Семь смертных грехов Германского Рейха в Первой мировой войне

4. Неограниченная подводная война

Неограниченной подводной войной Германия во второй раз, в ещё большем масштабе, совершила ту же самую ошибку, как и с планом Шлиффена. Снова она пошла на гарантированное зло ради неопределенного, лишь ожидаемого выигрыша. Планом Шлиффена она хотела выбить с поля боя Францию, а вовлекла в войну Англию. Неограниченной подводной войной она хотела выбить с поля боя Англию, а втянула Америку в войну. В обоих случаях безусловный ущерб с самого начала был больше, чем только лишь ожидаемый выигрыш. В обоих случаях затем не наступила также и ожидаемая выгода. Обе колоссальных ошибки имели свой источник в руководстве германской армии и военно-морского флота, которые достигали столь превосходных результатов в оперативном руководстве. В собственно военной области во время Первой мировой войны, весьма противоположно в сравнении со Второй, руководством армии (а также руководством ВМФ) не было сделано каких-либо достоверных больших ошибок. Можно придираться к паре отдельных операций (сражение на Марне, Верден); в общем и целом можно сказать, что германские армии (а также германский флот) в Первую мировую войну не проиграли ни одной битвы. В первой мировой войне не было Сталинграда, Туниса, Нормандии. Только вот что: всё, что германский Генеральный штаб и штаб ВМФ привносили по крохам выигранными сражениями, они тысячекратно обнуляли планом Шлиффена и неограниченной подводной войной. Выигранная битва, выигранная военная кампания ослабляла противника в лучшем случае, возможно, на 100 000 человек и 1000 захваченных орудий. Но план Шлиффена принёс всю мощь Англии, неограниченная подводная война добавила всю мощь Америки: в общей сложности гораздо больше, чем 10 миллионов человек и гораздо более 100 000 орудий, не говоря о прочем. Решающие ошибки в общей стратегической концепции не навёрстываются столь блестящими отдельными достижениями в оперативной области. Для тех, кто не понял или кто и сегодня ещё не понимает, как Германия на поле боя всё время побеждала и всё же могла проиграть войну: существует простейший ответ. Во многих отношениях неограниченная подводная война была ещё более непростительной ошибкой, чем план Шлиффена. Во-первых, поскольку та же принципиальная ошибка мышления – гарантированный ущерб принимать за лишь предполагаемый успех – была совершена во второй раз, хотя она была сделана уже в первый раз и вследствие ущерба следовало поумнеть. Во-вторых, поскольку карты лежали на столе гораздо более открыто. Англия в 1914 году свою позицию не проясняла вплоть до последнего мгновения (по простой причине, что она приняла решение лишь в последний момент). Можно было вместе с германским Генеральным штабом полагать, что она вступила бы в войну в любом случае, в том числе и без плана Шлиффена. В крайнем случае можно было даже надеяться (Бетманн Хольвег делал это открыто), что несмотря на план Шлиффена она будет оставаться нейтральной. В случае Америки такой неопределённости не было. Вне всяких сомнений было то, что Америка действительно хотела остаться нейтральной, однако в случае неограниченной подводной войны она безусловно будет сражаться. Неоспоримая цена, которую заплатили за ожидаемый шанс победы, была в этот раз всем участникам заранее неоднократно совершенно ясна и прочтена недвусмысленно. Насчёт неё не могли заблуждаться.

В-третьих и напоследок: решение о неограниченной подводной войне было, так сказать, помещено под увеличительное стекло времени, весьма в отличие от решения, которое ввело в действие план Шлиффена.

План Шлиффена был выношен Генеральном штабе в глубокой тайне, так что политики не знали, что происходит; и его исполнение неожиданно пошло 2-го августа, так что политики, даже если бы они хотели, не могли бы уже ничего изменить. Однако неограниченная подводная война жёстко дебатировалась в течение полных двух лет между рейхсканцлером и руководством военно-морского флота, и вокруг неё шла борьба. Не было аргументов "за" или "против", которые не были бы обстоятельно и подробно рассмотрены со всех сторон. Дважды уже было принято решение о неограниченной подводной войне и даже приведено в действие, дважды решение снова отменялось. Когда оно затем всё же в январе 1917 года было в третий раз и теперь окончательно оформлено, то каждый совершенно точно знал, что он делает. С другой стороны, разумеется, искушение было больше и затруднительное положение было тяжелее, чем в случае плана Шлиффена. К плану Шлиффена прилипло нечто от самоуправства и самодовольства. У Генерального штаба была остроумная идея, он в неё влюбился и, не глядя по сторонам, поставил на неё всё, несмотря на то, что явно имелись другие возможности. Неограниченная подводная война в начале 1917 года, пожалуй, действительно была единственным мыслимым шансом, который, возможно, ещё был у Германии, чтобы выиграть войну. Если она вовсе не желала компромиссного мира, то тогда ей, пожалуй, действительно не оставалось ничего другого, кроме как играть ва-банк и всё поставить на эту одну карту – с уверенностью в полном поражении, если эта карта не выиграет. Потому что то, что с присоединением Америки превосходство и так уже более сильной вражеской коалиции станет подавляющим, видел каждый. Это была сомнительная карта, на которую Германия поставила тут всё. Подводные лодки были тогда новым оружием, не опробованным ни в какой предыдущей войне. Новые и неизвестные виды оружия, разумеется, прежде чем противник к ним приспособится, всегда особенно действенны: они имеют определённый эффект неожиданности и смятения, они являются "чудо-оружием", которое может произвести панику. С другой стороны, новые виды оружия в основном вначале примитивны и технически несовершенны. Подводные лодки Первой мировой войны были столь же слабыми, почти потешно неуклюжими, преждевременно родившимися созданиями военной техники, как и самолёты Первой мировой войны: больше "ныряющие" лодки, чем собственно подводные лодки, под водой медленные и уязвимые для обнаружения, при этом всё время нуждающиеся всплывать и заряжать свои аккумуляторы. И под водой они были чрезвычайно слабы и уязвимы. Именно эти слабости принуждали их к особенно жестокому способу ведения боевых действий. Всплывшая подводная лодка, которая по правилам каперства давала предупредительный выстрел, чтобы захватить призовое судно, сама была лёгкой добычей для вооружённого торгового судна. Только "неограниченная" подводная война, в которой не всплывшая, невидимая лодка без предупреждения имеет право торпедировать всё, что оказывается у неё перед торпедным аппаратом, обещала успех.

Однако теперь такая неограниченная подводная война – это война, при которой торговые суда, равно как и военные корабли, нейтральных стран, равно как и воюющих сторон, должны были в одинаковой степени рассчитывать на то, что они будут потоплены без предупреждения с живым и мёртвым грузом, а потерпевшие кораблекрушение будут оставлены на волю их судьбы, поскольку заботиться о них подводные лодки в большинстве случаев были не в состоянии. Подобная война несомненно противоречила международному праву, и это выдвигало на арену событий Америку. Сильнейшая нейтральная держава с её большой доходной морской торговлей не хотела, чтобы в чужой войне топили её суда и тонули её моряки. Для неё это были военные действия, на которые следовало ответить войной.

На это можно ответить, что английская блокада Германии тоже была противоречащей международному праву (вопрос, о котором можно спорить) или что тогда действовавшее право военных действий на море именно подводные лодки ещё не рассматривало и требовало ревизии. Всё это можно принять во внимание, но этого и наполовину недостаточно, поскольку Америка была глуха к этому. Неограниченная подводная война означала войну с Америкой, и потому этого было не избежать. И, во-вторых, весной 1915 и весной 1916 всё же отступали перед угрозой вступления Америки в войну и отзывали провозглашение неограниченной подводной войны. На что Америка в обоих случаях держала слово и оставалась нейтральной.

Это было второй победой германских политиков, находивших игру слишком рискованной и опасной, над военными и в особенности над адмиралами, которые решились идти ва-банк. Но те не сдались. Они продолжали лихорадочно строить подводные лодки. В конце 1916 года у них было их 200 общим числом. И они работали всеми средствами, в том числе с помощью массовой пропаганды, над тем, чтобы всё же настоять на неограниченной подводной войне. Это им, в конце концов, удалось в начале 1917 года.

Их аргументы были действительно подкупающими. Ещё сегодня они звучат подкупающе, когда на мгновение забывают, что с тех пор стало известно; и из этого можно извлечь урок, как убедительно можно агитировать и за величайшие и наиболее катастрофичные ошибки. Мировой тоннаж флота, от которого абсолютно зависело союзное и в особенности английское ведение войны, не был неограниченным. Его точную величину при условиях войны, естественно, невозможно было определить. Альберт Баллин оценивал его в 40 миллионов тонн, другие оценки были ниже. Германское руководство военно-морских сил вызывалось с помощью своих 200 подводных лодок при неограниченной подводной войне топить каждый месяц по меньшей мере 600 000 тонн. Это означало, что самое позднее через шесть лет не останется больше ни одного судна, мировой океан опустеет и Англия будет буквально сидеть на мели. Жуткое, головокружительное видение! Однако уже задолго до того, уже через полгода-год, судовой тоннаж не будет всецело покрывать военные потребности Англии. Поставки для английской военной индустрии будут остановлены, Англия будет голодать, да, умирать с голоду. Она не сможет ведь, как блокированная Германия, при необходимости жить при помощи собственного сельского хозяйства. Так что гордая Англия будет поставлена на колени, она должна будет просить и умолять о мире. И с Англией сломается вся вражеская коалиция. Без Англии Франция больше не сможет держаться, а без Англии и Франции и Россия тоже. Тотальная победа – не с помощью грандиозных массовых германских войск, а посредством неожиданного, простого, гениального приёма!

А противоположные расчёты? И вступление Америки с её населением в 120 миллионов и её уже тогда неограниченные индустриальные возможности? И на это у адмиралов, которые тогда в прессе, в объединениях и на собраниях неутомимо пропагандировали свою точку зрения, был ответ.

Во-первых, говорили они, американская промышленность ведь уже и так на всех парах работает на противников Германии, так что в этом отношении мало что изменится.

Во-вторых, пока Америка сможет мобилизовать и выучить массовые армии, пройдёт много времени. До 1918 года первые американцы не смогут стать заметными на полях битв во Франции, полное американское вступление в войну станет возможно лишь в 1919 или в 1920 году. Однако до тех пор Англия и Антанта уже давно будут сломлены, и война будет закончена. И, в-третьих, как смогут американцы оказаться в Европе? Подводные лодки позаботятся о том, чтобы они не смогли живыми пересечь Атлантику.