Император. Прогрессор. Маг

Напасть на следующего воина обезьяна не успела — мы уже поднялись на ноги и атаковали её. Вскоре она завалилась на пол, утыканная десятком стрел.

На мгновение воцарилась тишина, которую вскоре прервал утробный крик, доносящийся из тёмного просвета в конце помещения. Воины покрепче сжали в руках копья, а те, что были с луками, держали наготове своё оружие, готовые в любой момент выпустить в невидимого противника несколько стрел.

В светляка, подвешенного на потолке, прилетел массивный деревянный табурет, который, ударившись о потолок, рассыпался на части. Светляку действие никак не повредило. Рёв в темноте повторился, и вскоре оттуда выпрыгнуло огромное существо, которое разбежалось по полу, запрыгнуло на стол, и оттолкнувшись допрыгнуло до высокого потолка, ухватившись за камни ровно в том месте, где был светляк, и попыталось разгрызть заклинание. Естественно, у огромной макаки, полностью покрытой переливающейся чешуёй, ничего не вышло.

В неё полетел десяток стрел и несколько копий, которые бессильно отскочили от прочной чешуи. Тварь зло зыркнула на нас, потом дунула на светляка так, словно пыталась загасить свечи на торте. И как бы это ни было удивительным, но светляк погас! На светляков не действовала ни вода, ни ветер, ни что-то ещё, а какая-то обезьяна просто затушила его дыханием!

В помещении воцарился мрак. Я со всей доступной мне скоростью начертил в воздухе посохом круг, стал рисовать пальцами руну света, но тут что-то сбило меня с ног, и я даже догадывался, что именно.

Пролетев несколько метров, я больно ударился обо что-то мягкое. Это что-то зло бормотало и грозилось порубить меня на куски. Я выругался, дав понять воину, что я не враг, а Саян, которого обезьяна использовала в качестве метательного снаряда.

Обезопасив себя, вновь наколдовал светляка, отправив его к потолку помещения и тут же ещё двух отправил на стены, чтобы, пока тварь будет гасить один, я успел наколдовать ещё осветительных приборов.

Когда стало светло, я увидел, что гигантская макака решила сыграть с нами в боулинг, используя себя в качестве шара, а нас в качестве кеглей, то и дело расшвыривая в стороны моих единомышленников.

Я наколдовал ледяной шип, он же сосулька, и запульнул заклинание в примата. Ударившись о чешую, заклинание рассыпалось, а обезьяна, прекратив избивать воина, зло посмотрела на меня. Шип не пробил чешуи, а жаль.

Ударив себя в грудь кулаками, тварь резво понеслась на меня. Я ничего не успел сделать против этого живого тарана и был сбит с ног. Обезьяна прижала меня к стене и, держа одной лапой, ударила второй по лицу.

Сознание я не потерял. К сожалению. Боль была адской, из носа хлестали настоящие фонтаны крови, из глаз сыпались искры. После удара обезьяна зашвырнула меня в сторону одного из столов. При приземлении что-то громко хрустнуло. Надеюсь, что это были ножки стола, хотя с большей вероятностью это были не только ножки стола, но и мои тоже.

Кряхтя, я с трудом поднялся, подготовил электрический разряд и крикнул:

— В стороны!

Хотя команда была явно лишней. Воины и так разбегались от обезьяны и в панике метались по помещению. Электрическая дуга ударила в макаку и, отразившись от неё, попала в зазевавшегося воина.

— Да чтоб завр тебя сожрал! — со злости выругался я.

Никакая магия на тварь не действовала, а чешую пробить мы не могли. Похоже, придётся отступать.

Но в следующую секунду я понял, что драпать не придётся. Шиара, запрыгнув на стол, хорошо прицелилась и выпустила в царя обезьян стрелу, которая попала прямо в глаз противнику. Макака взревела так, что у нас едва кровь не пошла из ушей. В этот момент воин с копьём воткнул своё оружие в оставшийся целым глаз твари.

Тварь упала на живот, но продолжала истошно кричать и била кулаками о пол.

— Приподнимайте чешую и колите! — скомандовал я.

Вскоре с тварью удалось покончить. Я отдышался, подлечил себя и раненых воинов. Из тридцати бойцов пятеро были мертвы, трое сильно покалечены, ещё одиннадцать я не нашёл. Похоже, во время боя с чешуйчатой макакой они здорово струхнули и удрали в джунгли. Я их не винил, ибо если бы не меткая Шиара, я бы и сам сейчас драпал в сторону городка.

Таким образом, у нас осталось одиннадцать здоровых воинов, Шиара и я. Этим составом мы обследовали сперва столовую, а затем и последнюю комнату, в которой нашли множество коек и прикроватных сундуков. Спальня, значит.

В столовой самое интересное содержимое находилось почему-то прямо в раковинах. Это были куски маннита. Большие и маленькие, круглые и угловатые. Ещё в раковинах было несколько крыс, которые флегматично грызли этот самый маннит, грохот минувшей битвы их, похоже, совсем не смущал.

В спальне в сундуках тоже удалось найти кое-что интересное. Один из сундуков был доверху набит серебряными монетами, а в остальных удалось найти множество интересных мелочей, среди которых было несколько синих олодских плащей, пара золотых монет, кучка медных, несколько пустых бутылок и ещё всякий хлам.

Содрав с самой свирепой обезьяны чешую, мы обнаружили под ней вросший прямо промеж глаз артефакт, точно такой же, какой был у меня в рюкзаке. Хотя вру, одно отличие всё же было. Не все три ячейки были пустыми. В одной из них находился округлый кусочек маннита, намертво прикипевший к артефакту.

Недолго думая, я достал из рюкзака ранее найденный цилиндрик, подобрал подходящий по размеру кусочек маннита и вложил в одну из ячеек. Сработало — прилип.

Прошедшая мимо Шиара хищно взглянула на артефакт и, пройдя мимо, промурлыкала мотив какой-то песенки. Теперь за артефактом глаз да глаз нужен, а то повесит на шею в качестве кулона, потом ведь не заберёшь.

В телах остальных четырёх обезьян мы нашли вытянутый голубоватый кристалл в бронзовой оправе с рунами, вызвавший вибрацию в посохе, точно такой же, но зелёный, и две золотых спирали, изображавших змей, вызвавших аналогичную реакцию.

Я подлечил покалеченных, насколько это было возможно на моём уровне владения магией. А если быть более точным, то доковылять до города они смогут, а вот с танцами пока придётся повременить. Затем я вправил себе разбитый обезьяной нос. С возникшими фингалами ничего сделать не получится, но это не страшно. Я и с подбитым глазом красивый.

Пока занимался лечением, у меня возникли кое-какие мысли, и я приложил вытянутый кристалл к посоху. Вибрация усилилась, после чего я по наитию подвинул артефакт к навершию своего магического оружия. Вибрации двух предметов слились воедино, вызвав резонанс, затем я увидел вспышку света, после чего от посоха через руку по всему телу распространилось приятное тепло. Посох и кристалл в оправе стали единым целым.

Затем я достал артефакт с единственной пустующей ячейкой, вложил туда носимый с собой по совету Марона орган из исчадия, похожий на золотистый грецкий орех. Сперва ничего не происходило, но после нескольких попыток орган всё же прилип к артефакту. Артефакт я поднёс к месту на посохе, которое совсем недавно расщепилось на четыре части.

Вибрация. Резонанс. Вспышка. Тепло.

Не знаю точно, что именно я делаю с посохом, но похоже, что ему это нравится. Оло как-то рассказывал про артефакты, позволяющие усиливать посох, так вот похоже, что это они и есть.

В последнюю очередь я надел на посох спираль, которая была значительно большего диаметра, чем моё оружие, но, оказавшись надетой на посох, она самостоятельно закрутилась ещё на несколько оборотов, уменьшившись в диаметре, и плотно обхватила посох. За этим вновь последовала благодарность от живого оружия.

Эксперимента ради я захотел наколдовать что-нибудь и проверить, не сломал ли по глупости своё главное оружие. Но не стал. Потому что почувствовал, что мой посох сейчас колдовать не хочет. Видимо, наевшись артефактов, он теперь их переваривал. Главное, чтобы на нас сейчас никто не напал, а то я буду совершенно небоеспособен.

У меня осталась ещё одна спираль, один артефакт и наконечник с кристаллом. Отдам Оло при личной встрече.

Мы собрали всю перламутровую чешую, маннит, металлы и олодские плащи, нагрузившись словно мулы, и отправились в городок. Миссия по избавлению островитян от проклятия была выполнена, можно было спокойно возвращаться.

Хотя на самом деле не было никакого проклятия. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы восстановить хронологию случившегося. Олодцы в спешке покинули Стокс, захватив лишь самое ценное. Непонятно лишь, почему они не забрали маннит, а сложили его в раковины. Возможно, просто потому что у них было в избытке этого материала и некуда было его класть.

Затем в их небольшую базу в лесу проникли грызуны. Из любопытства или из-за голода они стали грызть маннит, что был в раковинах. Образующаяся пыль с проточной водой попадала в ручей, из которого пили островные животные, получив способность чувствовать магию.

Опять же из любопытства они проникли в склад. Будучи чувствительными к магии, они каким-то образом смогли взаимодействовать с артефактами, которые впоследствии стали их частью. Артефакты не были сицилиусовыми посохами, но какие-то магические навыки всё же давали.

Артефакты изменили и внешность существ, кого-то просто увеличив, а кого-то покрыв бронированной чешуёй. Крупным животным нужно было много еды, которой не хватало. Тогда они стали есть как двуногих существ, что похищали в городке, так и друг друга. На обратном пути мы нашли скелеты гигантского дикобраза и ещё какого-то существа.

Скорее всего, всё было именно так. А возможно, кто-то всё обставил таким образом, чтобы мы так думали. Но я это выяснять не собираюсь, так как на основании случившегося сделал вывод, который и без того давно напрашивался: любопытство до добра не доводит.