Непростое наследство

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать четвертая

Я наконец-то перестала чувствовать холод, справилась с желанием пустить слезу и подбирала слова, чтобы продлить разговор подольше. В роме дело, или, нет - господин дознаватель не был чудовищем из пустошей. Не бросал тяжелых взглядов, не отпускал высокомерных замечаний, улыбался, шутил и точно не собирался отведать моей крови. Даже воспоминание об искаженном даром лице, утратило яркость и больше не коробило.

- Непривычно тихо, - Реджис оглядел зал.

- Тибо спит в сарае, а иначе бы запел.

- Он у вас и поселился?

- А куда его денешь? Слава богам, избавился от привычки спать прямо здесь. Но, боюсь, с наступлением холодов возьмется за старое, - мгновение помедлив, я добавила: - Вы говорили, что родом из Корентайна. Там таверны выглядят по-другому?

Боги, какая чушь! Нужно убрать треклятую бутылку подальше и отогнать навязчивую мысль, что сейчас, когда обещание выполнено, Реджис поднимется и уйдет. Оставит в одиночестве.

- Большой разницы нет. Но эль варят по-другому. Он темнее, крепче, сильнее горчит.

- Терк бы такой рецепт не одобрил.

Реджис кивнул:

- И правильно. Местный лучше.

За время нашего знакомства его волосы отросли и теперь были собраны в хвост. Несколько тонких прядей выбились из-под черной ленты. Я представила, как к лицу был мундир королевской полиции - подчеркивал осанку, цвет глаз, светлую кожу. Реджис, наверняка, очаровывал придворных дам, блистал в обществе, справлялся с непростой работой, используя редкий дар. Какого же сшейда он забыл здесь?

- Что еще в Корентайне по-другому?

- Многое. Зимой выпадает снег, стены домов не оплетает виноград и не растут белые цветы, которыми вы украшали прическу, - взгляд, направленный на меня, теперь устремился в пустоту. - Люди одеваются теплее и на несколько недель часть залива покрывается льдом. Подогретое вино с травами там пьют чаще, чем эль. И чересчур любят старинные сказки. Нам с братом их в детстве рассказывал дед. По одной каждый вечер перед сном. Они похожи — знаешь одну, значит, знаешь все. Об охотниках, добывающих свирепых зверей, героях, в одиночку выступающих против целой армии, красавицах-магичках, на которых и те, и другие потом женились. И еще, в каждой сказке после битвы брались за кружки и пировали, празднуя победу. По обычаю, если пили с кем-то впервые, обменивались тайнами.

Реджис сделал глоток и опустил голову.

- Только не говорите, что это намек, - я попыталась пошутить и исправить сотворенное неосторожным вопросом. Ром, точно он. Сама бы не полезла в душу и не несла околесицу, желая продлить беседу еще ненадолго. Ром, Сорель, ром.

- Почему бы и нет? - с неожиданным интересом проговорил дознаватель. - Взгляните: впервые пьем вместе, ни о чем не спорим, за окном ночь. Разве не лучшее время для секретов?

Захмелеть настолько, чтоб голова кружилась, а язык, не советуясь с ней, выбалтывал все подряд, я не успела. Однако, приятное щекочущее чувство так и подзуживало изнутри. Давай, не упрямься, ну, что теряешь, в самом деле? Поддайся собственному порыву, развлекись немного, ты заслужила. Почему бы не выведать какую-нибудь страшную правду о грозном господине дознавателе? Вокруг все спят, вы наедине, а в памяти свежи мимолетные прикосновения, когда он надевал на шею магический кулон.

- Вы почти все обо мне знаете.

- Разве так бывает?

Бывает, господин дознаватель. Особенно сейчас, когда едва держусь, чтобы не выложить оставшееся.

- Получается нечестно. Вы почти все, а я…

Хорошо, что часть зажженных свечей догорела. Краска, выступившая на лице, будет не слишком заметна и можно не стараться неловко отводить взгляд. Я не хочу оставаться одна, не хочу заканчивать разговор, пусть он и принимает странный оборот.

- Тогда задайте вопрос первой. О чем хотите узнать?

- Неужели ответите на любой?

Реджис приглашающе развел руками. Мы ступили на слишком узкую тропинку, где будет сложно удержаться, прозвучи хоть одно лишнее слово. Я успела кое-что о нем понять, но не подозревала, какие раны могу разбередить.

- В городе ходят слухи, Реджис. Говорят, вы лорд и скрываете происхождение.

Он беззвучно усмехнулся.

- Это не слухи. Я, действительно, из знатной старинной семьи - родословная длиной с побережье и записана в толстой книге с гербом. Как старший сын, стал бы лордом. Но я навечно лишен титула, и моему отцу наследует младший брат. Не верю, что вам хотелось спросить только об этом.

«Навечно лишен титула». Какое преступление он совершил, раз утратил права не только свои, но и всех возможных потомков? Подумать только.

- Сильно удивлены?

- Что же с вами случилось? - оторопело прошептала я. - Увы, не разбираюсь в правилах наследования у благородных, с трудом представляю, как выглядит родословное древо. Но знаю, что лишать титула, доставшегося по праву рождения, может только королевский указ. Нужна серьезная причина, чтобы человек вашего положения, с редким даром, заслужил подобное.

- Хотите узнать? - Реджис помрачнел, пригнулся, в голосе больше не слышалось веселья и бравады. И дело совсем не во внезапно накатившей усталости.

- А должна?

- Ну, раз мы до сих пор здесь, думаю, да, - он едва ощутимо погладил мои пальцы и неторопливо убрал руку. - Когда проявился ваш дар?

- В двенадцать лет. Я жила в приюте.

- Мой в шесть. Знаю, очень рано. Нянька побежала к матери и с ужасом на лице рассказала, как я велел уйти и не укладывать себя спать. Представляете? После попросила расчет и не поддалась на уговоры остаться. Сбежала. Отец по такому поводу открыл старинную бутылку вина. Обретение дара как-никак. В семье он передавался через поколение и до сих пор только мужчинам. Кому-то одному, чаще - старшему сыну. Поэтому никто из Эрванов не женился на одаренных девушках. Вы же знаете: если оба родителя маги, дар может подвергнуться искажению. К тому же, бывает хрупким и может выгореть, как случилось с прадедом в юности. Дед и отец считали: на нем все закончилось. Боги прогневались и решили не наделять способностями тех, кто не умеет с ними обращаться. Два поколения вместо одного оказались обычными людьми, и вот родился я.

- На вас возлагали большие надежды?

- Слишком большие, пожалуй. Я мог вернуть семье влияние, заслужить новые титулы и земли, заключить выгодный брак. С самого детства готовился служить короне - занимался с преподавателями, поступил в Главикус и получил в наставники ариарна. Чтобы взять под контроль собственные силы, ушло больше десяти лет. Владеть собой — сложнейшая штука на свете. Но мне повезло преуспеть. Я надел мундир королевской полиции еще до окончания академии и был счастлив, глядя на отражение в зеркале. Служба давалась непросто, но я был молод, полон сил и желания сделать карьеру, а потому проявлял рвение в любой работе. Помните слова старухи Розелл? Я следовал приказам, не задумываясь о смысле, использовал дар в любом подходящем случае и, спустя пару лет даже бесталанная деревенская ведьма сумела бы учуять чужую кровь. Не думайте, Сорель, я сомневался. И еще как. Успокаивался, повторяя, что совершаю благое дело, служу стране, его величеству, восстанавливаю порядок. Я быстро добился успеха и вопросы возникали все реже.

Реджис сделал глоток и поморщился, не поднимая головы. Я слушала и не находила сил остановить, хотя чувствовала, что должна это сделать. Язык словно прирос к нёбу, а губы плотно сжались и не могли раскрыться. Стоило подойти, присесть рядом, взять за руку, обнять — что угодно. Только не молча наблюдать, как он заново переживает оставшийся в прошлом кошмар.

- За время службы случилось то, о чем много раз предупреждал наставник, а я успел забыть, - продолжил Реджис. - Вчера ночью от воспоминаний Дамиена вам стало плохо — больно, страшно, жутко. Поверьте, я прекрасно представляю. Это ощущение продлится какое-то время, потом пройдет. Да и вы не увидели ничего ужасного.

- А вы?

- Не важно. Соприкасаясь с чужим разумом слишком часто, очень легко впасть в бесчувствие. Нужно постоянно удерживаться на грани, за которой, что бы не предстало перед глазами, появляется только равнодушие. Становится легко использовать дар и не задумываться о другом человеке. Перестаешь рассчитывать силы, прислушиваться к боли, определять чужие поступки плохими или хорошими. За несколько лет я не заметил, как это произошло. Впервые пришлось прибегнуть к дару на допросе в девятнадцать лет. При дворе арестовали человека, жестоко расправившегося с отвергшей девушкой. После увиденного в его мыслях меня весь вечер выворачивало, и пару дней было невыносимо думать о еде. Позже я бы и бровью не повел. На недолгое время бесчувствие сменилось ощущением собственной власти. Оно заставляло сердце биться быстрее, приводило в восторг, но все равно наскучило. Вы удивлялись, почему я редко использую дар? Потому, что видеть, как человек, особенно близкий, превращается в послушную куклу и исполняет приказы с потухшими от страха и беспомощности глазами, отвратительно. Некоторые, впрочем, находят в этом удовольствие. Но мне бесчувствие сыграло не на руку. Я обрел определенную репутацию, которая не лучшим образом повлияла на дальнейшие события.

Шутка о старых сказках перестала казаться забавной. Я пожалела, что поддалась порыву и согласилась. А еще едва дышала, понимая, как непросто даются сказанные слова и почему их слышу именно я.

- Вы жили в столице и, возможно, слышали о «торговце королевской мантией» чуть больше пяти лет назад?

- Смутно припоминаю. Я тогда училась, а от политики в травничестве никакого толку. Он вроде родственник королевы? Натворил дел, был арестован, умер под пыткой. А какое…

Под взглядом Реджиса я осеклась, и по затылку пополз колючий холодок.

- Вы правильно поняли, - тихо произнес дознаватель.

Следующие несколько мгновений он наблюдал, очевидно, ожидая, что сорвусь с места, начну кричать, прогонять за порог, обвинять, требовать исчезнуть раз и навсегда. Но я лишь сделала несколько глотков рома, чтоб вернуть вмиг развеявшийся хмель.

- А дальше?

Плечи Реджиса расслабленно опустились после выдоха.

- Не могу рассказать подробностей, Сорель. История бросала тень на королевскую власть. Сами посудите — под носом у его величества с использованием обманного камня торговали землями, отошедшими короне. Работа для таких, как я. Делом занимался Венсан Грато, с которым вы имели честь познакомиться. Тот долго допрашивал подозреваемого, потом передал мне с приказом добиться признания без использования дара. Человек был измучен, но держался до последнего.

К горлу подкатывала тошнота.

- Смысл приказа я, к несчастью, понял лишь когда был обвинен в доведении до смерти во время допроса. Поскольку погибший приходился родственником королеве, ее семья потребовала разбирательства и приговора. Беда крылась в том, что ни один одаренный не мог вытащить из меня правды. Искать было нечего. А истинные камни на любые ответы показывали ложь, представляете? - Реджис горько усмехнулся. - Я много дней провел за решеткой. Надеялся поскорее сойти с ума после очередного допроса — не вышло. Люди, которым поручили дело, присягали семье погибшего и знали обо мне достаточно. Думаю, не стоит пересказывать происходившее за следующие полгода.