Боги Бесконечных Земель

Возьмем новорожденного — он принимает как данность тот мир и ту семью, в которых родился. Вопросами он, естественно, не задается. Почему именно здесь? Почему именно сейчас, а не во времена средневековых баронов или пещерных людей? Почему мальчиком, а не девочкой (и не наоборот)? Вот и Дан теперь как новорожденный. Не остается ничего другого, кроме как молча принять эту ситуацию.

С наступлением сумерек громче зазвенели насекомые. Из глубин памяти всплыл Камень-град с его тускло-серыми красками, дождливым небом и ночами, что длятся большую часть суток. И сердце тоскливо сжалось.

Ночью он несколько раз просыпался в страхе, что его обступили монстры. Рука тянулась в поисках плазменной пушки, но находила лишь чистые простыни.

Шляпа Макса! Где сейчас эта шляпа, с которой он не расставался все эти сумасшедшие дни и ночи?

Утром он спросил о шляпе пришедшего на осмотр лысого доктора. Доктор пожал плечами и ответил, что ему это неизвестно.

— Ложитесь, — велел он. — Я сделаю капельницу.

Но сегодня Дан пребывал в дурном расположении духа и послушно выполнять требования доктора не желал.

— Они сказали, что со мной поговорит какой-то Шен Дамон. Где он? Почему никто не приходит? Камень-град… мой мир в беде! Понимаете?

Доктор повторил:

— Увы, мне неизвестно, кто вы такой и когда Шен Дамон обещал вас посетить. Это не мое дело, я лекарь. Ложитесь, пожалуйста.

Изрекал он все это вроде бы вежливо, но в голосе сквозило столько презрительной надменности, что Дана передернуло.

— Все вы знаете, — сказал он. — Просто по-человечески объяснить не хотите. Я что, получается, пленник? Боитесь, что спрыгну с террасы и в горы сбегу?

— Вы не пленник, а больной. Вам нужно лежать и подчиняться велениям доктора…

— Я устал лежать!

Дан начал привставать, чтобы перебраться в коляску. Вчера ему подсобил доктор, а сейчас неизвестно, удастся ли провернуть это сложное дело самостоятельно. Но Дану было все равно, упрямства ему не занимать.

Доктор толкнул его в грудь, чтобы вернуть обратно на подушки. Довольно сильно толкнул. Вот это была ошибка.

Совместное житье с ночными монстрами в условиях мертвой пустыни здорово испортило Дану характер, и прежде не отличающийся мягкостью и покладистостью. Да и не мог подобный травматический опыт остаться без последствий.

Дан быстро выдернул из одной руки старика трубку капельницы и привычно наполнил ее энергией. Трубка затвердела, превратившись в оружие. Дан взмахнул трубкой, как дубинкой, и выбил флакон из другой руки доктора. Флакон отлетел в угол, но не разбился. А трубка обвилась вокруг шеи доктора, стянулась в петлю, и тот захрипел, задыхаясь.

Дан притянул к себе побагровевшее лицо доктора и проорал:

— Я! Должен! Поговорить! С вашим главным! Мой мир в опасности, мать твою!

Доктор правой рукой уперся в край кровати, а левую отвел назад, как для замаха. Над ладонью возник светящийся диск.

“Это еще что за фигня?” — подумал Дан.

Он приготовился отпустить доктора в тот момент, когда тот попытается ударить этим диском. Если хватку разжать внезапно, доктор потеряет равновесие, и никакого грамотного удара не получится. Тогда Дан угостит его хлестким ударом трубкой по лысой башке.

А дальше… Дан не думал, что будет дальше. Глядишь, кто-нибудь соблаговолит явиться на крики и поговорит с ним. А то тут все — кроме Ракеша — совсем берега попутали, ходят, задрав носы… Это бесит — особенно после всего пережитого.

Но удара со стороны доктора не последовало.

Кто-то, возникнув как из-под земли позади доктора, ловко и мягко перехватил его кисть, и диск сразу же растворился без следа. Этот же кто-то легко снял трубку с шеи старика; она почему-то перестала быть твердой, хотя Дан наполнял ее энергией.

Новый человек отстранил задыхающегося доктора, встал на его место и широко улыбнулся. Дан, дыша так же тяжело, как и спесивый старик, — из-за усилий и боли, — уставился на новоприбывшего.

Это был мужчина неопределенного возраста — может быть, лет сорока, а может, и пятидесяти с гаком. Сильно загорелый, как и все здесь, высокий, широкоплечий, мощного телосложения. Обнаженные руки — длинные и мускулистые. Под густыми прямыми бровями глаза навыкате, неожиданно чистого синего цвета, с веселой безуминкой. Длинные черные волосы собраны в увесистый пучок на затылке. Щеки и подбородок покрывает изрядная щетина. Одет в безрукавку карминно-красного цвета и такого же цвета просторные штаны на широком поясе. Под безрукавкой — шафраново-желтая майка с буквами, отдаленно похожими на “WМ”. На шее висят бусы из лакированных деревяшек с какими-то символами.

Неожиданный гость поинтересовался глубоким баритоном:

— Какие-то вы все разгневанные! А порочный круговорот гнева и насилия не имеет, между прочим, конца!

Некоторая дурашливость в его тоне плохо сочеталась со свирепой внешностью.

— Это недопустимое поведение с Держателем тайн! — возмутился доктор, к которому вернулись дыхание и спесь.

Человек в карминных одеждах беспардонно отпихнул того в сторону.

— Идите и отдохните, док. Я сам займусь пациентом. Он с далекой Земли и не в курсе, что с Держателем Тайн следует обращаться трепетно, подобострастно и ласково.

До старикашки, похоже, сарказм произнесенного не дошел.

— Надеюсь, Шен Дамон, вы ему это объясните!

— Пренепременно, — беспечно пообещал человек.

Доктор вышел из помещения с напряженно выпрямленной спиной. А человек улыбнулся Дану, пододвинул к постели кресло-коляску и сел в нее, соединив кончики пальцев.

— Вы Шен Дамон? — уточнил Дан.

Этот тип не то чтобы понравился Дану, но и отторжения не вызывал.

— Угу.

— Вы самый главный здесь?

— К счастью, не самый.

— Почему “к счастью”?

— Потому что самый главный всегда так же несвободен, как и самый ничтожный.

Дан слегка подвис от этой сентенции. Он почти совсем успокоился после вспышки гнева.

— Отдайте шляпу! И цепь, — потребовал он наконец.

Зачем он это сказал? И сам не знал. Просто приспичило, и все тут.

— Твои грязные шмотки выбросили — на них даже смотреть без содрогания нельзя. Но шляпа с цепью, кажется, уцелели. Шляпа, кстати, от дождя, а не солнца. Зачем тебе шляпа от дождя в солнечном Антарапуре? В ней будет жарко.

— Это память…

Шен Дамон приподнял густые брови и округлил толстые губы.

— А без нее ты потеряешь свою память? Это ведь просто кусок прорезиненной ткани не самого лучшего качества. Твои воспоминания куда качественнее этой шляпы — их невозможно порвать или испортить. Как тебя зовут?

— Дан… Данис. Кременев.

— Расскажи мне, Дан Данис Кременев, все, что с тобой случилось. Как ты попал на ту негостеприимную Землю, где нашли тебя мои ученики?

Дан начал неохотно рассказывать, но вскоре увлекся. Слушал сам себя и диву давался: не история, а сущее безумие. Но Шен Дамон внимал не перебивая, подперев одну обросшую щетиной щеку ладонью и рассеянно глядя куда-то мимо Дана своими выпуклыми ярко-синими глазами. Иногда он кивал и почесывал грудь над вырезом майки, поросшую курчавыми черными волосами.

Когда Дан дошел до магического глаза в небе Камень-града, Шен Дамон оживился.

— Опиши-ка поподробнее эту штуку!

— Вроде громадного белого глаза… С черной роговицей и зрачком… Висела прямо в воздухе метрах в двадцати над землей…

— Его покрывали зеленые потеки? Вроде соплей?

— Да!

Шен Дамон удовлетворенно покивал. Задумался.

Дан спросил:

— Вы знаете, что это было? И кто этот тип в маске?

Дамон снова покивал сам себе и вдруг сказал:

— Не представляю.

— Вы издеваетесь? — Дан нахмурился.

— Нисколько.

— Вы знаете, как все вернуть назад? Спасти тех, кто в Камень-граде?

— Нет, я тоже этого не знаю… Пока нет.

— Пока нет? Как это понимать?

— Всему свое время, Дан Данис Кременев. — Шен Дамон воздел крепкий палец. — Есть закон Естественной Вселенной. Надо следовать ему, и тогда все будет хорошо. Когда-нибудь мы найдем дорогу к твоей Земле и узнаем, что там произошло и как все исправить. Но сейчас мы дорогу не знаем. И остального тоже.

— Но вы узнаете и поможете? — допытывался Дан. — Или это все брехня, чтобы от меня отмазаться?

Шен Дамон пожал литыми плечами.

— Не хочешь спросить о себе? Не вылечим ли мы тебя? Сможешь ли ты ходить?

— Зачем? Чтобы вы сказали, что меня вылечит Естественный Закон Вселенной? — язвительно парировал Дан.

Нет, он, конечно, сознавал, что ведет себя нагловато и не совсем адекватно в отношении спасителей, которые ему ничего не должны. Дерется, требует ответов на вопросы, ехидничает. Но задравшая боль в позвоночнике не способствовала добродушию, хоть убей.

Дамон рассмеялся — вроде бы вполне искренне. Проговорил:

— А ты мне нравишься!

“Я твам… ты… нравится! Будди зрити!”, — сказал ему чужак в маске. Дан этих слов никогда не забудет. Как и всего, что случилось примерно в то же время.

Не этот ли пучеглазый фрик разгуливал по Камень-граду в маске?

Дан поглядел на его волосатую мускулистую руку — татуировки нет. Да и рука у чужака была тоньше и не такая волосатая…

Отсмеявшись, Шан Дамон наклонился вперед и легонько щелкнул Дана по лбу. Тот не успел среагировать.

— Мы избавим тебя от боли, если ты больше не будешь душить лекарей, — заявил Шен Дамон. — Но полностью не вылечим. Это я знаю точно. У тебя напрочь блокирована нижняя чакра. И вторая сильно пострадала. В Антарапуре нет возможности снять этот блок.