Высадка. Изгои
![Высадка. Изгои](/uploads/covers/2024-04-21/vysadka-izgoi-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Иван Калиничев
- Жанр: Попаданцы / Приключения / Юмористическая фантастика / Самиздат, сетевая литература
Читать книгу "Высадка. Изгои"
11. Вы слыхали, как дают…
Сказать, что Остап был удивлен — ничего не сказать. С крайним изумлением он смотрел на мобилу и даже пару раз моргнул, не веря глазам и будучи не в силах вымолвить ни слова. Когда же речь вернулась, спросил точь-в-точь как завмаг Горбушкин из фильма «Не может быть!»:
— А это чего, а?
— Мобильный телефон, — прозвучало само собой разумеющееся пояснение.
Остапу вдруг подумалось, что вот сейчас откуда-то заиграют фанфары и чей-то голос с небес объявит: «Поздравляю! Вас снимала скрытая камера!». Потом из укрытия появятся улыбающиеся люди с телекамерами и микрофонами, пойдет дождь из конфетти и серпантина, а грудастая девушка в деловом костюме вручит ему букет цветов.
Но ничего такого не произошло…
Он с сожалением воздохнул и вкрадчиво поинтересовался:
— На Карфагене что, есть сотовая связь? Или мы на самом деле…
— Никаких «на самом деле», — прервал Крот. — Ты ведь сейчас подумал, что все это розыгрыш, не так ли? Увидел вещицу из вашего мира и вообразил невесть что.
— Есть такое.
— А на самом деле телефон был в одном из контейнеров. Я использую его как напоминалку. Каждые три часа он пищит, когда пора принять лекарство. Пропущу один прием, и мне кобзда. Вот она, расплата за бурную молодость. А сотовой связи здесь нет. Откуда ей взяться?
Пахан вынул из нагрудного кармана зеленый пузырек, вытряхнул на ладонь круглую, словно маленький мяч, пилюлю и отправил ее в рот.
— У меня была такая модель, — сказал Остап, еще раз поглядев на мобильник. — Отличный телефон. Им можно хоть гвозди забивать.
— Или убить кого-то, — ухмыльнулся Крот.
— Ну насчет этого я не знаю. Не пробовал.
— А я знаю. Как-то раз один чижик слямзил у меня бутылку вина. Думал, что раз я слепой, то не найду его. А я нашел. По запаху. Хотел проучить его за воровство, да не рассчитал, попал мобилой прямо в висок. Он и помер.
— Какой бесславный конец.
— Да уж. Но смерть — это такая штука, всегда приходит не вовремя… А когда я жил на Земле, мобильник весил почти килограмм. Такой бандурой можно было и слона уконтрапупить!
— Кажется, мы забыли кое-что важное, — после небольшой паузы напомнил Остап.
— Ты хочешь знать, что я решил по поводу тебя?
— Именно.
— Ты будешь драться на ринге.
— Чего⁈
— Раз в неделю у нас проводятся кулачные бои. Любой алькатрасовец может принять в них участие.
— Даже раб?
— Если хозяин не против, то почему бы и нет.
— А что получает победитель?
— Денежный приз. Но тебя ждет другая участь.
— Какая же?
— Станешь одним из нас.
— Но мои друзья остались в Маяковке… Я хочу вернуться к ним.
— Тебя не примут назад.
— Почему?
— Никто не любит предателей.
— Но ведь коммунары не знают о том, что произошло.
Крот пощипал мочку уха и уклончиво ответил:
— Узнают.
— Откуда? Урки твои проболтаются? — пытливо воззрился на пахана Остап.
— Как? Наше общение с коммуняками сведено к минимуму. Да и в своих людях я уверен, никто без моей указки, — последние четыре слова он выделил особо, — слова лишнего не скажет.
— Они, что клятву на крови давали?
— Нет, просто у нас не принято выносить сор из избы. Проштрафившихся ждет суровое наказание.
— Насколько суровое?
— Их сажают на кол.
— У вас прям мания какая-то людей на кол сажать.
— Между прочим, очень действенный метод.
— А если я продую тоже на кол посадите?
— Ты станешь рабом.
— Ничего себе, хорошенький выбор… А когда состоится бой?
— Завтра. Если ты и вправду хорошо дерешься, возьму тебя под свою опеку.
— А чего до завтра тянуть? Прямо сейчас выстави против меня своего самого сильного бойца, я ему враз шею намылю!
— Сказано завтра, значит завтра. А пока отдыхай, набирайся сил. Главное, выспись как следует.
— Ну а что мне еще делать…
Пахан нравоучительно поднял палец и произнес:
— Чем старше я становлюсь, тем серьезнее отношусь к отдыху и восстановлению. А как важны сны! Как много они нам дарят! Сны раскрашивают наши жизни, делают их ярче и интереснее.
— «Как прекрасен мир, являющийся во снах: от загадочных глубин океана до сверкающих звезд вселенной», — процитировал Остап.
— Красиво. Кто это сказал?
— Альбус Персиваль Вульфрик Брайн Дамблдор.
— Кто таков? Поэт?
— Нет. Профессор из «Хогвартса».
— В первый раз слышу.
— А что будет с Ржавым?
В ответ пахан что-то неразборчиво пробубнил себе под нос. Остап не стал переспрашивать.
Угрюмый бритоголовый тип из банды Фунта отвел пленника в темный сарай.
— Вздумаешь бежать, поймаю и переломаю ноги, — предупредил он и закрыл дверь на за засов.
— Это кто еще кому ноги переломает, — процедил свозь зубы Остап.
В сараюшке было сыро и прохладно. Сквозь щели досок пробивался скудный свет. Посредине, на земляном полу, лежала охапка сена. У стены стояла кадка с водой, в которой плавал деревянный ковш, рядом — краюха серого хлеба.
Первым делом Остап утолил жажду. Вода была затхлой и противной. Попробовал хлеб. Краюха оказалась твердой, как камень.
Остап даже и не думал о побеге. Куда ему бежать? И главное, как? Кругом урки. Да, теперь он владел всякими там приемчиками, но против лома, как известно, нет приема. А против пули — и подавно.
Как-то раз он снимал сериал про маньяка. И одна из локаций очень напоминала этот сарай. По сценарию, маньяк скрывался там от ментов. Это был не какой-то конкретный душегуб, вроде Чикатило или Фишера, а, что называется, собирательный образ. Конченный садист, который убивал и насиловал молодых женщин. Его разыскивали бравый майор полиции и симпатичная стажерка, как и положено, связанные романтическими отношениями. И вот в том самом сарае происходила развязка: маньяк найден, но сдаваться он не собирается, начинается драка, в конце которой бравый майор пронзает негодяя вилами, после чего произносит пафосную речь о неизбежной победе добра над злом. Сериал назывался «Сатана».
Еще на этапе разработки сценария Остап попытался привлечь к процессу Луцыка. Как-то за кружкой пива он показал ему наброски, рассказал о замысле и предложил написать пилотную серию:
— Маньяки — это же твоя тема! Вот, сможешь разгуляться в своих фантазиях! Визуальное искусство — это тебе не буковки на бумаге! Заодно деньжат срубишь. Соглашайся.
Луцык поскреб пятерней небритую щеку:
— Царский подгон. Но мне нужно подумать.
— А что тут думать? Сел и настрочил.
— Я никогда еще на заказ не писал.
— Все бывает в первый раз. Или ты цену себе набиваешь?
— Да ничего я не набиваю… Просто для меня это в новинку.
— Было в новинку, станет в старинку.
Специалист по маньякам сделал большой глоток из кружки, потом еще один, и наконец решился:
— По рукам.
Срок ему был дан две недели. Но через неделю Луцык позвонил и сказал, что отказывается.
— Почему? — спросил Остап.
— Не идет что-то у меня сценарий.
— Ты что, в запое?
— Нет, но на грани. Всю неделю только и делаю, что пишу и удаляю текст.
— А в чем проблема?
— Ну не выходит у меня образ положительного мента!
— А ты постарайся. Сделай над собой усилие. Ты профессиональный писатель или кто?
— Не могу.
— Надо смочь. Изучи матчасть, сериалы посмотри. «Глухаря», например. Или что-нибудь из моего.
— «Хроники УГРО-6»?
— Например.
— Прости, но это выше моих сил.
— А я, между прочим, твои книжки читал. И знаешь, это тоже не «Война и мир».
— Понимаю, но не могу. Насмотрелся я на эту братию в погонах…
— А ты представь, что пишешь сказку для детей. А мент — это фея с волшебной палочкой.
— Ты кажется, забыл, как мне эти феи своими волшебными палочками почки в отделении отбили?
— Не забыл. Но время было такое, да и ты тогда нажестил…
— Пописать в неположенном месте — это жесть?
— Угу. В центре столицы нашей Родины. Прямо у памятника Репину.
— И за этот проступок нужно бить по почкам?
— Время было такое…
— Ты повторяешься.
— Я еще десять раз повторюсь, если понадобится, пока до тебя наконец не дойдет.
— Без разницы. Я пас.
— Ну дело твое. Хозяин — барин.
Остап без труда нашел другого сценариста и тот отлично справился. Сериалу даже дали какую-то премию, и рейтинги у него были хорошие.
Режиссер, вспомнив эту историю, непроизвольно поежился. Ему вдруг явственно представился сериальный маньяк, который прячется под охапкой сена. Чтобы развеять свои страхи, он подошел к кучке сухой травы и пошурудил в ней носком ботинка. Конечно, там никого не было.
А еще Остап вспомнил про Гузель. Как там она? Не обижают ли ее? Она ведь взрывная девчонка, совсем не следит за помелом. Может в незнакомой компании такое отчебучить, что мама не горюй! Слава богу, за ней присматривают Луцык, Джей и Кабан. Им можно доверить все самое дорогое, что есть у него.
Дверь приоткрылась, и в сарай впихнули Ржавого, едва стоящего на ногах. Он прислонился к стене и медленно сполз по ней.
— Привет, — растерянно пробормотал Остап.
— Ну ты и гнида, Остап.
— Водички не хочешь?
— Задушить я тебя хочу, сволочь!
— Ну прости меня, Ржавый! Так было нужно… Ты лучше посмотри на это с другой стороны: мы остались в живых.
— Шкура!
— Да пойми ты, я это во имя нас сделал! Может, все-таки водички?
— Да иди ты со своей водичкой!
— Ну тогда хлебушка?
— Отвянь, кому сказал!
Но тот продолжал оправдываться и пытаться объяснять свой поступок:
— Зато теперь у нас есть шанс выбраться отсюда. Я что-нибудь придумаю, и мы сбежим.
— Этот калека поди наобещал тебе златые горы и реки, полные вина? — презрительно хмыкнул Ржавый.
— Ты про пахана?
— Про него.
— Ну кое-что обещал.
— Нашел кому верить! Урке! Он тебя продаст и купит, а потом снова продаст, но уже дороже. Крот очень опасный человек. Уже будучи слепым, на Земле он был главарем банды, которая промышляла похищениями людей, убийствами и вымогательством. А в Алькатрасе он король, судья и палач в одном лице.
— А с виду милый человек.
— Этот милый человек, если захочет, голову тебе в два счета отвернет и скажет, что так и было.
— Никогда бы не подумал. Кажется таким интеллигентным дядей. Гиппократа цитировал.
— Это он может! Крот мастак корчить из себя.
Остап подошел к кадке, зачерпнул воды и поднес ковш сокамернику:
— Пей.
На сей раз возражений не последовало. Голову Ржавого обматывала тряпица, на которой виднелось пятно запекшейся крови, лицо было бледным, как мел.
— Жрать хочешь?
— Нет. Мутит меня что-то, — Ржавый прикоснулся пальцами к голове. — Тяжелая у тебя рука, товарищ Остап.
— Я не специально. Это все мой дар. Не обижайся.
— На обиженных воду возят.
— Слушай, а что со мной будет если я вернусь в Маяковку?
— Ничего хорошего.
Остап непроизвольно потер шею:
— Вдернут?
— Смертной казни у нас в коммуне нет. На сходке будут решать.
— Может, простят на первый раз, а?
— Никто не любит предателей, — повторил слова пахана Ржавый.
— А поконкретней?
— Да не знаю я!
— А если мы немножечко соврем? Самую малость.
— Не прокатит. Урки по-любому найдут способ, чтобы в коммуне узнали… Надеюсь, ты не проболтался, что умеешь драться, как Брюс Ли?