Декабристы в Забайкалье

Второй документ был краток, но более строг. В нем указывалось, что «предписанием шефа корпуса жандармов г. графа Бенкендорфа от 25 сентября прошлого 1836 года не дозволяется государственным преступникам к кому-либо посылать сочинения свои, как не соответствующие положению сих. преступников». А посему, мол, рукопись Торсона «Взгляд на изобретение и распространение машин» возвращается автору.

Торсон в целом спокойно и даже как-то равнодушно отнесся к инструкции относительно условий своего проживания в Селенгинске. Однако весть о возврата сочинения привела его в замешательство. Значит, несмотря на досрочное освобождение от каторжных работ, он все равно остается в роли «государственного преступника» и не избавляется от почтовой цензуры. Значит, ему по-прежнему нельзя писать на родину без согласия жандармского начальства. Ну что ж, если так, то не послать ли сочинение официальным путем на усмотрение иркутских властей и походатайствовать в случае одобрения отправить ого в Петербург «в порядке исключения»? Селенгинский городничий согласился с доводами Торсона, и в тот же день сочинение было направлено в Иркутск с сопроводительной запиской К. И. Скорнякова.

В ожидании решения иркутских властей Константин Петрович закончил свое обустройство в доме Наквасиных и начал заготовку строительных материалов, предназначавшихся для сооружения молотильной машины. А 30 июня К. И. Скорняков с трудом приступил к сочинению первого отчета о занятиях своего поднадзорного. Он вновь рвал и черкал бумагу, продолжив; это занятие и 1 июля. В конечном итоге в Иркутск была направлена короткая депеша следующего содержания: «На предписание вашего превосходительства, последовавшее от 9-го марта (несмотря на двухдневные старания, селенгинский городничий все же перепутал дату отправления инструкции о надзоре за К. П. Торсоном, нужно — 9 июня. — А, Т.) сего года за № 333, честь имею донести, что находящийся здесь на поселении государственный преступник Константин Торсон в течение июня месяца вел себя хорошо и занимался теперь постоянно заготовлением лесов на устройство молотильной машины».

В середине июля Торсон вновь был вызван в городскую управу. Вместо приветствия К. И. Скорняков молча протянул только что полученное из Иркутска письмо, хотя оно оказалось помеченным грифом «Секретно». Председательствующий Совета главного Управления Восточной Сибири сухо выговаривал селенгинскому городничему: «…Вторично возвращаю для выдачи преступнику Торсону (письмо к сестре Екатерине и сочинение, Взгляд на изобретение и распространение машин». — А. Т.) и поручаю объявить ему, что <…> я не могу ходатайствовать об исключительном дозволении на отправление таковых сочинений». Следующая фраза относилась уже не столько к К. И. Скорнякову, сколько к самому Константину Петровичу: «На новом месте жительства Торсон стараться должен о прочном заведении и устройстве сельского своего хозяйства, от коего мог бы со временем получать выгодную для себя пользу». Между строк читалось: пусть Торсон занимается сельским хозяйством, а не всякой письменной ерундой и прожектерством.

Завершение этой истории последовало лишь осенью того же года. Каким-то образом (полагаю, что К. П. Торсон все же сумел нелегально переправить письмо сестре Екатерине, но без сочинения, в Петербург) III отделению стало известно о настойчивом желании «государственного преступника» переслать свой письменный труд сестре. По крайней мере, в сентябре 1837 года управляющий отделением А. Н. Мордвинов уведомил сибирские власти о том, что А. X. Бенкендорф еще в 1834 году разрешил К. П. Торсону пересылать своим родственникам чертежи и описания изобретаемых им машин. Мордвинов распорядился беспрепятственно отправить в Петербург сочинения селенгинского узника.

Верноподданнически исполняя приказ вышестоящего начальства, Главное управление Восточной Сибири направляет К. И. Скорнякову новую срочную депешу «секретного» содержания: «Предписываю вашему благородию объявить о сем преступнику Торсону, потребовав возвращенное к нему на основании установленных правил сочинение его под названием «Взгляд на изобретение и распространение машин», которое с первою же почтою представить ко мне при донесении вашем для препровождения по принадлежности, что и на будущее время принимать от Торсона беспрепятственно, доставляя всякий раз установленным порядком».

Сочинение К. П. Торсона было отправлено в Петербург, однако оно так и не достигло адресата, затерявшись в архивах III отделения.