Хрупкое равновесие

Глава 1

"Счастье познаётся в сравнении" — есть такое выражение, насколько оно точно Олеся утверждать не могла, её счастье состояло из маленьких ежедневных радостей и большего она не желала. Больше месяца прошло с того дня, как было заключено перемирие и Вердану разделили границей, с одной стороны которой патрулировали ловчие Каоррта, с другой отряд Веледара, в последний входили практически все маги Стихии, пока жизнь более менее не наладится, не было ещё ни Совета, ни каких-либо школ или академий, как каламбурно это не звучало, всё было стихийно. Случалось и Олесе с Эдгаром бывать в патруле, вместе и по раздельности, хоть и старались они разлучаться редко. Вот как сегодня, они закончив завтрак-пикник у моря, организованный Олесей, сидели и не желали разрывать объятий, у обоих были дела в разных концах пока не названной земли.

Были предложения назвать её именем — Лессалией или Лессой, но Олеся была категорически против, так и висел этот вопрос. Впервые она была в таких гармоничных, простых и естественных отношениях, ей нравилось радовать Эдгара, ему хотелось радовать её. И ничего придумывать не нужно, никаких сложностей и надуманных барьеров, проблем, обид. Она с удовольствием училась магическим премудростям у него, Эдгар был уверен, что она, при должном старании, сможет в равной степени с водной магией обращаться и с воздухом. И она старалась, не из страха разочаровать, или не угодить возлюбленному, из желания доказать себе прежде всего — она сможет! Возлюбленным Олеся называла его исключительно про себя, они вообще не говорили о любви, они любили! Нет, он называл её в минуты нежности или страсти своей девочкой, солнышком, Лесей — выведав, как её называли родители, дразнил рыжиком, когда шутил, она называла его Эдиком или Эдом, на эмоциях вспоминала все ласковые слова какие знала, но любимым — никогда. Так уж у них повелось, возможно от того, что они оба так называли других людей когда-то…

— О чём задумалась? — спросил Эдгар, прижимая её к себе, желая согреть, оделась сегодня она легко, а осень, хоть и не такая суровая, как на Земле, всё равно оставалась осенью.

С удовольствием прижимаясь к нему, немного подумав, она ответила:

— Я всё же решилась, пойду сегодня к Идалине, сколько ещё тянуть.

— Ты не обязана, твёрдого обещания ты не давала, если тебе этого не хочется не иди" — заглядывая ей в глаза, посоветовал он.

— Я хочу, только волнуюсь немного, у меня странное чувство, что я должна дать ей шанс, — поёжившись и тяжело вздохнув, продолжила, — или всё обсудить раз и навсегда, прекратив общение.

Он какое-то время молчал, рассматривая её, затем поцеловал:

— Понимаю тебя, но сначала домой — переодеваться, ты же ещё хотела проверить, как постройка храмов идёт?

— Да какой из меня строитель, — рассмеялась Олеся, — хочу навестить, может помочь чем смогу, с людьми пообщаюсь, узнаю в чём нуждаются.

Они встали, ещё раз поцеловались, попрощались до вечера, улыбнулись друг другу и отправились каждый своим порталом.

Олесе было трудно определиться с одеждой, как совместить принятую в Вердане, с привычной земной. Женщины брюки здесь не носили, но от этой привычки она не могла и не хотела отказываться, на пробу попросила Лану сшить ей костюм из прямых брюк и удлинённой туники, до колен — вышло симпатично и практично, и цвет приятный — серо-голубой, с неизменной вышивкой, особой, рунической. Для Олеси было откровением, что большинство рун имели тот же вид, значение и название, что и на Земле, корни этой древнейшей магии затерялись и что откуда пришло — неизвестно. Обувшись в кеды и накинув плащ, Олеся вышла во двор дома, её дома, их дома, она привыкла к нему очень быстро и почти не вспоминала о прежней его хозяйке, Тамии. С волнением она расчертила в воздухе Лирдос и представила двор усадьбы Идалины.

Первое что бросилось ей в глаза — заброшенность, тут заросло, там листья не прибраны, живёт ли она ещё здесь? Поднялась по лестнице, дёрнула ручку — открыто, в доме было очень тихо, Олеся огляделась, здесь было чисто и прибрано. Она хотела было позвать Идалину, но тут вышла девушка горничная, та самая, Салима.

— Я к Идалине, она дома? — спросила её Олеся.

Девушка кивнула:

— Я провожу вас, хозяйка приболела.

Олеся отправилась за ней, в этой комнате ей не приходилось бывать, что-то среднее между библиотекой, кабинетом или будуаром. Полки с книгами, камин, диваны, столики, зеркала. Всё здесь было вишнёвое и малиновое, кроме чёрного дерева, Идалина полулежала на одном из диванов у камина, закутанная в плед и смотрела на огонь, на столе стояла полупустая бутылка с вином. Волосы её, растрёпанные и разбросанные по подушке, тоже походили на обрывки пламени, лицо было бледным, губы сухими, взгляд отрешённый и тусклый.

— Идалина, — позвала Олеся, называть её иначе язык не поворачивался.

Та отвела взгляд от огня и подняла его на Олесю, не сразу узнавая, чуть больше минуты и он оживился, хриплым шёпотом женщина произнесла её имя. Олеся села рядом, потрогала лоб Идалины, температура была явно высокой.

— Давно ты болеешь? — спросила Олеся.

— Не знаю, — пожала та плечами, — как вернулась от Вайлены, — ответила женщина, лицо её скривилось в гримасе, по щекам потекли слёзы.

Этого Олеся никак не ожидала, она растерялась даже.

— Лесса, дочка, он убил её, понимаешь, а меня выкинул из её дома, пригрозив тоже убить, если высунусь, — каким-то надломленным, усталым голосом произнесла Идалина.

Совершенно ничего не понимая, Олеся уточнила:

— Кто кого убил? Что произошло? — подумала и взяла её за руку.

Та схватила её руку в свои, приподнялась и с лихорадочным блеском в глазах быстро заговорила:

— Дагрий… Я пришла к ней, к Вайлене, одной было тоскливо очень, а она сидит в кресле, мёртвая, я сразу это поняла. Он убил её, мою сестру, ради земли и места…

Олесю пробрало от её слов и интонации, состояние Идалины было предистеричным, Дагрий убил Вайлену, вот это новость, борьба за земли…

— У меня кроме Вайлы никого не было, я одна, совсем одна… — начинала захлёбываться Идалина.

У Олеси сжалось сердце от жалости, разумеется она жалела не Вайлену, Идалина была такой беспомощной, одинокой и явно больной. Она обняла её и пригладила растрепавшиеся волосы, в ответ та вцепилась в неё, плечи тряслись от рыдания. Так они и сидели какое-то время, Олеся ждала, когда Идалина проплачется, после того как она затихла, освободилась от объятий и уложила, укрыв пледом. Прошла к двери и крикнула Салиму, та пришла быстро:

— Послушай, нужен отвар из трав, жар снять, успокоить, ей нужно поспать, есть такие?

— Да конечно, две четверти часа и будет готово, — ответила девушка и удалилась в сторону кухни, которую при побеге тогда подпалила Олеся, сколько всего произошло с тех пор.

Вернулась к Идалине, взяла стул и села рядом, глаза у той были закрыты, и потому от её вопроса Олеся вздрогнула:

— Как ты живёшь? Похорошела гляжу.

— Да нормально живу, забот сейчас много, считай мир заново строить приходится, — ответила Олеся, не находя иных слов.

— Эдгар? С ним живёшь? У счастливой женщины взгляд особый, — бледное лицо Идалины преобразила улыбка.

Олеся только и смогла, что кивнуть, тоже улыбнувшись и встретилась с матерью взглядом, теперь спокойным и внимательным.

— Рада за тебя, он сумеет тебя защитить, и любить тоже сумеет, — как-то странно она сказала.

Олеся снова улыбнулась, и отвела взгляд, направив его на огонь, почувствовала руку Идалины на своём колене и не отрывая взгляда взяла её в свои. Так они и сидели, пока не пришла Салима с отваром, ушла Олеся только после того, как Идалина всё выпила и уснула.