Боцман Корякин

Лицо матери вспыхнуло в смущенной улыбке, заблестели глаза, которые до сих пор Алексей помнил со всегда опущенными веками. Отец засмущался, но быстро взял себя в руки.

— Это мать сама заново родилась. Я ее тоже раньше другой помнил. Когда вернулся, она меня и слушать не хотела, неделю в бане жил, а потом пришла и сказала — ладно давай попробуем начать новую жизнь. С тех пор и живем, душа в душу.

— Раз так, отец, наливай, я хочу выпить за вас, за ваше запоздалое счастье.

Отец наполнил два стакана, мать налила себе сок, и сын понял, что мать после многих лет запоя смогла переступить черту с прошлым. Оказывается это так просто, если подарить женщине счастье быть любимой, которого она до сих пор не знала. Выпили по второй, затем по третьей. Алексей смотрел на мать, которая впервые не прятала глаз, смотревших на сына с любовью и, как ему казалось, с какой-то надеждой. От этого взгляда ему захотелось попросить прощения за то, что был не справедлив и многие годы совсем не заботился о ней, но он все еще не мог избавиться от прошлого, и что-то удерживало его от признания.

— Как все же ты решился вернуться, отец? Или в Германии теперь хуже, чем здесь, а может, на русских там теперь смотрят по-другому?

— Да нет. В Германии, с тех пор как мы виделись с тобой, многое изменилось к лучшему. На русских стали смотреть без страха и их там теперь много. А я и сам стал смотреть на себя иначе, это верно. Особенно после того, как умерла Хельга. Она оказалась порядочней, чем я считал, и в завещании своем все мне отписала. Родственники, хотя особенно и не требовали, но через нотариуса и адвоката намекали, что если я вернуться в Россию вдруг соберусь, непременно поделиться нужно. Вот и оставил я им дом, землю, ферму в Баварии и мастерские в Гамбурге. За это мне деньги приличные отвалили — до смерти нам хватит, да и пенсию я немецкую получил такую, какую у нас в России академики не получают. Дом настоящий построил, хочу дело свое завести, ко мне здесь относятся как к пострадавшему от советской власти, и препятствий не чинят. Ты-то не забыл наше кузнечное ремесло? Мать сказала, что ты и в армии им занимался. Может быть, вместе и возьмемся?

— Дело знакомое, можно вспомнить, — собрался с ответом Алексей. — Только я, отец, прежде жениться должен, хватит одному болтаться. А уж как женюсь — в море меня не затянешь, хотя скучать по нему буду. Там, отец, я все хорошее узнал, там меня никто не обижал и делал я все, что мне нравилось.

— Вот и мы говорим, сынок, жениться надо, да разве у нас невест не найдется? Отец вон какие хоромы для внуков отвел, — сказа мать и подсела ближе, с улыбкой прижалась к сыну.

— А невесту искать незачем, — улыбнулся Алексей и обнял мать. — Есть у меня уже, и знаешь, какая она красавица? Таких на всем белом свете я не встречал. И за внуками я думаю, дело не станет.

— Так что ж ты ее прячешь, почему не привез? Расскажи хотя бы о ней, — попросил отец.

Корякин растерялся. Ему еще ни разу в своей жизни не приходилось такого делать.

— Ну, красивая очень, ласковая тоже, умная и добрая, — Алексей, не найдя больше нужных слов, замолк.

— Понятно, — бросилась на выручку мать, — Алеша плохую не выберет и хвалить не будет. Ты только скажи, сынок, когда она приедет?

— Скоро мама, скоро. Дела свои закончит и приедет.

— А она случаем не американка, а может, негритянка или мулатка какая, — спросил отец, и мать вопросительно взглянула на сына.

— Да нет, наша она, из Украины, только живет рядом с нами в Эстонии.

— Слава Богу, — перекрестилась мать. — Выходит, и ты ненадолго приехал?

Алексей ответил не сразу и, подумав, успокоил:

— Да нет. Теперь, вероятнее всего, надолго. Я и так чуть мимо своего счастья не прошел.

В тот день Алексей знакомился с домом, осмотрел гараж, а когда они остались с отцом одни, он не выдержал и спросил:

— Кузню будем восстанавливать?

Старший Корякин хитро улыбнулся и ответил на вопрос вопросом:

— А ты как думаешь? Может быть, другую работу найдешь? Я ведь, честно говоря, и не знаю, чему ты на флоте научился.

— Я, батя, на флоте боцманом был. Всем пришлось заниматься: столярничать, слесарить, малярничать, управлять грузовыми лебедками и судовыми кранами, мыть, убирать и людьми командовать. Не много их под моим командованием было, но за их работу с меня спрашивали. Так что умею многое, да только не знаю, пригодится ли все это в работе на берегу. Боюсь, заново учиться придется.

— Все что ты перечислил сын, по моему разумению несерьезная работа для настоящего мужика. Настоящее дело — профессия кузнеца. Для нее талант нужно иметь, металл понимать и обладать художественным вкусом. Ну а уж о силе и здоровье и говорить нечего. Вот двух последних мне уже и не хватает, а все остальное — талант, его не пропьешь и не потеряешь. Мне тут показали, какие вещи ты на кузне перед армией выковал — люди до сих пор помнят и пользуются ими. Может, возьмемся с тобой за старое, наладим семейный бизнес? Сейчас ограничений ремеслу нет, было бы желание работать.

Отец вопросительно посмотрел в глаза Алексея.

— Неужто вдвоем не осилим? — и, не ожидая ответа, схватил его за рукав и повел к калитке.

— Пойдем-ка, я кое-что тебе покажу.

Они немного прошли по улице вдоль реки и спустились на территорию бывшего кирпичного завода, который не работал уже лет пятнадцать. Пройдя полуразрушенную котельную, остановились перед небольшим кирпичным зданием, с выбитыми окнами. Последние годы оно служило автомастерскими у пограничников, но со строительством нового порта и пограничного городка в Луге пустовало.

— Вот, — заторопился отец, отмыкая большой навесной замок.

С трудом открыл тяжелую половину двери и перед ними открылся зев небольшого пустующего цеха с частично разрушенной задней стеной и крышей, без стекол в окнах.

— Ну и что? — как можно безразличнее промолвил сын, не подавая вида, что кое о чем он начинает догадываться. На лице отца отразилось огорчение, он глубоко вздохнул.

— Мы с тобой здесь кузню поставим. Я уже с районной администрацией договорился, они продают цех за небольшие деньги. Вон на том складе, — указал он на охраняемое здание за колючей проволокой, — все оборудование имеется, а нам-то надо кузнечное, электросварку да еще кое-что. У меня деньги на ремонт имеются, если нужно кредит возьмем. Местное начальство, это мои бывшие подчиненные из молодых, они меня поддерживают, ведь это десяток рабочих мест для нашего поселка. Ограды да решетки сейчас в большой цене, вон посмотри — в домах все окна в решетках, заборы у новых домов на хорошие изгороди меняют, каждый хочет, чтобы у него они позатейливей были. Городское начальство тоже на красоту потянуло. Я ведь в Германии время зря не терял и технологию передовую знаю, и каталоги этой продукции с собой привез в избытке. Соглашайся, развернемся с тобой не хуже новых русских.

— Дело говоришь, отец — похвалил Алексей, — но все обмозговать нужно. — Я ведь тоже не зря по морям болтался, кое-что и у меня на счетах имеется. Нам бы еще экономиста хорошего найти, да прораба.

— За экономистом дело не станет, — обрадовался отец. — У меня когда-то водитель был, жена его экономистом работала на механо-сборочном. Я ее недавно встретил, без работы она пока, мужа ждет. Хорошая баба, умная, а прораба среди военных строителей найдем, их демобилизованных сейчас пруд пруди. У меня с бывшим военкомом отношения, хотя и не теплые, да теперь он теперь председатель общества ветеранов и должен заботиться о том, как бы их куда-нибудь пристроить.

Через час мать с улыбкой наблюдала, как отец с сыном опустошают очередную бутылку "Перцовки" за удачу "безнадежного предприятия".

— Господи! — про себя молилась она, — вразуми сына моего, дай мне увидеть внуков в моем доме и умереть счастливой.

Алексей решил позвонить Галине перед сном, но не решился, понимая, что достаточно пьян, хотя и на радостях, но ей это вряд ли приятно. Утром проснулся поздно, отец отправился по делам один, а мать, жалея сына, подняла только к одиннадцати. Первым делом Алексей нашел "мобильник" и позвонил Галине.

— А я уже подумала, что ты забыл про меня, — были первыми ее слова. — Жду, волнуюсь — доехал ли?

— Все в порядке. Правда, у меня навалом новостей и самая главная — отец вернулся. Да и вообще сюрпризов хоть отбавляй, но все приятные.

— Ну и, слава Богу. У меня тоже новость: Олев приезжает, — она сделала паузу, ожидая реакции, но Алексей молчал.

— Ты расстроился? — спросила она. — А я же говорила, что заявление на развод подала, решила не тянуть. Мне сказали, что раз его давно нет, то можно и без него обойтись.

Алексей по-прежнему молчал. Услышав голос Галины, он вдруг вспомнил горячее прикосновение её тела и от этого никак не мог собраться.

— Алёша, почему молчишь, что случилось? — забеспокоилась Галина.

— Не волнуйся, Галочка. Это меня от твоего голоса заклинило. Не могу я без тебя, очень хочу, чтобы ты приехала. Я сказал о тебе родителям, и они тебя ждут.

— Сейчас не могу, Алёшенька, а как разберусь с Олевом, сразу же приеду.

— А может быть, я сам примчусь на денек?

— Не стоит. Я и так ни о чем думать не могу. Дай мне немного отойти, иначе глупостей наделаем. Мне детей жалко, им и так многое решить предстоит. А я о тебе каждую минуту думаю, только ты обо мне не забывай.

За завтраком мать, словно невзначай, спросила:

— Алеша, а у девушки твоей часом детей нет?

— От меня пока нет, есть мальчик и девочка от первого мужа. Только она уже почти десять лет без мужа живет. А дети у нее хорошие и дом хороший.

— Десять лет? Он что ее бросил?

— Он мама сбежал, только не от нее, а от советского строя, примерно как наш отец в свое время, — не зная почему, вдруг ответил Алексей.

— А вдруг он вернется — забеспокоилась мать, — а она его простит?

— Не простит, — ответил Алексей, она меня любит, — закончил он разговор и вышел на крыльцо.

— Хозяин, подойте сюда, — услышал он голос и подошел к калитке. За ней стояла женщина лет шестидесяти с рослым щенком породистой овчарки.

— Вам хорошая собака не нужна? — спросила она, подводя щенка поближе. — Породистый он, шесть месяцев, а умный, все понимает.

Словно в подтверждение ее слов щенок махнул пару раз хвостом и, глядя на Корякина умными глазами, сел. Он был действительно красив и хорошо ухожен.

— А что ж это вы отдаете такую хорошую собаку?

— Да не моя она, а моего соседа. Одинокий он был, умер неделю назад. Я щенка на время к себе взяла. А вчера откуда-то родственники соседа объявились, в квартиру его въехали, а щенка брать не хотят. Веди, говорят, его на мыло, а нам он не нужен. А у меня квартирка маленькая однокомнатная, и от шерсти аллергия, даже кошечку не могу завести. У вас дом вон какой дорогой, щенок вырастет и сторожить будет. Возьмите, пожалуйста, он очень хороший, не пожалеете. У него, — она показала целлофановый пакет, — и паспорт есть и родословная. Хозяин его очень любил.

— Что там, Алеша, — раздался голос матери.

— Подарок нам принесли, смотри какой красавец, — указал на щенка Алексей.