Куноичи

— Ледиба-аг! — устало, но восхищённо протянула Тен-Тен, счастливо улыбаясь. — Ты не-е представляешь, что было!

— У тебя что, акума в руках?

Тен-Тен подарила Коту, задавшему вопрос, немного раздражения, прежде чем вернуть своё обожание к Маринетт в красном. Девочка очевидно растерялась, поэтому Тен-Тен поспешила заполнить пробел в разговорах. Посекундно нахваливая себя, она принялась живописать, как сражалась с акумой и, само собой, победила её своей несравненной крутостью. Маринетт выдержала ровно пятнадцать секунд хвалебного монолога.

— Давай Страшилу сюда!

Она практически вырвала затихшего монстра у Тен-Тен из рук. Сняв с головы Страшилы маленький чёрный значок, — Такахаши, хотя и заметила его раньше, не рискнула трогать, — Ледибаг сломала его одним движением пальцев и выпустила чёрную бабочку.

Очищение было… странным. Одно дело было видеть его по телевизору, другое — вблизи. Бабочка пыталась улететь, но Ледибаг после гимнастики со своим йо-йо поймала насекомое в игрушку. После девушка выпустила уже белую бабочку, которая спокойно улетела.

Тен-Тен следила за полётом до тех пор, пока бабочка не выбралась из зала. Потом перевела взгляд на Кота. Очевидно, для неё он был единственным оплотом адекватности в дуэте; Маринетт слишком ненавидела Хлою, чтобы нормально её воспринимать.

— А вы не пытались давить бабочек?

Нуар моргнул зеленющими глазами и чуть приоткрыл рот.

— Что?

— Ну или хотя бы следить за ними. Они же ведь возвращаются к Бражнику потом, разве нет? Вот вы побеждаете акуму, очищаете насекомое, оно улетает. Прилетает домой, и Бражник заново его пачкает. Или я не права?

Кот и Ледибаг переглянулись. Сказать им было нечего, поэтому Маринетт применила Чудесное Исцеление.

В первое мгновение после появления огромного роя Тен-Тен чуть не рванула в сторону. Она жила в деревне, где обитал клан покорителей насекомых; кому как не Тен-Тен знать, насколько опасными бывают эти малявки.

Божьи коровки объяли её тело розовым облаком. Тен-Тен закрыла лицо руками, по старой привычке пытаясь защитить глаза и дыхательные пути, но насекомые не лезли к лицу. Они вообще не касались её тела, хотя и делали что-то энергетически. Такахаши чувствовала тёплый ветер вокруг себя, лёгкие разряды электричества и небывалый душевный подъём.

Её голову придавило подушкой счастья. Ужасный дурман практически заставил её влюбиться в Ледибаг, кем бы она ни была; если бы Тен-Тен попросили в этот момент принести клятву верности девочке в красном, она бы согласилась без раздумий.

Мозг включился через позорные три секунды после пропажи божьих коровок. Тен-Тен снова выглядела на все сто: вернулся идеальный пучок, целый маникюр и чистая одежда. Не было даже усталости, да и запястье больше не тянуло. Учитывая, что пятно крови также пропало, можно было предположить, что Сабрина вновь здравствует.

Хотя физической усталости не было, моральная всё-таки осталась. Тен-Тен аккуратно помассировала надбровные дуги, чтобы не испортить макияж на глазах, и посмотрела на Ледибаг.

Та, к счастью, была слишком занята Милен. Маринетт успокаивала девочку, говорила стандартное «всё хорошо» и ни словом не упрекала в произошедшем.

Чего не собиралась делать Тен-Тен.

— Ну конечно же всё хорошо, — протянула она, кривя губы. — Ничего страшного, да, Апрэль?

— Молчала бы, Хлоя, — нахмурилась Алья, воинственно выпячивая подбородок. — Всего этого бы не было, если бы не ты.

Тен-Тен кивнула.

— Естественно, проще всего винить меня. Только подумай вот о чём, Алья: я в этой истории пострадала больше вас всех вместе взятых, кроме, разве что, Сабрины. И всё из-за того, что кто-то ест вместо медитации!

Милен сжалась, словно её ударили. Тен-Тен было немного жаль девочку, но оставлять произошедшее просто так она не хотела. Не могла. Она видела ребёнка, который поддался эмоциям тогда, когда их можно было преодолеть.

Да, это непросто. Но её внуки умели это уже в четыре.

— Хлоя, прекрати, — встал на защиту Милен Кот Нуар. — Акуманизация — это не совсем…

— Ты говоришь так, словно я не акуманизировалась ни разу.

Тен-Тен отлично помнила, что в репортаже мелькала акума-Хлоя минимум один раз. Учитывая характер и нестабильную психику девочки, Такахаши предполагала, что одержимость была не единожды.

— И что-то вы не проявляли ко мне такого участия, как сейчас к Милен. Что там было?.. Кажется нечто вроде «Надо держать себя в руках, Хлоя!»

Герои покраснели почти синхронно, Милен посмотрела на Тен-Тен по-другому. Более осмысленно, что ли. Такахаши ответила ей чуть сощуренными глазами, и пухляшка быстро отвела взгляд.

А вот Ледибаг взгляда не отвела. В её глазах было столько откровенной неприязни, что только дурочка вроде прежней Хлои продолжала бы считать, что они с ЛБ подружки. Нет уж, Маринетт практически преодолела барьер недовольства Хлоей, чтобы искупаться в ненависти к ней же. Интересно, что её чувство в этом случае будет сильнее и полнее, чем у той же Сабрины.

И возможностей испортить жизнь тоже больше.

Маринетт выступила вперёд, загоняя Милен себе за спину. Детишки вокруг расступились, около Ледибаг и Тен-Тен образовалась пустота. Маринетт с магией была выше, чем тело Хлои, и откровенно наступала на противницу благодаря этому.

Тен-Тен было плевать на рост. Что полтора метра, что три с половиной — мозгов при этом не добавлялось. Часто даже наоборот.

— И что же ты предлагаешь жертве акумы? — тихо, угрожающе спросила Ледибаг. — В момент, когда тебя захлёстывают эмоции, когда Бражник пользуется твоей слабостью, когда у тебя опускаются руки, и его голос кажется единственным выходом из ситуации?

Тен-Тен подняла брови. Вот уж вряд ли она довела пухляшку парой своих фраз до такого отчаяния, о котором говорила Маринетт. Тут впору вешаться или прыгать со скалы, раз жизнь преподносит такие чувства.

Она издевательски улыбнулась, хотя вышло совсем не весело.

— Так давайте на любую эмоцию отвечать акумой! Упало мороженое — акума, не купили игрушку — акума, не поставили высший балл — акума! И каждый раз будем говорить, что всё хорошо, и виноват только плохой Бражник! — она перевела взгляд на Апрэль и улыбнулась ещё шире. — Не волнуйся, Милен! Твоей вины сейчас нет ни капли! Это всё Бражник, с которым герои никак не могут разобраться, только он. А ты и дальше можешь утопать в страхе и жалости к себе, ожидая очередную чёрную бабочку. Потом тебя очистят, и всё снова будет нормально. До следующего раза, правда?

Гормоны сыграли с Ледибаг плохую шутку: после короткого монолога Тен-Тен она вспыхнула, как спичка.

— Ты меня вообще не слышишь?! Есть моменты, когда ты не можешь себя контролировать!

Тен-Тен склонила голову, продолжая улыбаться. Но ответить ничего не успела: вместо неё ответила другая.

— Негатив — это выбор, — тихо сказала Аликс, сжимая кулаки. — Ты можешь злиться или нет. Но акуманизация… Бражник даёт выбор. Просто ты не хочешь думать об отказе от его предложения.

Голубые глаза Ледибаг полыхали. Тен-Тен медленно кивнула, без слов благодаря девочку с розовыми волосами.

— Разговор, как мне кажется, окончен, — она с жалостью посмотрела на Маринетт, представляя, каково было бы Хлое прощаться со влюблённостью в Ледибаг. — Мне жаль.

Она пошла на выход, не оборачиваясь. Ледибаг сзади пыталась восстановить душевное равновесие и справиться с предавшим её организмом.

— Жаль? — спросила она. — Почему тебе жаль?

Тен-Тен улыбнулась, не поворачиваясь.

— Мне жаль, что ты оказалась обычным человеком, Ледибаг. И что я больше не твоя фанатка.

Она даже не замедлила шаг.

***

Лука проспал всё на свете. Когда он разлепил сухие глаза, на часах уже было пять вечера, а за окном небо задумалось над закатом. Солнце всё ещё висело где-то высоко, но в воздухе уже чувствовался лёгкий, практически неощутимый запах вечера.

Он отчаянно не хотел вставать. Он вообще не хотел просыпаться последние… много лет. Каждый раз одно и то же, каждый раз без изменений, бег по кругу, как у запутавшегося хомяка.

Он был змеёй, укусившей собственный хвост.

Лука встал с кровати и направился в ванную. Там он долго смотрел на своё отражение: молодой, без морщин, без седины. Непривычно.

Умывшись, он направился на кухню, где просидел перед выключенным телевизором добрых полчаса. Всё это время он крутил железный браслет, что обычно прятался среди многообразия фенечек.

Хотел бы он его снять.

В последнее время его ничего не радовало. Всё приелось. Даже музыка и музыкальные инструменты из отдушины стали обыденным способом заработка. Он был действительно хорош; особенно ему удавались гитары и скрипки.

Кое-как собравшись, он вернулся в спальню. Его внимание привлёк мобильник: экран мигал, говоря о сообщении.

Прочитав небрежное предложение о встрече, Лука улыбнулся.

Что ж, может быть, в этот раз ему будет интереснее, чем обычно.