Эскадрилья всемирной коммуны

Гениополь

Полтора часа пронеслись незаметно. Впереди быстро и неожиданно вспыхнула белая заря. Она разгоралась стремительно, как пожар в первобытном лесу, с каждой секундой, с каждым мгновеньем… Легкий крик восторга вырвался у меня…

Полнеба впереди объято было пожаром… Огни! Целый океан огней, блиставших и искрившихся, несся навстречу нам. Все ближе и ближе… Колоссальным ковром, затканным бесконечностью огней, под нами разворачивался волшебный, недоступный никакой фантазии город-гигант, созданный, казалось, из света и хрусталя. «Мститель» замедлил ход и, едва ощутимо толкнувшись, замер в воздухе. Мы были у цели…

То, что я увидел, я не забуду никогда, да и мои спутники, я думаю, тоже. Как зачарованные, застыли мы у окон «Мстителя» и в эти минуты я на миг позабыл все: нашу цель, наших друзей и врагов внизу, забыл, где я, и лишь в каком-то экстазе созерцал царственный город под нами. В эти мгновенья я молился человеческому гению.

Глубоко под нами, в бездне двух тысяч метров, сплошной сверкающей равниной огней горел и переливался Гениополь. Необъятной шири и размаха, он раскинулся на сотни квадратных километров. Стройные, будто хрустальные башни титанических зданий уходили ввысь, бросая вызов небесам… Нестерпимый блеск мириадов огней ослеплял и цепенил… Огни, всюду огни, и среди них, вправленный в эту сверкающую диадему, ровным, немигающим светом, под титаническими стеклянными сводами и перекрытиями пылал эллипс «Стального Замка»…

Этот город-гигант, эти рвавшиеся к небу башни циклопических зданий, это безбрежное море огней и эллипс «Стального Замка» среди них, – все это было для нас воплощением стихийно-свободной человеческой мысли, символом раскрепощенного, созидающего гения. Но мы забыли одно: этот город был столицей Капитала, его последней блистающей вспышкой. Сверхчеловечески мощную творческую идею человека он сочетал с самым безудержным гнетом. Символ и творение могучего, всепобеждающего труда, он был олицетворением рабства и дикого насилия.

Что-то щелкнуло над самым ухом у меня. Я обернулся. Держа в руках фото-камеру, Губер запечатлевал на пластинке величайший в мире клубок пороков…

– Будем не только зрителями, но и слушателями! – произнес Карстон и, обернувшись, повернул рукоятку в ящике у стены. Тотчас же смутно-далеким, тысячеголосым гулом в каюту ворвался целый вихрь звуков – шум волновавшегося, бессонного города под нами… Чутким, напряженным слухом мы жадно ловили волнующие, живые струны среди клокочущего гула, похожего на рокот прибойных волн.

– Поют, слышите! – вдруг прошептал Берницкий, напряженно прислушиваясь.

Вырвавшись из хаоса тысячи переплетшихся звуков, снизу донесся стройный многотысячный напев. Устремляясь в простор, звенящим каскадом лились мятежные звуки «Интернационала». Слов нельзя было разобрать, но уверенной призывной вязью чуть слышно долетел знакомый мотив. Нахлынувший сонм звуков на миг захлестнул песню, тотчас схлынул, и она зазвучала вновь.

– Что это? Революция? – каким-то изменившимся голосом говорил Берницкий и, казалось, завеса упала с наших глаз. Уже не было ничего враждебного в мириадах огней внизу…

«Мститель» медленно опускался… Тихо-тихо мы скользили навстречу дворцам и башням Гениополя. Все ниже и ниже… Уже целым потоком врывались звуки, и среди них волнующей, многотысячной сталью звал на борьбу «Интернационал». Он все рос и рос, ширился и развертывался, воцарялся над всем…

Карстон вошел в каюту, держа в руках три продолговатых, черных ящичка, глядевших на нас круглыми отверстиями с ввинченными линзами.

– Мой «Унископ»! – сказал он, протягивая мне один из ящичков. – Он увеличивает колоссально. Вот это регулятор зрения… Сам не знаю, как я раньше не вспомнил о них. Лучше поздно, чем никогда, – добавил он, улыбаясь.

Да, «Унископ» был поистине идеальным оружием для глаза. В первую секунду мне показалось, что я гляжу вниз с одной из башен под нами… Огромная, заполненная людьми площадь, лучи улиц, тоже залитых человеческим морем, грандиозные здания, сгрудившиеся четырехугольники автобусных крыш, – все это ошеломляло и кружило голову. Как будто жил этот маленький кусочек, вырванный из города-гиганта!

Глава XI