Дорога к цвету

* * *

Первую пару километров я бодрился, несмотря на нарастающую боль в ногах, но потом плюнул на своё абсурдное джентльменство и отдал рюкзак женщине. То есть, киборгу, конечно. Женщине было бы некрасиво, а киборгу как бы и ничего.

Берана прёт в гору, как реактивный трактор, а у меня мышцы ног превратились в ноющий кисель уже на втором подъёме. Сердце колотится, в глазах темнеет.

— Да стой ты, горный локомотив, — не выдержал я, — мне надо передохнуть. Я старенький, я ж кони двину.

Женщина остановилась, огляделась, села на камень.

— Не простудишь себе чего-нибудь? — я пощупал камни, они ледяные после ночи, только что иней сошёл.

Я-то предусмотрительно прихватил с собой каремат-поджопник. Берана, разумеется, ничего не ответила, да я и не ждал. Уселся, достал блокнот, карандаш, стал набрасывать скетч портрета. Надо отдышаться минут двадцать.

— Может быть, тебе там и нечего простуживать, — говорю с ней, как с сидящей кошкой, не ожидая ответа. — И очень, кстати, жаль, потому что женщина ты красивая. И дочке твоей, если мы её найдём, очень бы пригодилась мать. Потому что таращит её уже совсем не по-детски, комплекс на комплексе сидит и психозом погоняет. И куда они её загнали прошлой ночью — один Ктулху знает. Ктулху и, я надеюсь, ты. Что скажешь, женщина-паровоз, ты знаешь, куда мы идём, или наугад меня в горы тащишь?

На визире моего шлема зажглась стрелочка, показывающая направление. Кстати, отнюдь не на кыштак.

— О, ты меня понимаешь, отлично, — кивнул я. — И далеко нам ещё?

Стрелочку сменила карта. Очень схематичная и крупная, но привязаться к местности можно.

— Спасибо, сразу бы так. Моим темпом долго ковылять, но не так далеко, как я боялся. Вряд ли ты сможешь объяснить, откуда тебе известны координаты, да?

Карта погасла, на её месте проявилась простенькая картинка со злым шипящим котиком.

— Ого, тут и стикеры есть? — удивился я. — А, стоп, торможу. Это же Багха, да?

Надо же, у нас есть канал коммуникации. Слабенький, но лучше, чем ничего. Философский вопрос «А с кем именно я сейчас коммуницирую» оставим на потом. Надеюсь, это настоящая Берана подаёт мне сигналы в узкую щёлку, которую удалось проковырять в блокировке. Но вполне может быть, что это какой-нибудь резервный технический протокол обмена для киберов, как-то совмещённый с интерфейсом шлема.

— Значит, я был прав, в ней маячок. Логично. Животное редкое, уникальное, краснокнижное. Дорогое, опять же, наверняка. За ней глаз да глаз нужен.

Я разговариваю и рисую, но референс не всплывает. Такое ощущение, что в рисунке не хватает чего-то важного. Увы, я все ещё бесполезен. Печаль.

— Прости, Берана, — вздыхаю я. — Мироздание перестало смотреть моими глазами, и я его понимаю. На кой черт ему глаза подслеповатого старика? Так что пойдём потихоньку дальше. Будем делать, что можем, и будь что будет.

Сложнее всего встать, разогнуться, сделать первые пять шагов. Икроножные и бедренные мышцы как будто били палками до онемения, и вот это онемение отходит, и приходит боль. Но если её перетерпеть, то втягиваешься и идёшь дальше. Шаг за шагом. Тогда ноги отпускает, и начинает болеть спина. Бронежилет как будто весит тонну, мышцы постоянно напряжены, компенсируя вес боекомплекта в нагрудных карманах нагрузки, автомат перекашивает набок. Раньше я так мог идти весь день, а теперь пара километров — и всё. Пульсация в голове нарастает, каждый шаг отдаётся в затылок…

Хреново быть старым.

— Стоп, Берана, надо передохнуть, — останавливаю я неутомимую киборгессу. — Идти осталось немного, но лучше мы… То есть я, придём отдохнувшими, а не падая с ног. Вдруг война, а я устамши?

Неизвестно, где именно Багха, что с ней, рядом ли Калидия. Вдруг их удерживают в плену? В этом случае мне лучше быть хоть в какой-то форме.

Мы снова уселись на камни — я на каремат, женщина просто так. Достал блокнот, карандаш — отвлекусь от боли в ногах. Только нацелился продолжить, она решительно отвернулась.

— Что-то не так, Берана? Не рисовать тебя?

Женщина кивнула.

— Ладно, в гробу отдохну, пошли.