рабочего дня, ощущал себя выжатым, словно лимон.
— По-моему ты всегда так писал. Три-четыре страницы, самое многое — пять. — удивилась жена: — Чем ты сейчас не доволен, в чём, собственно, дело?
— В том, что я, наконец, осознал, что же такое радость писательства. Это когда сочиняешь легко и свободно, словно кто-то висит у тебя за спиной и диктует на ухо интереснейший текст.
— Ты имеешь в виду музу с арфой в руках? — бросила Лера с сарказмом.
— Может и с арфой. Некогда было тогда глянуть назад. — буркнул я раздражаясь: — В последнее время, я в самом деле писал понемногу, но это было не так тяжёло, как лет десять назад. Сейчас я вернулся к тому, с чего начинал. Это так трудно, словно ты шпалы ворочаешь.
— Ты же сам вспоминал Маяковского, — задумчиво сказала жена: — а он что-то там говорил про тонны словесной руды, которые нужно ему извести, чтобы найти нужное слово. Чем же ты лучше большого поэта? Пять страниц в день, умножить на триста рабочих дней года, получается полторы тысячи штук. Это два, а то и три полновесных романа. Все они сразу уходят в печать. Чего ещё тебе нужно?
— Но другие же пишут по роману за месяц. — возмущенно выкрикнул я.
— Так, что же им не писать, когда муза висит за плечом и диктует им в ухо. А ты все свои книги сам сочиняешь! Своим трудом создаешь, как, например, Маяковский.
— Поэтому их так неохотно печатают, а потом, очень плохо раскупают читатели, — вымолвил я, с сожаленьем: — Нет в них той лёгкости, которую в тексты вдыхает приличная муза.
— Ну, один раз она к тебе приходила, придет ещё множество раз. — успокоила мужа супруга.
— Не придёт! — с горечью выдавил я.
— Почему?
— Она недавно погибла! — я описал Лере мою встречу в парке и пересказал наш разговор с пацаном. Жена, молча, внимала рассказу и продолжала заниматься другими делами. Выслушав повествование мужа, она строго спросила: — Ты совершенно уверен, что всё дело в умершем мальчике?
— Уверен! — сказал я обречённо и сообщил, что с четверга больше не видел ярких и будоражащих снов. Мне грезилась лишь мешанина разрозненных образов. В них сразу угадывались мои бытовые проблемы и впечатления прошедшего дня. А тех необычных видений, что удивительным образом превращались в сюжеты для книг, к сожалению не было.
Я рассказал Лере о поисках мальчика в парке, о том, что узнал от рыжего шпаненка на скейте, о гибели мальчика и его погребении.
— Значит этот пацан, — сделал я естественный вывод: — он был индуктором для моего сочинительства, а теперь, с его преждевременной смертью, все сразу закончилось. В голове удивительно пусто. Я даже не знаю, как закончить историю, над которой работал последние дни. Теперь, мне придётся, забросить почти готовый рассказ и заняться чем-то другим. — я печально вздохнул и умолк.
Как в подтверждение моих горьких слов, я вспомнил беседу с мальчишкой. Он говорил, что также бесследно пропали видения в больнице. Значит, его «чудесная муза», то бишь, индуктор, находился где-то поблизости. Очень возможно, просто лежал в соседней палате. Потом он уехал домой. Ну, а пацан перестал видеть во сне чудесные сказки.
— Хотя нет, — оборвал я свои вялые мысли: — ведь он говорил, что его яркие грёзы внезапно исчезли одной тёмной ночью. Значит, индуктор мальчишки просто умер тогда. Так же как мой! — подытожил я свои рассуждения.
Жена взяла пачку пельменей, положила его в морозилку и машинально посмотрела на улицу. Она замерла на мгновение и тихо сказала: — Во дворе стоит какой-то мальчишка со скейтом и смотрит на наше окно. Я бросился к Лере, встал рядом с ней и глянул на площадку внизу.
Задрав голову вверх, на асфальте, стоял тот самый пацан. Рядом лежал до нельзя ободранный скейт. Мальчишка заметил меня, широко улыбнулся и помахал мне рукой.
Я тут же расплылся в дурацкой ухмылке, бодро кивнул и помчался в прихожую. Я так торопился, что переобуваться не стал, и выскочил из нашей квартиры, как был. А был я в домашних изодранных тапочках, растянутой майке и старых трениках с пузырями на обеих коленках. Рискуя переломать себе ноги, я стремглав скатился по лестнице, и выскочил из подъезда наружу.
Мальчик сидел на бордюре и терпеливо ждал моего появления. Я бежал, не обращая внимания на старушек, сидевших возле подъезда. Теряя просторные тапочки, я побежал к моему дорогому индуктору.
Заметив меня, мальчик поднялся на ноги. Теперь он стоял, переминаясь с одной ноги на другую, и не совершенно знал, как реагировать на мое появление. Я подскочил к пацанёнку, схватил его за щуплые плечи и тихо выдохнул: — Ты?
Тут я услышал, как за спиной зашушукались наши старушки. Пацан открыл было рот, чтобы ответить, но я его тут же прервал: — Пойдём сейчас к нам. Жена вернулась с работы, сейчас она нас покормит, и ты все расскажешь.
Я повернулся к окнам квартиры и разглядел за стеклом лицо удивленной супруги. Я помахал ей рукой и устремился к подъезду. Мальчик двигался рядом, держа скейт под мышкой.
Проходя мимо лавочки со старожилами наших окрестностей, я положил руку пацану на плечо, угодливо улыбнулся и елейно сказал: — Племяш мой. Давно обещал в гости зайти.
Старушки придирчиво оглядели необычную пару и сурово поджали тонкие губы. О чем они думали, я, конечно, не знаю. Однако выражения сморщенных лиц не сулили для нас чего-то хорошего.
Мы быстро поднялись по лестнице и вошли в открытую дверь нашей квартиры. Жена встретила нас в тесной прихожей. Не зная, что и сказать я пробормотал: — Познакомьтесь. — и неуверенно повёл правой рукой. Мальчик спокойно представился: — Глеб.
— Тетя Лена. — буднично сказала жена и добавила: — Мойте руки и проходите в гостиную. Через десять минут будем ужинать. — Она развернулась и скрылась на кухне. Судя по шуму, который послышался минуту спустя, она была не очень довольна явившимся гостем. Оно и понятно, припёрся точнёхонько к семейному ужину.
Глеб положил скейт на пол, и мы прошли ванную. Я вспомнил, что не представился и сказал: — Зови меня дядей Витей. А то эти противные старушки такого себе напридумают, что потом век не отмажешься. — Глеб кивнул, открыл воду и начал мыть руки.
— А мне сказали, что ты погиб. Машина тебя сбила. — начал я разговор.
— Кто сказал? — удивлённо вытаращился мальчишка.
— Пацан в парке. Рыжий такой, шкет. На зеленом скейте.
— Ах, этот. — презрительно махнул рукой соавтор: — Вечно он всё, с чем-то путает. — Глеб помрачнел и добавил: — Это Кольку с улицы Волгина сбили. Прямо во дворе его дома. Какой-то бритый урод летел на чёрном джипе. Даже не остановился потом. Умчался, как ни в чём не бывало.
— А где же ты был? — Задал я главный вопрос: — Я тебя сегодня искал. Последние дни я совсем перестал видеть интересные сны.
— Во вторник бабушка у меня заболела. С каждым днём ей становилось всё хуже и хуже. В четверг утром я вызвал скорую. Её отвезли в областную больницу и положили там в коридоре. Ухаживать, кроме меня, ней за некому. Поэтому все эти дни я был рядом с ней.