Ловец ласточек

— Для нас важно психологическое благополучие странников. Мы, Рыцари, можно сказать, представляем хозяев этого мира и потому заботимся о том, чтобы гости остались довольны своим пребыванием здесь. У странников часто обнаруживаются проблемы личного характера, и мы стараемся способствовать их решению. Это часть нашей работы.

— Всё просто, — заговорил вдруг Рей. — Чем лучше вы себя чувствуете, тем быстрее стабилизируется ваш источник. А значит раскрывается потенциал вашей способности. К тому же, это приближает вас к получению Приглашения.

— Я не совсем понимаю. Сейчас многие странники не используют своих способностей, разве не так? И Приглашение тоже интересует не всех.

— Конечно, это всего лишь вытекающие из стабилизации источника. Ваше благополучие, физическое и психологическое, является для нас главным приоритетом, — твёрдо сказала Рут.

— А вы сами неужели не хотите избавиться от того, что гнетёт вас? — бросил Рей с улыбкой.

— Ну, я…

— Мы с радостью предоставим вам квалифицированную помощь. Лучших специалистов. Они быстро приведут вас в норму.

— В норму? — Горло сдавило так, что стало трудно дышать. — Считаете, я больна…

— Предлагаю закончить на сегодня, — произнесла Мария, и охватившее меня марево мигом рассеялось. — Для первого раза этого будет достаточно?

— Конечно, — кивнула Рут. — Спасибо, что ответили на вопросы, госпожа Овертон.

— Идём, Марта.

Мария подхватила меня под локоть и потянула в коридор. Казалось, без её поддержки я могла бы упасть в любой момент. Но когда мы минули последнюю ступеньку, мне удалось взять тело под контроль.

— Дальше я сама, Мария.

Она посмотрела мне в глаза, задержав взгляд чуть дольше обычного.

— Инспекции не всегда бывают приятными. Не принимай их близко к сердцу.

Похлопав меня по плечу, Мария развернулась к лестнице.

— Передай остальным, что на сегодня я вас отпускаю. Можете отдыхать.

Каблуки застучали вверх. Провожая взглядом её спину, я вспомнила о маме. О тех редких моментах, когда она утешала меня. И пусть руки её были холоднее, чем хотелось бы, а слова — жёстче, я бы многое отдала, чтобы снова оказаться в её объятиях.

После кофе Франтишка предложила отвезти меня домой. Я отказалась. Устала от компании.

Хотя в трамвае людей было в разы больше, чем в агентстве, мне ничего не стоило отстраниться от них. Отгородиться толстым стеклом пузыря, который, похоже, я пронесла с собой в этот мир. Только от собственных переживаний он не защищал. Они смешались и сжались в пульсирующий колючий комок, что не переставая скакал и царапал меня изнутри. Хотелось вытолкнуть его из себя, вытошнить, но я понимала, что, даже если вывернусь наизнанку, он продолжит терзать меня. Так глубоко он сидел.

Жаль, нельзя заставить трамвай ехать быстрее.

В тишине квартиры мне стало легче. Закрыв дверь, я выдохнула и расслабила плечи. Разулась, скинула пальто. Ватные ноги ни за что бы не подняли меня в спальню. Нужно было добраться хотя бы до дивана. Я сделала несколько шагов.

Но на пороге гостиной остановилась. Испугалась в первую секунду, потом же застыла в недоумении.

— Извини, что не предупредила.

На диване, рядом со стопкой постельного белья, сидела Мария и листала какую-то книгу. Так, словно это было обычное дело.

— Как ты?..

— Дверь была не заперта.

Меня передёрнуло. В каком состоянии я уходила утром, раз забыла запереть дверь?

— Милая квартира. — Мария отложила книгу и встала. — Вижу, ты серьёзно подошла к изучению своей способности. Столько зелени, как в оранжерее.

— Почему ты здесь?

Медленно простучав каблуками к окну, она обернулась на меня.

— Инспекция прошла не лучшим образом. Решила справиться о твоём самочувствии. К тому же, в агентстве я не могла сказать тебе всё, что хотела.

Совершенно незнакомым мне жестом, но с уверенностью привычки Мария смахнула со лба чёлку, которая тут же упала обратно, и ощупала серёжку на правом ухе. В её глазах, отчего-то особенно синих в ту минуту, зрела эмоция, неясные блики которой меня настораживали.

— Может, чаю? — предложила я, попутно заглядывая в кухню. Чайник стоял на плите. Я нахмурилась, но рассудила, что могла оставить его там в утренней спешке.

— Не стоит, — ответила наконец Мария. Странно было видеть её такой задумчивой. — Мне уже пора возвращаться к работе. Так что внимательно выслушай, что я хочу тебе сказать. И не задавай вопросов. Условия ясны?

Я кивнула, не до конца уверенная в том, на что соглашаюсь.

— Тебе должно быть известно о табу. Однако я давно заметила твой интерес к запретным темам. — Мария смотрела холодно. — Понимаю, амнезия не даёт тебе покоя, но она не делает тебя исключением из правил. Это не выговор, я всего лишь хочу предупредить тебя. И обезопасить. За время твоего пребывания здесь пройдёт ещё не одна инспекция. Перед рыцарями держись уверенно и спокойно, принимай их советы, не возражай, не пытайся спорить. Будет тяжело — эмоционально отстраняйся от всего, что они говорят. Как бы ни было на самом деле, старайся показать, что упорно работаешь над своим источником. Не упоминай прошлую жизнь. Проси помощи, только если действительно нуждаешься в ней. Не выказывай недовольства в отношении этого мира, если не можешь отозваться хорошо, то говори нейтрально или не говори ничего. Помни, молчание — твоя главная защита. Рыцари не заставят тебя говорить через силу. — Мария сделала паузу, словно проверяла, внимательно ли я слушаю. — Ещё одно важное правило: никаких обсуждений прошлой жизни в стенах агентства. Вспоминать бытовые и культурные особенности можно, но только в рамках сравнения, без выражения тоски по чему-либо. За пределами агентства говори о чём угодно, но подальше от посторонних ушей. И грамотно выбирай собеседника. Впрочем, это тебе, полагаю, объяснять не надо.

Ошарашенная потоком обрушившихся на меня слов, я молчала. Мария ждала не больше минуты.

— Надеюсь, суть ты уловила. Нужно время, чтобы всё улеглось, поэтому можешь пропустить ещё пару рабочих дней. Если возникнут какие-либо сложности, первым делом обращайся ко мне.

— Но… как мне обратиться, если о проблеме нельзя говорить?

Прикрыв глаза, Мария чуть улыбнулась.

— Попроси куда-нибудь тебя подвезти. Франтишка и Кир иногда бывают заняты.

Как по щелчку пальцев эмоции пропали с её лица. Отыскав глазами каждый из многочисленных цветочных горшков, будто пересчитав их, Мария вышла в прихожую. Я слышала шорох её пальто, бряцанье сумочки, но была не в состоянии сделать даже шаг, чтобы проводить внезапную гостью.

Скрипнула входная дверь, и вдруг всё стихло. Я обернулась: Мария задержалась на пороге.

— Ещё кое-что. Насчёт твоего Юлиана. — Она помолчала, дождавшись, когда полностью захватит моё внимание. — Будь осторожнее. Его намерения могут обернуться совсем не тем, что ты себе вообразила. Хорошенько подумай, прежде чем о чём-то ему рассказывать.

Окинув меня последним взглядом, Мария хлопнула дверью.

И с этим хлопком внутри меня что-то надломилось. Треснуло, и из появившегося просвета начало сочиться густое, вязкое отчаяние. Сердце заметалось в груди. Мне нужно было найти хоть что-нибудь, что могло опровергнуть слова Марии. Но в глаза бросались только тревожные знаки.

Стопка постельного белья на диване. Юлиан рано вставал на работу и в последнее время перестал убирать постель. Я хорошо помнила, в каком состоянии она была, когда я уходила. А Мария скорее бы села на смятую простынь, чем соизволила навести порядок в чужой квартире. Подводила ли меня память?

Чайник на плите. Действительно ли я оставила его там? Сквозь призму сомнения он выглядел зловеще. Блестел круглым боком, будто бросал мне вызов. И я его приняла. Неуверенно коснулась пальцами — гладкий металл оказался тёплым. Словно воду кипятили совсем недавно. Час назад. Может, чуть больше.

По спине пробежали мурашки. Складывающаяся картина пугала, и как бы я ни пыталась убедить себя, что это просто игра воображения, невольно взгляд выхватывал и другие мелочи: ещё не высохшие капельки воды в раковине, две лишние чайные ложки в сушилке, непривычно сдвинутые кухонные табуреты. Что-то было не так. От мысли, что Юлиан хранит от меня секреты, ноги мои подкосились. Я пошатнулась, врезалась плечом в холодильник, обессиленно сползла на пол. Отчаяние заполнило моё нутро до половины и остановилось. Сомнения перекрыли его поток.

Всё, что мне оставалось, это ждать ответов.

Он вернулся поздно вечером, как обычно. Я даже не спустилась его встретить, мне было слишком плохо, голова раскалывалась, и живот сжало спазмами до тошноты.

Юлиан поднялся сам. Согнал с меня дремоту скрипучими шагами на лестнице. Заволновался, увидев, что я лежу в темноте.

— Что с тобой, Марта?

Он включил лампу на столе, прошёл в глубь комнаты и сел на край кровати. Прячась от раздражающего света под одеялом, я что-то простонала в ответ. На лоб мне легла тёплая ладонь.

— Температуры вроде нет, — заключил Юлиан. — Голова болит? Принести тебе таблетку?

— Потом.

— Дверь была открыта.

— Наверное, я забыла.

— Ходила куда-то?

Юлиан ласково гладил меня по волосам, и боль отступала.

— Вызвали в агентство. Сегодня была инспекция, рыцари приходили.

— Вот оно что. — Казалось, он ничуть не удивился. — И как прошло?

— Нормально.

Обычный разговор. Мы вели подобные каждый день, за ужином или вечерним чаем. О работе, о новостях. Но сейчас говорить было так тяжело, что на глаза наворачивались слёзы.

— Ну чего ты, Марта? В чём дело?

— Ни в чём, — промямлила я дрогнувшим голосом и всхлипнула.

— Ну-ну, всё хорошо. — Юлиан притянул меня за плечи и прижал к груди. — Что случилось?

— Ничего. Это просто… почему-то…

Он покачивал меня в руках, как ребёнка, и от этого становилось ещё горче.

— Тебя рыцари обидели? Или тебе снова что-то вспомнилось?

— Нет, — слабо отозвалась я, убаюканная его объятием. — Хватит обо мне. Как твой день?

— Как обычно. Ничего нового.

Я словно стояла на кромке льда, размахивая сигнальным огнём далёким кораблям. Ожидая, когда они заметят меня и поспешат на помощь. Будь я смелее, прыгнула бы в холодную воду и поплыла к ним сама. Но страх сильнее, с опорой под ногами спокойнее, даже если она вот-вот треснет, и меня затянет в чёрную глубину. Казалось бы, отбеги от края, туда, где лёд толще. Но тогда никакие корабли никогда не увидят моего сигнального огня. Мне бы только узнать, сколько ещё продержит меня этот лёд. Пожалуйста, позволь мне постоять на берегу немного дольше.

— Расскажи, — подала я голос, разлепляя глаза, вырываясь из дурмана его тепла. — Расскажи о своей школе. О детях, о других учителях. Ты никогда про них не рассказывал.

— Потому что рассказывать особо не о чем.

— Всё равно. Хоть что-нибудь.

Юлиан вздохнул, крепче сжал меня в объятии.

— Моя школа самая обычная. Коллектив приятный за редким исключением, начальство тоже. А дети… такие, какими и должны быть. Шумные, активные, любопытные. Замечательные, в общем, пусть и проблемных ребят много. Волей-неволей уделяешь им больше внимания, тратишь силы и нервы. Это выматывает, конечно. Но я за этих детей отвечаю. Не прощу себе, если не буду помогать им взрослеть должным образом, адаптироваться, справляться с трудностями. Детство кажется беззаботным, но я не перестаю удивляться, через какие испытания порой проходят мои ученики. Бросать их одних — просто бесчеловечно. Особенно трудных детей.