Наследие Иверийской династии

На полу, у самого выхода, крючилось от боли уродливое тело, как комок бесформенной плоти. Ключница умирала на наших глазах. Её окружило сияние магии исцеления, потоком льющееся из ладоней мелироанских дев.

— Приподнимите ей голову!

— На бок, на бок!

— …Eman miсhi'tum del Deveine, — доносились обрывочные воззвания.

— Позовите магистра Малести! — повернулась ко мне Лаптолина.

В замешательстве и растерянности, в туманном бреду я сделала три шага назад. Чудилось, будто это моё прикосновение сгубило несчастную женщину. И острое, болезненное воспоминание о Неде Комдоре, о Каасе пронзило нутро, скрутило узлом внутренности. Всё, чего я касалась, погибало. Я посмотрела на свои руки, будто ожидая увидеть на них следы кровавой магии. Но браслет надёжно прятал почерневшие вены. Только свежее платье было сплошь заляпано кровью.

— Да не стойте столбом! — поторопила Првленская.

С женщины сорвали маску. Под ней оказалось распухшее и багровое, как сама Красная Луна, лицо. Влажное от пота, с закатившимися глазами, это было лицо покойника, который всё ещё хватался за жизнь.

Мимо пронеслась Хломана прямиком к выходу. Подёргала ручку запертой двери, что-то закричала не то мне, не то Лаптолине, не то Жорхе Вилейну. Она не была похожа на человека, способного на убийство. Никто из девушек не был похож.

Было в этой ситуации что-то дикое, наводящее жуть.

Стязатель завозился с замком, и когда уже почти распахнул дверь, ключница неожиданно для всех пришла в себя и села, осторожно ощупывая лицо руками. Завозилась в поисках маски, забеспокоилась.

— Приведите магистра Малести, — твёрдым голосом повторила госпожа Првленская. — Юна, прикажи служанкам принести воды и мазей, которые готовит Эсли. Этой женщине нужна помощь.

— Не стоит, — прохрипела ключница.

— Конечно стоит! — возмутилась Лаптолина. — Вам необходим уход, исцеление и отдых.

— Мой срок давно должен был настать, — искривила губы женщина и тут же спрятала свою странную улыбку под маской. Как она дышала в этом устройстве — неизвестно. — Но благодаря вашей доброте и силе я прожила гораздо дольше, чем должна была. Милые мои, — обратилась она сразу ко все сёстрам. — Милые дети! Вы должны послужить королевству. Вы все.

— Нет, — вдруг сказала Хломана Дельская. — Не смейте.

Ключница тяжело поднялась. Сёстры придерживали её за руки, чтобы она снова не рухнула, но этого не требовалось. Лаптолина Првленская устало привалилась к стене.

— Мне повезло ощутить на себе вашу любовь и заботу, — с теплотой в голосе продолжила женщина. — И я буду счастлива отплатить вам тем же. Это будет мой вклад в сестринство и будущее Квертинда.

— Ну что вы, — причитала Матриция, обтирая женщину чистым платком. В отличие от Хломаны, она всё ещё не понимала, о чём речь. — Не стоит благодарности, это такие мелочи…

— Самое главное, что вам полегче, — выдохнула Зидани Мозьен. — Сейчас и правда стоит прилечь, а завтра утром я приду к вам, чтобы ещё раз справиться о самочувствии, и если…

Девушка вдруг осеклась, моментально вспомнив о том, зачем мы все здесь собрались. Она вздрогнула, затравленно обернулась на Жорхе, затем — на распахнутую дверь. Никакого “завтра утром” могло и не быть для целительницы.

— Я принесла обет Девейны оберегать тайны замка и его обитателей, — больная, измученная женщина выпрямилась, зашагала между сёстрами, шаркая подошвами тяжёлых башмаков. — Но ни одна магия не способна удержать меня от убийства в стенах академии. Не существует такого запрета. Кроме законов Квертинда. Я готова признаться в том, что виновата в смерти Тильды Лорендин.

— Но это не правда! — крикнула Талиция. Она взмахнула руками от возмущения. — Вас не было рядом ни в момент убийства, ни после. Вы даже не видели, как мы отстирывали платья!

— Мы вам не позволим, — решительно заявила Матриция, но тут же стушевалась, обхватила себя руками.

— Госпожа Првленская, — проигнорировала протесты ключница. — Позвольте поговорить с вами наедине.

Лаптолина вопросительно посмотрела на Жорхе. Тот кивнул. Всё было ясно.

— Властям Квертинда не нужна справедливость, — тихо проговорил стязатель. — Им достаточно виновника.

— Это большая жертва, — неуверенно протянула Хломана и обернулась на сестёр в поисках поддержки.

Приин Блайт отвернулась, пряча глаза. Зидани Мозьен принялась теребить кружева на корсете. Финетта затравленно попятилась, когда к ней подошёл стязатель. Но вместо ареста Жорхе забрал у неё платок, чему сестра Томсон совершенно не противилась. Матриция Ноуби облегчённо выдохнула. И только Талиция Веллапольская вытянулась в струнку, задрала подбородок и принялась ходить из стороны в сторону, будто это как-то могло спасти положение.

— И мы не примем такую жертву, — строго сказала княжна. — Страдания невинного человека не должны оправдывать наших поступков. Это просто не справедливо! Мы все понесём наказание. Уверена, что расследование примет во внимание наши мотивы и все мерзкие, бесчеловечные поступки Тильды Лорендин. Мы ведь мелироанские девы! Бесчестие и обман — не наш путь.

— Хватит, — прервала её Лаптолина.

Талиция замолчала, но гневно сверкнула глазами, готовая к спору, к доказательствам, к убеждениям. Она не собиралась легко сдаваться и вместо обычной покорности демонстрировала явную вражду. Девушка встала рядом с ключницей, как грозный стражник.

— Если вы посмеете обвинить эту женщину, я лично признаюсь в том, что на самом деле совершила, — заявила Талиция.

Ключница погладила её по руке и что-то прошептала. Княжна отрицательно помотала головой.

Хозяйка кабинета проигнорировала этот протест. Она неспешно вернулась за свой стол, сложила руки на животе. Госпожа Првленская явила всем привычную изящность и покровительственный вид. Даже тяжёлая, гнетущая тишина и хриплое сопение из-под маски ключницы больше не смогли сбить с толку хранительницу наследия Иверийской династии, у которой появился чёткий план дальнейших действий.

— Благородные девы, вам стоит вернуться в свои комнаты и провести там весь день. Занятия и прогулки на сегодня отменяются, — объявила Првленская. И добавила: — Господин Вилейн, прошу вас остаться для выяснения некоторых обстоятельств.

Это было ожидаемо. Но девушки вздрогнули и не двинулись с места, будто так и не поняли, что теперь они свободны. Что их преступление вот-вот сойдёт им с рук, и всё, что от них требуется — молчать и дальше беречь тайны сестринства.

— Леди Блайт, прошу вас, организуйте сестёр, — ласково попросила Првленская.

— Да… — оглянулась Приин. — Да, конечно. Идёмте.

Она встала, привычно расправляя юбку, и двинулась к выходу. Следом сразу же двинулась Зидани Мозьен. Все сёстры по очереди, оглядываясь и спотыкаясь, покидали кабинет госпожи Првленской. Я тоже поспешила убраться, тем более, что моя роль с самого начала здесь была незначительной.

— Я никуда не пойду! — не сдавалась Талиция, когда я уже почти оказалась в коридоре. — Вы сами говорили, что долг велит нам нести ответственность за преступления. Мне это велит ещё и моя совесть.

— Леди Веллапольская, мы обсудим это с вами позже, — пообещала Првленская.

— Нет, — упёрлась Талиция. — Если я и могу что-то исправить, то сейчас.

Я подняла краешек губ. Отважная маленькая княжна решила сразиться с судьбой во имя справедливости. Пойти против лицемерных правил, которые ей навязывали. И я могла бы это понять, но упрямство Талиции только развеселило меня. Не просто развеселило — я восторжествовала. Мне захотелось узнать, как далеко сможет зайти сестра Веллапольская в своих поисках праведной истиной и к чему это в итоге приведёт. Мне захотелось хоть раз стать наблюдателем. Точнее — продолжить им оставаться, ведь с самого утра я только и делала, что наблюдала со стороны, но… Уже переступив порог, я остановилась и оглянулась.

— Ни за что. Вы слышали моё решение, — ответила Талиция Жорхе Вилейну, когда тот вежливо попросил её выйти.

Я вздохнула. И, быстро развернувшись, быстро подошла к Веллапольской княжне.

— Сестра, — я постаралась придать голосу мягкости. Осторожно коснулась девичьего плеча. — Прошу, идём. Нам нужно о многом поговорить.

Талиция дёрнула подбородком, но промолчала. В зелёных глазах мелькнуло сомнение. Я видела, как в её душе развернулась борьба между принципами и любопытством. И мне предстояло сыграть на стороне последнего.

— О Кирмосе лин де Блайте, — не моргнув глазом, соврала я.

Кажется, от произнесённого вслух имени ментора вздрогнули все, кроме меня. Словно заклинание, оно сработало безотказно: Жорхе Вилейн нахмурил брови, госпожа Првленская вцепилась в меня взглядом, а Талиция… Талиция всё-таки уступила и позволила себя увести.

Я взяла княжну за руку и, умудрившись сделать короткий поклон на прощанье, вывела за собой обескураженную девушку, как телёнка на привязи. Что я собиралась делать дальше — не имела представления. Кажется, я была удивлена своим поступком не меньше остальных.

— Вы говорили обо мне? — донеслось мне в спину.

Я тащила Талицию сквозь лабиринт голубых коридоров, поднималась по редким ступеням и пыталась придумать ход беседы. Мы шли быстро, почти бежали, пока не оказались на открытой галерее, отгороженной от бассейнов балюстрадой. Здесь всё располагало к прогулке благородных дев: лёгкие занавеси подвязали к высоким колоннам, плетёные лавки прикрывали разноцветные бархатные подушки, а на маленьких круглых столиках стояли свежие кувшины с цитрусовой водой. Вдоль светлых перил ограждения гулял огромный ярко-зелёный попугай. Свежесрезанные цветы благоухали в пёстрых вазах. В саду трудились свиры, из-за высоких кустов мелькали уши рудвиков. Мелироанская Академия жила своей жизнью, безразличная к трагедии своих главных обитателей.

— Он тебе что-то рассказывал, — проговорила мне в спину княжна. — Я знаю, что вы близки, и он не мог не говорить обо мне. Скажи честно — это были слова восхищения или презрения? Как часто он говорил обо мне? Или, может… писал?

— Ничего подобного, — я резко остановилась, поймала Талицию за плечи и несильно встряхнула.

Девушка вскрикнула от боли и сморщилась. Я отпустила её, поняв, что перестаралась. Сложила ладони перед собой в качестве извинения и не придумала ничего лучше, чем сказать правду.

— Талиция… Я не общаюсь с ментором. Не лично, не в переписке. Мне нечего рассказать тебе, кроме предостережений, что ты должна быть очень осторожна. Что ты должна думать не только о себе, но и Квертинде, о квертиндцах и их благополучии… — я запнулась, понимая, что не смогу доходчиво объяснить ей всё, что она должна понять сама.

Девушка смотрела на меня, не мигая, в ожидании продолжения.

— Толмунд! — наконец выругалась я. — Видишь ли, всё сложнее, чем кажется на первый взгляд. Тебе не раз ещё придётся сталкиваться с принятием сложных решений, но важно продумать последствия и сделать верные выводы…

Окончательно запутавшись, я отвернулась. Прижала ладони к глазам. Как сказать ей, что лучшее, что она может сделать для Квертинда — не создавать проблем? Это лучшее, что сейчас мы можем сделать для него…