Двойная старуха

V

Гриц только что проснулся и лежал в постели, мысленно переживая неприятные события истекшего дня, как в комнату вошел Браун.

– А, Иван Карлыч! – обрадовался Гриц, дружески пожимая руку гостя.

– Лечить тебя пришел, Гриц, – улыбнулся Браун. – Ушибся?

– Да, Иван Карлыч, есть такое дело, – смущенно пробормотал Гриц, краснея под пристальным взглядом Брауна.

– Лежу вот… нельзя никуда показаться.

– Мина говорила… Что ж? Можно поправить… Ну-ка, сними повязку, посмотрим.

Гриц развязал полотенце.

– Ого! – поморщился Браун, внимательно рассматривая и ощупывая кровоподтек, принявший за ночь темный цвет переспелой сливы и совершенно закрывший весь глаз.

– Удар чем-то твердым, пожалуй, кабы не железом… Раны нет… и это хорошо, очень хорошо. Ложись на спину, вот так. Голову немножко повыше…

Уложив Грица, Браун достал из шкатулки стаканчик с делениями, стеклянную палочку, тонкую стальную иглу, кисточку и два флакона с прозрачной жидкостью; на флаконах были приклеены потемневшие от времени сигнатурки с надписями. Гриц видел, как Браун влил в стаканчик из одного флакона несколько капель жидкости, а потом прибавил в него с чайную ложку из другого флакона и тщательно размещал смесь палочкой.

По комнате потянула струя крепкого пряного запаха.

– Ну, мой храбрый рыцарь, уврачуем следы битвы с врагом, – шутливо произнес Браун, подходя к Грицу. – Лежи спокойно и закрой глаза. Немножко будет больно, но ведь ты не девчонка…

Он слегка уколол иглой в центре кровоподтека и уколотое место тотчас же смазал кисточкой, смоченной в смеси; затем смазал ушибленное место еще несколько раз.

Гриц ощутил от укола острую боль, как от укуса разозленной осы, вылетевшей из разоренного гнезда; но боль продолжалась не дольше секунды и сменилась чувством приятного расслабления во всем теле. Он лежал, как бы в дремоте, и пред ним, одно за другим, проходили чудные видения. Как бы увлекаемый воздушной волной, он шел, едва касаясь земли, по какому-то незнакомому саду, прекрасному, как сад в раю. Кругом цвели, испуская аромат, невиданные тропические цветы и деревья, реяли многоголосые птицы и порхали разноцветные мотыльки. Рядом, прижимаясь к нему, шла Мина и говорила: «Вот, милый, весь сад будет наш, только не иди в монастырь, люби меня. Не пойдешь? будешь любить?» И он отвечал, что любит, вечно будет любить ее и ее сад, и не пойдет в монастырь. А волна несла его все дальше, дальше. И было так сладко, так сладко…

Первое, что он увидел, когда очнулся, был Браун; он сидел в кресле и читал книгу, снятую с полки.

– Доброго утра! – рассмеялся Браун. – Поспали маленько, мой рыцарь?

– Как поспал? – изумился Гриц, смотря на Брауна недоумевающими глазами.

– Да, побольше часа…

Гриц все еще ничего не мог понять и только смутно припоминал, что Браун пришел лечить его. Голова слегка кружилась. Он сел на постели и вопросительно посмотрел на Брауна.

– Ну-ка, прекрасный рыцарь, взгляните на ваше лицо, – лукаво подмигнул Браун, подавая ему карманное зеркальце в серебряной оправе.

Гриц робко заглянул в зеркало и вскрикнул от изумления: кровоподтека как не бывало! Ни малейшего следа, кроме розовой точки от укола. Гладкая, мягкая, холеная кожа и ровный цвет. Он не поверил глазам и недоверчиво пощупал место, где красовался безобразный темный «фонарь».

– Батюшка! Иван Карлыч! – вскричал он, приходя в себя. – А ведь и вправду свел. Вот так штука, черт возьми! Да ты – маг и чародей!

В одном белье, стремительно вскочив с постели, он бросился обнимать Брауна.

– В вечном одолжении буду у тебя! – благодарил он. – Друг ты мой!

– Пустяки, – скромно отклонил его благодарность Браун и стал прощаться, сказав, что спешит в город по делу.

– Заходи к нам, Мина кофеем угостит, – пригласил он Грица. – Кстати, потолкуем о разных материях… Да, пожалуйста, не проболтайся как-нибудь, что я тебя вылечил. Слышишь?

– А как же… ежели спросят? – смутился Гриц.

– Ну, как хочешь, так и объясняй, а мое имя в стороне. Помни, я беру с тебя слово.

– Хорошо, Иван Карлыч, – согласился Гриц. – Но… зачем ты скрываешь себя и такое чудесное средство?

– Скрываю? Гм… нужно… приходится скрывать… Я обладаю и не таким средством, но вынужден молчать…

– Каким еще? – полюбопытствовал Гриц.

– А вот… когда ты состаришься, – усмехнулся он, – сделаю тебя молодым, то есть твое лицо, прекрасный рыцарь. Что? Не веришь? Ну, Гриц, до этого еще долго, а теперь – прощай.

Он ушел, оставив ошеломленного Грина с раскрытым от изумления ртом.