Достойно есть

Чтение шестое. Пророчество

Многие годы пройдут после Грехопадения, что в церквах было названо Добродетелью и благословлено. Мощи старых звёзд и паутину из углов небосвода прочь выметая, грянет гроза, порождённая умом человека. И, расплачиваясь за деяния древних Правителей, ужаснётся Вселенная. Содрогнётся Аид, и дощатый настил проломится под тяжестью великого солнца. Поначалу оно скроет свои лучи в знак того, что пришло время мечтам получить отмщение. А затем заговорит оно. Скажет:

– Поэт-изгнанник, говори: что видишь ты на своём веку?

– Народы вижу, хвастливые некогда, а ныне сдавшиеся осам и щавелю.

– Вижу молоты в воздухе, крушащие бюсты Генералов и Императоров.

– Вижу торговцев, что собирают, склонившись, прибыль своих собственных трупов.

– Вижу преемственность тайных значений.

Многие годы пройдут после Грехопадения, что в церквах было названо Добродетелью и благословлено. Но прежде, я реку, народятся красивые, сами собою на перекрёстках трёх дорог любующиеся Филиппы и Роберты. Наденут свои перстни наоборот, и гвоздём причешут свои волосы, и черепами украсят свою грудь, чтобы привлечь женский пол. И женский пол изумится и покорится им. Чтобы сбылось пророчество о том, что скоро красота будет предана мухам Торговли. И возмутится тело блудницы, которой больше нечему будет позавидовать. И блудница станет судьёй мудрецам и сильным мира сего, призывая семя, которому верно служила, к ответу. И взметнёт над собою проклятие, простирая руку к Востоку и крича:

– Поэт-изгнанник, говори: что видишь ты на своём веку?

– Вижу расцветку Гиметта в основе нашего нового Гражданского Кодекса.

– Вижу каменную статую малышки Мирто, проститутки с Сикиноса, на Агоре с источниками и вздыбленными Львами.

– Вижу юношей и девушек на ежегодном Конкурсе Влюблённых.

– Вижу высоко в небесах птичий Эрехтейон.

Мощи старых звёзд и паутину из углов небосвода прочь выметая, грянет гроза, порождённая умом человека. Но прежде, я реку, поколение за поколением вспорют лемехом бесплодную землю. И тайно сочтут Правители товар людской, объявляя новые войны. И насытятся Жандармы и Военные Судьи. Оставляя золото для неизвестных, получат они свой оклад мучений и брани. И знамёна подымутся на огромных судах, и марши пройдут по дорогам, и с балконов будут сыпаться цветы Победителю. Тому, что всю жизнь проведёт в трупной вони. И пастью могилы, вырытой по меркам её, проревёт темнота:

– Поэт-изгнанник, говори: что видишь ты на своём веку?

– Вижу Трибуналы, горящие, словно свечи, на широком столе Воскресения.

– Вижу Жандармов, отдающих кровь свою в жертву чистоте небес.

– Вижу непрестанное восстание цветов и растений.

– Вижу артиллеристов Любви.

И, расплачиваясь за деяния древних Правителей, ужаснётся Вселенная. Содрогнётся Аид, и дощатый настил проломится под тяжестью великого солнца. Но прежде, я реку, застонут юноши, и кровь их состарится без причины. Остриженные заключённые застучат о решётки своими железными мисками. И опустеют заводы, а потом снова насильно будут заполнены, чтобы выпускать консервированные сны миллионами банок и тысячи сортов бутилированной природы. И наступят годы бледные и слабосильные, замотанные в бинты. И будет выдаваться по несколько грамм счастья на каждого. И каждый будет нести в себе лишь прекрасные развалины. Тогда Поэт, не имея другого изгнания, которое он мог бы оплакать, из обнажённой груди изливая здоровье грозы, повернётся и встанет посреди прекрасных развалин. И произнесёт последний человек своё первое слово, чтобы поднялись высокие травы и чтобы женщина вышла к нему, словно солнечный луч. И возлюбит он женщину, и уложит её на траву, как было предсказано. И получат отмщенье мечты, и зачнут поколения новые на веки веков!

12

Уста отверзаю я и улыбается море мне
Уносит слова мои в глубины тёмных пещер
И там чуть слышно твердит щенкам тюленей
Что скулят по ночам над людскими печалями.
Я жилы вскрываю и занявшись алым мечты мои
Обручами становятся у ребятни во дворах
Простынями девчонок не дремлющих чтобы
О чуде любви слушать песню украдкою.
Пьянит меня жимолость и в свой сад удаляюсь я
Мертвецов моих тайных там я хороню тела
И обрезаю им шнур из осквернённых
Золотящихся звёзд чтобы падали в пропасти.
Ест ржавчина лезвия и я караю всё царство их
Я кто испробовал много тысяч мечей
Из фиалок и а нютиных глазок
Кую остриё и Героев достойное.
Я грудь обнажаю и ветры рвут свои привязи
Сметают развалины и грязные души прочь
И землю от тяжких туч освобождают
Да явятся вновь её пажити ясные!

XVII

Теперь я отправляюсь в новый путь
к стране далёкой и морщинами не тронутой.
За мною вслед бегут воздушные создания
с полярным радужным сияньем в волосах
и праведной на коже позолотой.
Я коленом траву раздвигаю как будто форштевнем
и последние клочья забвения с лика земли
мои вздохи сдувают.
И деревья бок о бок со мной против ветра идут.
Я великие таинства вижу и непостижимые:
Сокровенный источник Елены.
Трезубец с дельфином я вижу как Крестное знаменье.
С бессмысленной сеткой колючей я белые вижу ворота.
Где со славой пройду я.
И слова, что меня предавали, и пощёчины, миртами ставшие
ветви пальмовой взмахами:
Осанна поющими благословен ты грядущий!
И лишения вижу, и вижу плода упоение.
Масличные рощи косые с лазурью меж пальцев
годы гнева в железных застенках
И берег бескрайний чародейством прекрасного взора омытый
глубь морскую Марины.
Где безгрешный пройду я.
Капли слёз, что меня предавали, и горести, вздохами ставшие
невечерними птахами:
Осанна поющими благословен ты грядущий!
Теперь я отправляюсь в новый путь
к стране далёкой и морщинами не тронутой.

XVIII

Теперь я отправляюсь в новый путь
К стране далёкой и морщинами не тронутой.
За мною вслед бегут лазоревые девушки
И каменные жеребята с солнечным колёсиком на лбу.
Поколения миртов с тех пор меня помнят, когда
Я на водном дрожал алтаре, восклицая: свят, свят!
Это он, победивший Аид и Любовь уберёгший,
это он, Князь Лилейный.
И на том же на прежнем дыхании критском я сам
Был однажды написан.
Чтобы высшее право шафрана цветок получил.
Так сейчас я Законы свои непреложные извести белой
Отдаю и вверяю.
Блаженны, так говорю я, сильные, постигающие Чистоту,
Их зубам предназначен хмельной виноград
На груди горных гряд и на лозах девичества. Се,
Пусть последуют вдаль за шагами моими!
В новый путь отправляюсь – к стране
И далёкой и юной.
Ныне Смерти рука дарит Жизни сие,
И отныне нет сна.
Бьёт полуденный колокол
И на огненно-красных камнях проступают слова
НЫНЕ и ПРИСНО и ДОСТОЙНО ЕСТЬ
Присно присно и ныне и ныне птицы поют
СИЕ ДОСТОЙНО цены своей!

Слава

ДОСТОЙНО ЕСТЬ СИЕ: свет и на камне
начертанная первая в мире молитва
мощь зверя за собой влекущего солнце
растение что запело и день родился
Земля что ныряет и вновь выпрямляет шею
каменный конь осёдланный океаном
крохотных голубых голосов мириады
огромная белая глава Посейдона
ДОСТОЙНО ЕСТЬ СИЕ: рука горгоны
держащая шхуну словно оберегая
словно вот-вот отдаст её в жертву ветру
словно вот-вот отпустит и нет и снова
Часовни белой маленький аистёнок
десятый час утра как плод бергамота
чистейший камушек в глубине подводной
наших небес лазурных сады и кровли

* * *

ГЛАШАТАИ ВЕТРЫ творящие литургию
они подымают море как Божью Матерь
раздувают пламя зреющих апельсинов
они свистят на кручах и вниз несутся
Безбородые послушники непогоды
бегуны, привычные к вышним вёрстам
Гермесы в остроконечных широких шляпах
каждый при кадуцее из чёрной хмари
Это Майстра это Левант это Гарбий
это Грегаль это Пунент это Сирокко
это Острия и Трамонтана

* * *

ДОСТОЙНО ЕСТЬ СИЕ: стол деревянный
золотое вино с пятнышком солнца
по потолку бегущие плески моря
у перекрёстка дерево на дежурстве
Рука в руке известняки и волны
стопа в песок впечатавшая всезнанье
одна цикада убедившая сотни прочих
и словно лето полная света совесть
ДОСТОЙНО ЕСТЬ СИЕ: жара-наседка
под мостом сидящая на прекрасных гальках
какашки детей с блестящей зелёной мухой
и кипящее море и без конца без края
Шестнадцать детин что тянут баркас на берег
неседальный баклан тихоход плавучий
неприкаянные голоса пустыни
в толщах стен шаги осторожной тени

* * *

ОСТРОВА с их киноварью и чернью
острова с позвонками каких-то Зевсов
острова с причалами их пустыми
острова с питьевой синевой вулканов
Бом-кливер подставляющие мельтему
в фордевинд идущие при либеччо
по всей длине объятые буйной пеной
подсолнухами и лиловыми голышами
Это Аморгос, это Алонисос, это Сифнос
это Фасос, это Санторин, это Итака
это Кос, это Сикинос, это Иос

* * *

ДОСТОЙНО ЕСТЬ СИЕ: когда на скамье из камня
стоит Мирто обратившись лицом к прибою
подобно восьмёрке лёгкой или кувшину
в одной руке сжимая циновку солнца
Этот полдень белый и ноздреватый
улетающая всё выше пушинка дрёмы
погасшее золото в глубине порталов
и рыжий конь оборвавший привязь
Древний ствол древесный в котором застыла Гера
сад лавровый бескрайний и светоядный
дальний дом как якорь в морской пучине
где хозяюшка-Пенелопа сидит за прялкой
Переправа птичья меж берегами
цитрон откуда было пролито небо
лазурный слух половинчатый под волнами
густотенные шёпоты нимф и клёнов
ДОСТОЙНО ЕСТЬ СИЕ: когда совершая службу
святым Кирику и Иулитте
на току небесном пылает чудо
и птицы и иереи поют акафист:

* * *

РАДУЙСЯ, Горящая, и радуйся, Цветущая,
Радуйся, Могучая, бушприт и меч несущая
Радуйся! где ступишь ты – там раны заживятся
Радуйся! проснёшься ты – и чудеса свершатся
Радуйся, Дикарка райских берегов
Радуйся, Святая пустынных островков
Радуйся, Матерь мечтаний, радуйся, Море морей,
Радуйся, Пятизвёздная, Хранительница якорей
Радуйся, ветер златящая распущенными волосами
Демонов усмиряющая сияющими речами
Радуйся, написавшая Минеи садов и солнца
Радуйся, опоясавшая небесного Змееносца
Радуйся, мечеострая, радуйся, прескромная,
Радуйся, дедалическая, радуйся, предречённая!

* * *

ДОСТОЙНО ЕСТЬ СИЕ: сырая земля, откуда
поднимается запах грома как запах серы
расцветающие на горном днище
мертвецы соцветия дней грядущих
Чуждый всяких сомнений закон инстинкта
торопливый пульс игральщик жизни
сгусток крови двойник и близнец светила
или плющ прыгун непогоды зимней
ДОСТОЙНО ЕСТЬ СИЕ: скарабей-гремушка
дерзновенный зуб на морозном солнце
апрель свой пол изменить решивший
родника бутон всё что может раскрыться настежь
Завалившаяся набок тачка
майский жук зажёгший огонь в грядущем
и воды аорта невидимая что бьётся
оттого-то ещё и живы цветы гардений
ЦВЕТЫ воспитанники ностальгии
цветы дождя трепещущие младенцы
маленькие четвероногие на тропинках
на солнце рослые движимые мечтами
Эти скромные в обручальных своих колечках
эти конные красующиеся в долинах
натруженные ясными небесами
умудрённые полные грёз пестрящих
Это Лилия, это Жасмин, это Роза
это Сирень, это Гиацинт, это Фиалка
это Бархатец, это Глициния, это Мальва

* * *