Последнее поколение

Зоопарк. Самое опасное животное

До казино «Люмьер де Парис» грузовичок с Лилией, Мэри, Тауэром и членами банды так и не доехал: сначала дорогу им перегородила армия коалиции, идущая по Дисней-роуд, затем бунтующая толпа.

Получилось так, что они остановились напротив зоопарка Гибралтара, поэтому решили некоторое время держать Тауэра там, пока не подвернётся возможность перевести его в другое место.

Они посадили Чарльза в клетку с гиббоном, и тот сидел в ней уже целую неделю. С тех пор Лилия получала неимоверное удовольствие, наблюдая, как человек с приматом каждый день сражаются за еду.

– Как тебе новое место жительства? – спрашивала Лилия каждое утро. Ей нравилось задавать этот вопрос и видеть раздражение на лице Чарльза. Ответ её вовсе не интересовал.

– Радуйся, пока можешь, – каждое утро отвечал он.

На время протестов зоопарк был закрыт, лишь работники приходили сюда, чтобы ухаживать за животными. Всего здесь было более двух тысяч экзотических животных и множество представителей местной фауны. Самыми крупными были два азиатских слона, а мелких – несчётное количество. Каждый день Лилия бродила по зоопарку и думала, как подмять Тауэра под себя. Она надеялась убедить его развалить коалицию, но тот оказался по-настоящему крепким.

В раздумьях она ходила среди баранов, бегемотов, ежей и летучих мышей, смотрела, как черепаха плавает верхом на крокодиле, обменивалась неприличными жестами с гориллой, махала рукой чёрному медведю и получала такой же ответ, подружилась с ламой по кличке Циклоп и откровенно завидовала семейству капибар, с невозмутимым видом сидящих в джакузи.

Охранником здесь работал худощавый парень, побритый налысо. У него в запасе имелся миллион историй о здешних животных. Он с воодушевлением рассказывал, как работники спасали пингвина, брошенного родителями, как пытались подружить его с чужой стаей. О гиене, сбежавшей из клетки и спрятавшейся в католическом храме. О павиане, который ночью проник на склад и выпил пять бутылок миндальной настойки. Со смехом рассказывал, как бабуин по кличке Нерон научился выкручивать болты и каждую ночь выбирался на прогулку, после чего закручивал болты обратно. Как орангутан украл у ребёнка водный пистолет и научился им пользоваться. Вспоминал кабана, повадившегося сосать молоко из верблюжьего вымени.

В довесок рассказал личную историю, как купил краба и бросил его в холодильник. А тот оказался не просто живым, он ещё и съел всю еду, до которой дотянулся.

Жизнь налаживалась. Наконец, после стольких недель, всё было хорошо. Лилия начинала чувствовать себя королевой мира.

С каждым днём в зоопарк прибывало всё больше членов банды. Их было уже больше пятидесяти, они ходили между вольерами и без перерыва смеялись. А вокруг зоопарка расположилась одна из частных армий на случай, если коалиция узнает, где держат Тауэра. Пока это оставалось тайной, но Лилия не знала, надолго ли. Гораздо безопаснее было перевезти его в «Люмьер де Парис», однако она так устала от казино, что готова была жить хоть в загоне с зебрами, лишь бы не возвращаться в тесный номер.

Чувствуя свободу, она даже прошлась по городу и заглянула в офис личного портного. Раньше он приезжал к ним в особняк, а сейчас она, впервые за долгое время, сама приехала за новой одеждой.

В больницу, где сделали успешную пересадку тела Андресу, она приехала в красивом белом платье с прозрачными рукавами и чувствовала себя неотразимо. Впервые за долгое время.

А затем произошло сразу два ужасных события: наёмные убийцы, о которых предупреждал информатор из посёлка, напали на Андреса в ресторане, и он сбежал. Окружающий мир снова развернулся к Лилии спиной. Она не находила себе места и надеялась, что с её братом всё в порядке.

Сотни людей по всему городу искали Андреса, и это разбило иллюзию, будто жизнь Лилии, наконец, пошла нормальным чередом. Она знала своего брата – тот всегда был импульсивным, – поэтому ожидала от него невероятной глупости. С раннего возраста в Андресе периодически включался режим берсерка: он мог броситься на своего обидчика, хотя логичнее было натравить на него телохранителя или вовсе проигнорировать. Несколько раз Андрес нападал на слишком агрессивных людей, узнававших его на улице. Они снимали его на камеру телефона, сыпали оскорблениями, не давали пройти, почти выпрашивали удар по роже. И каждый раз потом приходилось выплачивать компенсации.

После побега Андреса Лилия вернулась в зоопарк и в задумчивости ходила между рядами клеток. Она гадала, куда мог направиться её брат. Что могло дать ему утешение в этот момент, но не могла придумать.

В тревожную минуту ожидания к ней подошла Мэри. Большую часть времени она проводила в главном здании зоопарка, где вела удалённую работу и параллельно училась в университете. Каждый день, заканчивая ежедневные обязанности, подруга Лилии выходила в свет как зомби: покачиваясь и не понимая, где находится.

– Мне только что сообщили, – произнесла она, разминая уставшие глаза. – Это становится дурацкой закономерностью: если мы слышим о твоём брате – это обязательно плохая новость.

Лилия кивнула. Она пристально посмотрела на Мэри и с удивлением спросила:

– У тебя радужки красные?

– Да.

– Они же у тебя голубые были.

– А ты очки сними…

Последние дни Лилия ходила в очках дополненной реальности, только на ночь снимая их для зарядки. Она так к ним привыкла, что они стали частью её ежедневного образа. Но за целую неделю ничего кроме кроссовок на ногах Альфа она не увидела.

Сняв их, Лилия заметила, что радужки Мэри стали нормального, голубого цвета.

– Ты купила образ для своих глаз? – с удивлением спросила Лилия.

– Да, технологию уже запустили, и теперь на сайте «Тилайфа» можно перейти в магазин и купить себе любой образ. Красные радужки мне обошлись всего в четыре доллара.

– Но это только для тех, кто носит очки.

– А ты выйди на улицу, – предложила Мэри. – Новое изобретение Тауэра быстро набирает популярность, поскольку стоит в десять раз дешевле телефона. Вот увидишь, скоро каждый житель города будет в таких ходить и красный цвет радужки будут видеть все окружающие.

Они двинулись вдоль ряда клеток с тамаринами, макаками, мартышками и капуцинами. В самом конце ряда находилась клетка с гиббоном, где в порванной одежде, с растрёпанной головой и грязью на лице сидел на бревне Чарльз Тауэр. Он смотрел на свои руки, опустив глаза, словно не мог поверить, что оказался таким слабым. Выглядел Чарльз ужасно неопрятно: огромное пузо, свисающее над съехавшими набок брюками, непропорционально тонкие ноги. Ботинки он снял и отложил в сторону: они были слишком тесными для постоянных движений. Сейчас он сидел только в грязной рубашке без нескольких пуговиц и чёрных брюках, лопнувших на заднице.

В углу клетки стояла зелёная миска с водой, на которой было написано «Чарльз». Гиббон ей не пользовался – ему приносили воду в бутылках. Однажды Чарльз попытался её отобрать, но проиграл в неравной битве.

Впервые за долгое время он окончательно протрезвел и выглядел болезненным как никогда: кожа побледнела, под глазами проступили круги, из-за отступающего веса начали прорисовываться скулы. Он двигался медленно, моргал с задержкой и имел очень сонный вид, хотя спал он дольше, чем кто-либо из людей в зоопарке.

– Хочешь сказать ему что-нибудь? – спросила Мэри, когда они подходили.

– Он меня совсем не уважает, – ответила Лилия. – И не слушает, что бы я ни говорила.

Они подошли ближе и остановились напротив клетки. Чарльз медленно поднял на них взгляд и едва заметно усмехнулся.

– Как дела, девчата? – вяло спросил он. – Хотите присоединиться к моей вечеринке? У меня тут вода, можете покачаться в гамаке.

– Я смотрю, ты тут обустроился, – ответила Мэри. – Нравится клетка?

– Скажем так, это не первый раз, когда мне довелось быть в клетке. Если вам интересны такого рода развлечения, могу порекомендовать одно место. Спросите мадам Галаксию, она подарит вам незабываемые эмоции. Вообще она обслуживает мужчин, но наверняка сделает исключение для таких, как вы.

– Это каких таких? – спросила Мэри.

– Ну… лесбиянок, – махнул рукой Тауэр. – Или как их сейчас называют. Молодёжь вечно придумывает новые слова, затем возвращается к старым, затем опять к новым, хотя смысл не меняется.

– Я не лесбиянка, – ответила Лилия, запнувшись.

– И я тоже, – подтвердила Мэри.

– Ну конечно, нет, – усмехнулся Чарльз, медленно поднимая мясистый палец и указывая на Лилию. – Моя младшая, Эмма, все уши мне прожужжала про тебя, Оливию и ваших кавалеров. Ей шесть, и она читает эти ваши светские блоги. Никогда не понимал, в чём интерес следить за тем, кто с кем сходится, спит и расстаётся.

– Вообще-то, я с ними просто встречалась, – возразила Лилия. – Ни с кем из них не спала.

– Ой, да можешь не оправдываться, уж точно не передо мной. – Чарльз медленно перевёл указательный палец на Мэри. – Можете спать хоть с обезьянами.

Краем глаза Лилия увидела, как Мэри закипает от злости.

– Если бы мне было важно твоё мнение, я бы сказала, что долгое время была влюблена в профессора из моего университета. Но так как мне на тебя плевать, то просто иди в жопу.

– …у мадам Галаксии превосходные сиськи, – продолжил Тауэр мечтательно. – Как бы я хотел, чтобы она оказалась здесь со своей плёткой и кожаным костюмом. Видите ли, для мужчины с такой большой властью, как у меня, нет удовольствия больше, чем позволить кому-то командовать, управлять.

– Оставь свои извращения при себе, дедуля, – остановила его Мэри. – Нам это неинтересно.

– Извращения… ты говоришь так, будто это что-то плохое. Осуждаешь меня за то, что к тебе не имеет никакого отношения. Не знаю, как вы, девочки, а я после смерти реинкарнировать не собираюсь – буду лежать и гнить потихоньку, поэтому никогда и ни в чём себе не отказываю.

– Можешь делать что хочешь, только не надо меня посвящать в свои влажные фантазии. Нам неинтересны стариковские сексуальные девиации.

– И это девиации? – переспросил Тауэр и громко засмеялся. Причём видно было, что он не притворяется. Ему на самом деле стало весело. – Знала бы, какие извращения я повидал. Некоторые из них настолько странные, что вы даже представить не можете. Знаешь, что я однажды увидел, когда зашёл в кабинет твоего отца?

– Реджа? – спросила Мэри.

– Да не твоего. Я твоего отца не знал, это значит, что он был ничтожеством. Я говорю про Эдварда.

Имя отца Лилии в разных частях света произносили по-разному. Англоговорящие люди произносили его и как «Эдуард», и как «Эдвард», с ударениями на разные буквы. Каждый человек произносил имя по-своему.

– У моего отца не было извращений, – возразила Лилия.

– Что ж. Если ты так считаешь, то я знал его гораздо лучше, чем ты. Однажды я зашёл в его кабинет, а он там сидит без штанов и наяривает. Давайте теперь сыграем в игру и угадаем, что находилось на экране монитора.

– Не было такого. Ты не видел моего отца без штанов. Иногда мне кажется, что и моя мама не видела. Это был очень интеллигентный человек.