Хрупкое равновесие

Глава 29

Мягкая полушерстяная ткань платья зацепилась за браслет, Ойха аккуратно поправила её и разгладила складку. Никогда у неё не было такой одежды, из дорогих, добротных тканей, украшенных вышивкой и красивыми пуговицами. Свёртки от портных и сапожников до сих пор доставляли по месту её нового проживания, с пометкой для Ойхи Линс-Пранций. Три дня прошло с того момента, когда она перешагнула порог этого дома, если можно было назвать так огромный, богатый особняк. Как же она боялась, причём всего — касаться этой роскоши, сделать что-то не так, общаться с хозяевами, которые по идее теперь её семья. Но конечно членом семьи она себя не чувствовала, у родителей мужа, брата, сестры и даже прислуги, факт их брака и сама Ойха вызвали брезгливое недоумение и раздражение. Ойху либо не замечали вообще, либо пытались унизительно уколоть, единственный человек, который был относительно вежлив и внимателен к ней — бабушка Синорга, пожилая дама не скрывала своего сочувствия.

— Непросто тебе придётся в этом доме, надеюсь ты девочка крепкая, — сказала нуэр Алиста, когда они остались вдвоём после ужина, во второй день её замужества.

Ойха старалась не пересекаться с членами семьи советника Пранция, обязана она была это делать на завтраке и ужине, остальное время она проводила в обычно пустой библиотеке или у себя в комнате. Эта комната стала её убежищем, сюда могли зайти только с её позволения, все, кроме мужа. А воспользовался он этим правом только один раз, в первую ночь. Её благодарность и его любопытство сгладили неловкость и неуверенность, Сино был ласков и внимателен. Эта ночь запомнилась Ойхе больше из-за их разговора, перебирая её волосы он вдруг спросил:

— Сколько тебе лет?

— Двадцать три, — ответила она, поймав себя на желании сказать другую цифру, а именно двадцать шесть.

— Ну да, давно не ребёнок, ничего удивительного, — сказал он больше себе, чем ей и продолжил, — это был кто-то один? Дружок из юности?

Она не сразу поняла о чём он, а когда до неё дошло — перестала дышать. А и правда, кто был её первым мужчиной? Восстановив дыхание, Ойха закрыла глаза, как она могла такое забыть, вот их старый дом, родители и брат уехали в город, и она ждёт его. Игвар! Улыбчивый, смешливый, влюблённый парнишка с соседней улицы.

— Ты догадлив, так и было, его звали Игваром и мы были влюблены, мне было восемнадцать, — смущённо проговорила она.

— Знакомо, не смущайся ты так, — рассмеялся Сино и поцеловав её, ушёл к себе.

С тех пор она видела его за семейными трапезами и то не всегда, к примеру на вчерашний ужин он опоздал. Больше напоказ, обнял её, проводил до спальни и пожелав спокойной ночи, ушёл к себе. Чем вообще не огорчил её, не хотелось ей близости с ним. Всё реже она размышляла о причинах этого брака, выгоду она видела только для себя, и она была не в деньгах, хотя в них Синорг её не ограничивал. Ойха помнила, о том что избежала казни, и забывать не хотела. В то, что он привёл её в свой дом, только ради того чтобы позлить семью верилось слабо, должна быть ещё причина. Спросить его об этом напрямую, молодая нир Пранций не решалась.

К завтраку она спустилась позже всех, пробормотав смущённо приветствие она села на своё место, рядом с мужем.

— Прелестей богатой жизни тебе показалось мало, нир Пранций, захотелось внимания? — приподняв идеальную бровь, не скрывая ехидства, обратилась к ней Эвия, сестра Сино.

Рука мужа легла на её руку и легонько сжала, мол не реагируй. Но Ойхе захотелось ответить, чего молчать, рано или поздно нужно начинать как-то общаться с её новой семьёй.

— Я хочу, сразу после завтрака, погулять в городе, не могла определиться с выбором платья, сама знаешь, как это бывает непросто, ньер Эвия, — мило улыбнувшись, произнесла она и принялась намазывать мягким сыром булочку.

Та от неожиданности выронила ложку, но тут же взяла себя в руки:

— Платья, купленные, на деньги моей семьи! И ты ещё смеешь…

— Эвия! Ойха, моя жена, а значит, тоже часть твоей семьи, пора уже это осознать и принять! — оборвал её Синорг.

— И научиться вести себя подобающе, достойно своей фамилии, благодарю за завтрак, мне уже пора, — громко сказал, глава этого дома, высокий, плотный мужчина с седыми, до плеч волосами.

Эвия недовольно сморщилась, но замолчала, продолжив завтрак уже молча. Следом за советником, по очереди стол покинули и остальные члены семьи.

— Ты действительно собираешься в город? — поинтересовался Сино, когда они остались вдвоём.

— Да, дома сидеть скучно, а ещё… Ещё я хочу повидаться с братом, у него сегодня занятия в школе при Ордене, — последние слова Ойха сказала прямо смотря в лицо мужа, хотя и боялась, а вдруг запретит.

Но он лишь пожал плечами и улыбнулся:

— Конечно пройдись, и брата успокой, родные твои ведь в неведении, что с тобой случилось. Мне пора, желаю хорошего дня.

Он коснулся губами её щеки, и спешно ушёл, оставив Ойху одну, со смешанными чувствами. Пытаясь в них разобраться, Ойха накинула новенький плащ из чёрной блестящей ткани и покинула особняк.

В городе она бывала редко, в центре и вовсе только однажды и очень спешно. Поэтому сейчас, с детским восторгом рассматривала не похожие друг на друга, но при этом очень гармонично дополняющие друг друга особняки, принадлежавшие цвету аристократии Хролдина. А когда Ойха вышла к набережной — замерла, Тисма переливалась самыми разными оттенками, отражая в себе здания, красивый резной парапет и лодки. Последние большей частью были причалены, но были и плывущие, в них катались взрослые с детьми, и занятые друг другом парочки. Заливистый смех заставил обернуться Ойху, компания из трёх парней и двух девушек, в яркой, необычной одежде, одна девушка была даже в брюках, они прошли к спуску и по очереди стали устраиваться в большой, красивой лодке. "Как же они поплывут, вёсел не видно" — мелькнуло в голове. Но ответ пришёл быстро, лодка загудела, и поплыла разгоняясь, о таких Ойха только слышала — видела впервые. Девушки снова чему-то засмеялись, когда удивительное судно, создав фонтан брызг рвануло и чуть ли не полетело над водой. По воде расходились волны, Ойха подошла поближе к воде и долго просто смотрела на неё, ощущая покой и целостность, из этого странного состояния её вывело неприятное ощущения в запястьях, браслеты буквально впились в них. Со скоростью птицы она оказалась наверху, тревога и ранее неведомое возбуждение овладели ей — выходит вода является источником колдовской силы. Ей бы бежать подальше от реки, но Ойха шла вдоль парапета, наитием определив безопасное расстояние, зная что она выведет к нужной цели. Так и случилось, эта небольшая площадь была ей знакома, когда Армис только стал посещать школу, она сопровождала его какое-то время. Двухэтажное здание из розового камня прилегало к храму Ордена, занятия скоро должны закончится, Ойха прошла к лавочкам на другой стороне площади, села на одну из них и принялась ждать. Песенка уличного музыканта, доносившаяся из-за угла, приятно скрасила это ожидание, струнные лады смягчили внутреннее напряжение. К тому времени, как открылась дверь и ученики стали расходится, его почти и не осталось. Она подождала, пока брат попрощается с соучениками и сделав несколько шагов в его сторону, позвала его по имени. Армис вздрогнул, явно узнав её голос, и принялся вертеть головой, для верности она помахала ему рукой, узнавание не сразу отобразилось на лице юноши. Ойха отметила, как повзрослело оно за эти несколько дней, наконец он подбежал к ней, с неверием и радостью в глазах:

— Ойха, ты жива… Что с тобой… Какая ты красивая!

Не в силах сдерживать слёз она крепко обняла брата и прижалась к нему. Так они и стояли посередине площади — подросток в заношенной куртке, которая явно была ему мала и богато одетая, красивая молодая женщина. Когда эмоции поутихли, она выпустила Армиса из объятий, и взяв за руку, повела за собой. Отвечать на его вопросы и рассказывать она стала лишь тогда, когда они устроились на веранде питейного заведения, один угол которого выходил на реку.

— Значит теперь ты нир Пранций, как это странно и непонятно… К себе ты меня забрать не сможешь, да и я бы не пошёл… Наверное… — говорил юноша, между глотками горячего шоколада.

— Ты совсем взрослый и всё понимаешь, не могу, я сама то… Ну я тебе рассказала уже, — вздохнула она, поправляя непослушные пряди на голове Армиса.

Мальчик поставил чашку, вытер салфеткой рот и с надеждой спросил:

— А ты ещё придёшь? Мы сможем хотя бы видеться, муж не станет запрещать?

Она обняла его, совсем как тогда, когда они остались одни, поцеловала в висок и прошептала:

— Конечно мы будем встречаться, давай здесь, каждую неделю, после занятий. Чаще не получится, тётя сразу заметит, будет ворчать.

— Давай, не заметит, они наняли девицу и парня, стало не так тяжело… Ох Ойха, какое счастье, что ты жива сестра, у меня ведь кроме тебя нет никого! — они снова крепко обнялись.

Так и потекла жизнь Ойхи, после того, как она стала встречаться с братом, нападки сестры Сино и взгляды других членов семьи Пранций стали не так неприятны, да и поубавились. Один раз Синорг сопровождал её на прогулке, какое — то время они провели втроём, достаточно тепло общаясь. Когда он оставил их, брат сказал:

— А он неплохой парень, не такой заносчивый, как мне казалось и к тебе хорошо относится.

— Ты прав, Синорг приятный человек, до сих пор не верю, как мне повезло с ним, — кивнула она, провожая брата до остановки общественных электрилей.

— Смотри, Ойха. гелинки летят, скоро лето, — задрав голову вверх и указывая рукой на стаю птиц, воскликнул Армис.

Ойха тоже взглянула на небо, гелинки считались самыми красивыми и неприступными птицами, вестниками лета. Стая явно спускалась, всё отчётливее виднелось сине-голубое оперение — от тёмной, почти чёрной головы, до светло— голубого, практически белого хвоста. Вот один из гелинков оторвался от стаи и стал парить в их сторону, от удивления они раскрыли рты, это невозможно, гелинки всегда сторонятся людей. Синяя птица кружила вокруг них, хлопая крыльями, пока не опустилась Ойхе на плечо, в изумлении, она застыла, как статуя.

— Вытяни руку, — зашептал брат.

Она подчинилась ему, гелинк тут же, перебирая лапками, ловко спустился по руке. Осмелев, Ойха чуть согнула руку и стала рассматривать птицу, та же делала тоже самое, рассматривала её внимательными жёлтыми глазами — бусинками.

В горле резко пересохло, от необычности происходящего немного закружилась голова, странности ничего хорошего за собой не приносят.

— Ойха, может она знает или чувствует, что ты колдунья? — зашептал Армис, во все глаза, смотря на птицу.

Словно в подтверждении его слов, на шее, под плащом и платьем, затрепетал и потеплел странный медальон, о происхождении которого, Ойха ничего не помнила.