Дорога к цвету

Глава 3. Дары ослов

Ночью опять выл Багха, но Нагма не прибегала. Когда мама рядом — не так страшно. Вчера вечером трудами женского коллектива накачали и нагрели воды, я принял ванну. Жалкое, душераздирающее зрелище. Мышечная масса уполовинилась, пузцо торчит, шкура висит. Сам себе неприятен. Но как врач, не могу не признать, что организм, с учётом нового возраста, ещё как-то тащит. Отлежался в горячей ванне — и почти ничего не болит. Тянет, ломит — но не болит же. Это за счастье.

Утром понял, что рано радовался — с кровати еле встал. Пока доковылял в ванную, кое-как расходился, значит, ещё один день впереди. В моём сраном возрасте только так — слава Аллаху за этот день. Или Иблису. Раз болит — значит, жив. Ну, и Ктулху Фхтагн!

Завтрак отныне без кофе, к этому тоже надо привыкать. Буду утешать себя, что в моём сраном возрасте кофе вреден. В нём всё вредно.

Анахита уже растопила плиту, греет воду — среди продуктов мешочек местного чая. Пахнет овцами и сеном, но что поделаешь. На завтрак курт — нечто среднее между солёным творогом и сыром — и лепешка. Меню аборигенное, куда деваться. Куча сырнотворожного молочного разных видов, рис, кукуруза, баранина, козлятина, лепёшки из кукурузной муки, зелень. Местные на таком рационе как-то выживают, авось, и мы справимся.

— Док, я хотела спросить…

— Да, Анахита?

— Можно, я останусь тут? Не вернусь в кыштак? Я буду готовить, убирать…

— Разумеется.

— …стирать, мыть… Что?

— Ты можешь остаться, — повторил я, — могла бы не спрашивать. Выгнать тебя — всё равно, что убить. Живи сколько хочешь, места до чёрта. Правда, предупреждаю сразу — наши перспективы тоже весьма туманны. Все, кроме Калидии, тут на птичьих правах, а она, хоть и дочь владетеля, несколько не в форме.

— Знаешь, — Анахита налила мне в пиалу чай. Он пахнет веником, которым подметали в овчарне. — Я с детства привыкла думать, что владетели — это круче крутого. Почти как Аллах. Вот вернутся владетели, и жизнь будет как в раю. Глупо, конечно, но так все считали. А вы, уж прости, похожи на беглецов, а не на благодетелей.

— Не извиняйся, так и есть. Владетель Креон сначала виртуозно просрал всю политику, потом был разбит в бою, а потом бежал. Причём, не сюда, а в другое место. А мы так — заблудившийся арьергардный отряд. Облагодетельствовать точно никого не сможем.

— Как только старейшины это поймут, у нас будут большие проблемы.

Меня это «у нас» почему-то порадовало. Может, потому, что, раз Анахита не спешит нас покинуть, то не считает наше положение безнадёжным. Впрочем, скорее всего, у неё просто нет выбора.

За ночь постиранный женщинами камуфляж высох, и я с удовольствием переоделся в привычное. Местная мода мне как-то не очень. Нацепил разгрузку, взял оружие и пошёл осмотреться. За мной тут же увязалась любопытная Нагма, которой прямо неймётся всё тут разведать. Прямо как кошка. Есть тут кошки?

Оказалось — нет. Что за мир, в котором нет кошек? Говно, а не мир.

Центральное здание цитадели высотой в три этажа, и больше всего оно похоже на общежитие. На каждом этаже комнаты с кроватями, санузел, кухня, гостиная, кладовые, чуланы и прочие технические помещения. Везде пусто и пыльно, но не слишком. Видно, что тут убирали — нечасто, но регулярно. Может быть, пару раз в год. Владетель Креон наверняка не планировал провафлить баталию, сдриснуть в горы, питаться остаток жизни козьим сыром и уестествлять овец, но на всякий случай поддерживал замок в порядке. Странно, что местные до сих пор не растащили имущество. Судя по кыштаку, даже медная посуда по местным меркам ― капитал.

— Багха стережёт, — разъяснила моё недоумение Нагма. — Как-то раз двое мужчин решили ограбить замок. Один из них собирался жениться, но был беден и не мог набрать калым, а второй был его друг, или просто хотел поживиться. Они зашли сюда — и никого не встретили. «Нас обманывали, это просто ничей дом!» — сказал тот из них, кто искал калым. — «Я наберу посуды, наберу тканей, возьму всякие вещи!» Второй поддержал его, и они взяли вещей, сколько могли унести. Эти люди не сказали старейшинам, что были в замке, а тайком пронесли вещи и спрятали в своих домах. А ночью пришёл Багха. Аллах запрещает ему заходить в дома правоверных, но те, кто украл вещи владетелей, не защищаемы Аллахом, ибо кража — мерзость пред лицом его! И Багха ворвался в их дома и убил там всех, а другие дома не тронул. Люди дрожали всю ночь от его воя, а утром пошли и увидели убитых. Тогда они собрали всё то, что украли эти двое, отмыли от крови и отнесли обратно в замок. И Багха больше никого не убивал!

— Какая драматическая история, — сказал я скептически.

— Так нам мулла рассказывал. То есть он другим детям рассказывал, но я подслушивала под окном. Мне к мулле нельзя, потому что я иблисов выблядок.

— Прекрати так говорить, — ответил я девочке. — Ты дочь своей матери. Хорошая девочка. Умная девочка. Красивая девочка.

— Но у меня нет отца!

— Такое случается, — кивнул я. — Причём без всякого иблиса. Скажи мне, иблисявка самозванная, люди, которые тебя так называют, — хорошие люди?

— Нет, — сказала она неуверенно, — кажется, не очень. Они и про маму гадости говорят.

— Тогда зачем ты их слушаешь? Они говорят глупые злые слова, и сами они глупые и злые.

— Но это же старейшины!

— Старый — не всегда значит «умный». Иногда он просто старый.

— А ты, дедушка Док? Ты какой?

— Хотел бы я знать… Ладно, пошли, тут тоже ничего интересного. Давай лучше на стене осмотримся.

Крутая лестница очень не понравилась моим коленям, зато вид открывается отменный. Горные пейзажи — моя эстетическая слабость. А вот жить в горах никогда не мечтал. Не люблю постоянно ходить вверх-вниз. Кроме того, горная жизнь скудна — все приятности, вроде тёплых пляжей, вкусной еды и доступных женщин, обычно расположены где-то внизу. А вверху только козы, камни и хиджабы.

— Пробегись по стене, Нагма, — попросил я девочку, — посмотри, нет ли чего интересного.

— Но не буквально же бегом! Не навернись с разгону! — крикнул запоздало вслед, да куда там.

Ускакала, коза горная. А я сел на каменный парапет, достал скетчбук и принялся за наброски. Если упорно рисовать мир, то он однажды откликнется. Или нет. Но я буду пробовать.

— Ой, дедушка Док, ты рисуешь? — вернулась, егоза. — А можно посмотреть?

— Смотри, чего нет.

Из-за возрастной пресбиопии горы я вижу хорошо, а вот то, что рисую, плохо. Аккомодация хрусталика между «вдаль, на горы» и «под нос, в блокнот» даётся туго. Из-за этого глазные мышцы напрягаются, и начинает болеть голова. У меня вот уже начала. Но я рисую, пока могу терпеть. Не то чтобы долго.

— А почему ты рисуешь только чёрным карандашом? — спросила любопытная Нагма. — У тебя цветные есть. И ещё вот эти штуки…

— Пастель.

— А почему ты не рисуешь этой постелью?

— Нет, пастель, через «А». Это как мел, только цветной. А не рисую, потому что плохо получается. Не умею работать с цветом, выходит мазня. Какой-то дефект восприятия, что ли.

— А можно я попробую?

— Да на здоровье. Что-нибудь интересное нашла?

— Вон там, — махнула она рукой в сторону ворот. — Где башенка вбок. Там пол странный.

А сама уже вцепилась в рисовальный набор.

«Башенка вбок» — это машикуль, выступ на стене, оборонительная огневая точка. Пол там действительно странный. Всё вокруг каменное, а тут металлический круг. Похож на вделанный заподлицо люк. Как я ни ковырял его ножом, подцепить не удалось. Закрыт, и прилегает очень плотно. Звук глухой, железка толстая. При этом то ли чернёная, то ли анодированная, то ли металл такой, тёмный. Не ржавая ничуть, и нож оставляет еле заметные царапины. Скорее всего, стена внутри полая, а через этот люк защитники выскакивали на стену. И, судя по качеству его изготовления, вряд ли с луками. Надо осматривать замок дальше, что-то мы упускаем, но сейчас не лучший момент.

— Нагма!

Тишина.

— Да Нагма же!

С трудом оторвалась от скетчбука, пальцы в крошках грифелей, на лице цветные пятна.

— Что, дедушка Док?

— Беги за мамой, там её земляки по дороге тащатся.

— Кто?

— Селяне, с кыштака. Три осла с поклажей и три козла налегке.

— Ослов вижу, а где козлы? — пригляделась девочка.

— Да вон же, бородами трясут!

— У козлов не только бороды, но и рога! — упрекнула меня в плохом знании биологии Нагма.

— Мало ли, что там у них под чалмой, — отмахнулся я. Беги за мамой, скажи, жду её у ворот.

Взял оставленный девочкой скетчбук. Думал, она нарисует что-то своё, палки с огуречиками, козу рогатую, удава, который проглотил слона, — что там обычно рисуют дети. Но она вместо этого раскрасила мой набросок. И горы на нём теперь лучше настоящих.

Чёрт, да у этой козявки талант!