Дресс-код для жены банкира

— Никакой это, уважаемый, не изумруд, нечего тут талдычить «эмеральд, эмеральд», — оборвала свекровь песнь торговца, — это какой-нибудь перидот, не знаю, как по-английски: вот видны меленькие золотые вкрапления. И в Османской империи булавками себя не украшали, это вы с Лондоном путаете. Вещь явно современная, искусственно состаренная, но не без изящества сделанная, — заключила Ольга Арсеньевна. — Сколько?

Сникший было продавец, услышав про изящество, воспрял духом и заломил немыслимую цену в тысячу долларов.

— Пятьдесят, — решительно предложила свекровь. Ей, видимо, не давало покоя поражение, которое мы потерпели у торговца шалями.

Ювелир закатил глаза и воздел руки к потолку, видимо призывая всевышнего стать свидетелем такой вопиющей несправедливости. Ольга Арсеньевна не впечатлилась и дала понять, что ее так просто не возьмешь. После долгого торга, в ходе которого продавец демонстрировал все грани своего темперамента, а свекровь поистине алмазную твердость, мы получили булавку за разумную цену в двести долларов. Ольга Арсеньевна заплатила сама.

— Покупаю для себя, а тебе дам на сегодняшний вечер, — пояснила она, от радостного возбуждения перейдя вдруг на «ты».

— Спасибо, вот уж не думала, что вы можете так виртуозно торговаться.

— Уметь торговаться — это в здешнем обществе хороший тон. Не удивляйся, но я таким образом продемонстрировала свое уважение к нему, ну и заставила уважать себя. И потом, мне сразу понравилась эта вещица, а теперь, когда я получила ее за такую хорошую цену, нравится мне еще больше.

Она с удовлетворением положила коробочку с булавкой в сумку.

— Ну что же, теперь у нас есть полчаса на то, чтобы привести себя в порядок. Мы свободны, голодны и жаждем новых впечатлений. Надо поторопиться.

Да, удачный шопинг творит с женщиной, даже если она профессор и лидер движения за общественную нравственность, настоящие чудеса.

Отель «Пера-Палас», куда нас спустя час с небольшим доставило проворное стамбульское такси, являл собой пример истинной, хотя весьма пропылившейся роскоши. Потускневшая позолота, выцветший бархат, местами облупившаяся краска, впрочем, только стимулировали воображение. Недаром в этом отеле любил останавливаться великий Хичкок, которого здесь наверняка посетило множество интересных идей.

В баре, где, как уже упоминалось ранее, побывали все самые известные шпионы первой половины XX века, нас уже ждал профессор Фатих. Вид у него был весьма торжественный, ботинки «оксфорд» он сменил на лаковые штиблеты, а серые фланелевые брюки на более броскую пару в мелкую клеточку «принц Уэльский» в коричневых и бежевых тонах. Кроме того, на профессоре были черный бархатный пиджак, белая сорочка и шелковый шейный платок сиреневого цвета с жемчужной булавкой в узле.

Увидев нас, господин Фатих поспешно вскочил и церемонно поклонился. Ольга Арсеньевна, которую я еще ни разу не видела так нарядно одетой, тоже выглядела весьма эффектно в узком креповом платье глубокого винно-красного оттенка и такого же цвета коротком атласном жакете. Туалет дополняли слегка консервативного вида лодочки из кожи под крокодила. На фоне этой блистательной пары я в простом белом шерстяном свитере и неуместных в такой ситуации джинсах, пусть и слегка прикрытых складками новой шали, выглядела довольно бледно.

— Милые дамы, — провозгласил профессор, — не выпить ли вам по бокалу шампанского? Местного я предлагать не стану, хотя и такое бывает; даже представить себе не могу, каково оно может быть на вкус, но у них тут имеется весьма приличное итальянское игристое. Предваряя ваши вопросы, сразу скажу, что я сам от алкоголя воздерживаюсь. И, несмотря на то что наш великий президент Ататюрк в свое время открыл перед нами все возможности, предпочитаю придерживаться убеждений предков и пью чистую воду. Хотя, признаюсь, мой любимый Чехов иногда подвергает меня искушению откушать водочки… Впрочем, я заболтался. Так как насчет шампанского? Я вижу, вы не возражаете…

— Ах, профессор, вы умеете выбрать место. Здесь просто замечательно, — проворковала Ольга Арсеньевна.

— Да, — согласился господин Фатих, — и счастье, что пока ни у кого не дошли руки навести здесь лоск. Благодаря этому в отеле все настоящее. Посмотрите на эту барную стойку. А зеркала, как они вам нравятся? В них можно разглядеть отражение истории… Ну, выпьем за встречу, — прервал он свои рассуждения, заметив, что официант принес бокалы с шампанским. — Когда будем уходить, — сказал он, выпив глоток воды из высокого стакана, — я покажу вам одну интересную вещь. Тут есть портшез, в котором доставляли с вокзала самых почетных гостей. Только представьте себе, их несли в гору практически на руках, а ведь здесь довольно крутой склон. Но не беспокойтесь, мы будем наоборот спускаться вниз в Палату, к Босфору. Небольшая приятная прогулка по бывшей Гранд-рю-де-Пера, которая теперь называется улицей Независимости. Очень рекомендую — хорошо сохранившаяся иллюстрация к моему любимому авантюрному роману графа Алексея Толстого. Как вы догадались, я говорю об «Ибикусе».

Покинув пыльное великолепие «Пера-Палас», мы по узкому переулку вышли к легендарной Гранд-рю-де-Пера. Пройдя мимо нарядных пассажей, где когда-то помещались ателье модных портных и салоны ювелиров, а теперь продавалось нечто неопределенное, мимо нарядных кафе, которые как раз прекрасно сохранились, и российского консульства, мы вышли на площадь, густо населенную ресторанчиками.

— Здесь у нас свой стамбульский Монмартр, — сказал профессор Фатих. — Вообще-то обитатели здешних мест в свое время наивно полагали, что живут в настоящем Париже, что было не совсем так… А вот эта площадь, — он сделал жест в сторону бесчисленных рядов столиков под развешенными гирляндами фонариков, а потом показал на вид, открывавшийся с холма, — все-таки действительно почти парижская. Мои студенты обожают здешние ресторанчики и этот кебаб-салон в конце улицы. Мадам профессор, конечно же, знает, что подлинные жители Стамбула предпочитают питаться в таких вот заведениях.

— Сегодня мы уже посетили одно из них, было очень вкусно, — вставила я.

— Не сомневаюсь, что вам понравилось. Но сегодня вечером у нас ведь настоящий большой выход, и поэтому нас ждет столик в отличном рыбном ресторане с видом на Босфор. Ваши элегантные туфли, мадам Ольга, выдержат спуск вот по той улочке? — Он указал на уходящий круто вниз переулок. — В противном случае здесь есть такой экзотический аттракцион, как метро. Да-да, у нас есть Тюнель — одна из старейших линий метро в Европе. Правда, на линии всего две станции: вот эта верхняя — вход туда как раз с площади — и нижняя. И нас сегодня это вполне устраивает, нам нужно к нижней станции. Впрочем, если дамы пожелают, мы можем взять и такси.

— Нет-нет, зачем же такси. — Ольга Арсеньевна решительно повернулась в сторону входа в метро. — Давайте прокатимся на этом смешном поезде.

Древний поезд медленно доставил нас вниз, к Палатскому мосту, где мы заняли столик на террасе модного рыбного ресторана, до отказа заполненного нарядно одетой публикой.

— Здесь собирается стамбульская богема, из числа тех, у кого есть деньги. Писатели, журналисты, актеры, художники, — начал рассказывать профессор, — есть и мои коллеги из университета, и, конечно же, наша золотая молодежь. Вот кто живет полной жизнью. Не знаю, как умудряются все успевать… Утром они как будто бы на занятиях, потом в азиатской части на шопинге, потом там же в кафе, потом наверху в Бейоглу по клубам да на модных показах… Кстати, о непутевых студентах, — профессор вытащил из внутреннего кармана аккуратно сложенный листок, — ваш нерадивый протеже нашелся. И более того, оказался, напротив, прилежным учеником. Вот извольте, здесь отмечено, я переведу. Академической задолженности за ним нет, деньги за обучение тоже вносит аккуратно.

— Так его нашли? — не выдержала я.

— Видите ли, на практике это не так просто…

— То есть как? — удивилась Ольга Арсеньевна.

— Живет он, по всей видимости, не в кампусе и на лекции может ходить или не ходить, с научным руководителем общаться виртуально, посредством электронных сообщений. Мы, конечно, оставим ему месседж, но гарантированно найти вашего беглеца можно будет только во время ближайшей сессии, когда он явится сдавать экзамены. Но я совершенно убежден, что этот ваш Василий в ближайшие дни откликнется.

На этом профессор счел тему с пропавшим студентом закрытой и начал с неподдельным удовольствием сплетничать о посетителях ресторана.

— Видите ту высокую даму за угловым столиком? Наша турецкая Шанель, так ее зовут в газетах. Я вижу, вы улыбаетесь, и, кажется, понимаю почему. Да, «турецкая Шанель» звучит несколько двусмысленно. Однако у нее свой бутик в азиатской части города, на Багдадской улице.

— Очень интересно. — Ольга Арсеньевна впилась глазами в наряд дамы. — Честно говоря, ее стиль кажется мне несколько вычурным…

— Мадам Ольга, если честно, то я мало понимаю в современной дамской моде.

— Но, дорогой господин Фатих, только не говорите, что вам это безразлично. По тому, как вы выглядите, можно заключить, что вы, напротив, за модой следите…

Польщенный профессор улыбнулся.

— Госпожа профессор, как всегда, проницательна. Но я все-таки буду продолжать настаивать на том, что о моде знаю немного. Я, видите ли, уже который год заказываю костюмы в одном ателье вблизи площади Таксим, они там до сих пор все делают вручную. Говорят, что там заказывал свои знаменитые фраки сам Ататюрк. Не уверен даже, знают ли тамошние закройщики о том, что есть эта самая мода… А насчет нашей турецкой Шанель я хотел рассказать одну занятную историю. Говорят, что она пыталась отравить одну журналистку, которая, так же как и мадам профессор, сочла ее стиль неудачным. Рассказывают, что позвала она ее на чай со сладостями и накрыла великолепный стол. Посередине стояло необъятное блюдо… Кстати, не заказать ли нам десерт? Как вы на это смотрите?.. Подумайте пока. На чем я остановился?.. Да, и на этом блюде чего только не было: лукум, нуга, шербет сливочный с орехами, ойла, пахлава, нишалло (это такие сахарные тонкие макароны, точнее вермишель), инжир, — продолжал господин Фатих перечислять всю номенклатуру восточных сладостей, — айва в меду, засахаренный миндаль, каймак, всего и не назовешь. И наша Шанель говорит: мол, угощайтесь, прошу вас, забудем все наши распри. Та дама отказаться не смогла: мы, турки, — ужасные сладкоежки.

— И что же, все эти вкусности были отравлены? — Я в ужасе посмотрела на зловещую турецкую Шанель.

— Ну, цианида, как в романе Агаты Кристи, там не было, — улыбнулся профессор Фатих. — Но было подмешано что-то такое, отчего у этой журналистки так расстроился желудок, что пришлось ей на долгий срок лечь в госпиталь и пропустить сезон.

— Возможно, она просто объелась, а эта ваша Шанель совсем ни при чем, — скептически заметила Ольга Арсеньевна и добавила: — От десерта я, пожалуй, воздержусь.

— Как скажете, дорогая мадам, как скажете, — ответствовал профессор. — А вот тот господин, за столиком слева…