Высадка. Изгои

03. Зомбарь расправил плечи

Рассвет все увереннее заявлял о себе. Лучи восходящего солнца играли в небе невероятными красками. Но пятерым горец-попаданцам было не до любования природными красотами.

Новость о том, что они на другой планете, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Кабан бродил кругами, находясь в крайне возбужденном стоянии. Гюрза плакала. Остап без особого успеха пытался ее успокоить. А Луцык и Джей спорили, где же именно они сейчас, и строили различные теории по поводу того, как их сюда занесло.

— А может, мы все-таки на Земле, — предположила певица.

— Расскажи это той синей штуке с кольцами, — буркнул писатель.

— Тогда где мы?

— На Андромеде.

— Андромеда — это не планета.

— А что?

— Галактика.

— Тогда на Нибиру

— Планеты с таким названием не существует.

— Кто это сказал?

— Ученые.

— Трусы моченые!

Джей задумалась:

— Мне другое интересно. Зачем мы здесь? Может, это какой-то социальный эксперимент или что-то типа того. Как в книге Лукьяненко «Рыцари сорока островов». Читал?

— Когда-то давно. Сюжет слабо помню. Про что там?

— Ну там детей похитили пришельцы, закинули на необитаемый остров и заставили драться друг с другом.

— А все вспомнил! Мне эта книга «Повелителя мух» Голдинга напомнила. Читала?

— Это там, где детишки попадают на необитаемый остров, живут дикарями и промышляют охотой на диких свиней?

— Оно самое.

— Книгу не читала. Фильм смотрела.

— Какого года фильм?

— Не знаю. Старый совсем, черно-белый.

— Это самая близкая к книге экранизация. Есть еще фильм девяностого года. Вот там полная отсебятина.

Живот у Луцыка предательски заурчал.

— Как жрать-то хочется! Интересно, здесь водятся свиньи? — вздохнул он.

— В наличии только один Кабан. Но это наш Кабан, — ответила Джей.

— Я где-то читал, что когда осужденные бегут из дальней зоны, они берут с собой «консервы» — зэка, которого они съедят по дороге.

Оба синхронно посмотрели на Кабана.

— Даже и не думай! — строго шикнула Джей.

— Ты что, и вправду подумала, что я смог бы съесть нашего друга? — возмутился Луцык.

— С тебя станется.

— Мне неприятно, что ты обо мне такого мнения.

— Прости, это была шутка.

— Ладно, проехали. — Луцык поглядел на Остапа, на плече которого рыдала безутешная Гюрза. — А вот эти смогут.

— Думаешь?

— Уверен на все сто. Остап костьми ляжет, но не оставит свою самку голодной. Ни перед чем не остановится.

— Мне кажется, ты излишне его демонизируешь.

— Не его, а ее. Остап, конечно, будет сопротивляться. Его будут терзать муки совести, но эта гадина в итоге его уговорит.

— Она же веганка!

— И что с того? Я знал одного вегана, который без зазрения совести трескал рыбку.

— И как аргументировал?

— Говорил, что рыбу есть можно, потому что у нее нет чувств.

— Лихо! А в Азии, например, едят насекомых. Личинок там всяких, кузнечиков… Я, когда была в Таиланде, ела.

— И как?

— Нормально. Главное, преодолеть брезгливость, и залетает влегкую! Что они там только с ними не делают! И жарят, и сушат, и суп из жуков варят.

— Омерзительно.

— Зря ты так. Насекомые богаты белком, содержат много кальция, железа и цинка. Короче, очень полезная еда. Жуки — это будущее пищевой индустрии!

Луцык огляделся. Но не увидел даже паршивого комарика.

В беседу включился Кабан:

— Я где-то читал, что все млекопитающие, которые специализируются на насекомых, становятся очень странными. Муравьеды там, панголины и эти, как их… Вот черт, вылетело из головы…

— Жабы, — пришел на помощь Луцык.

— Сам ты жаба!

— Жабы не относятся к млекопитающим, они — земноводные, — заметила Джей.

— Уж и пошутить нельзя! — развел руками Луцык.

— А, вспомнил! Медоед, — увенчались успехом попытки Кабана покопаться в глубинах своей памяти. — Настоящее чудовище!

— Что за дичь⁈ — презрительно фыркнул Луцык.

— Это не дичь. Какой-то профессор писал. Очень известный.

— Наверное, один из «британских ученых».

— А я бы сейчас дошик заточила. Туда немного майонеза, сосиску покрошить… — мечтательно произнесла Джей.

— Или бургер, — вздохнул Луцык.

— Из «Макдака»?

— Не-а, только посконный «Burger King»! — Луцык непроизвольно провел ладонью по животу. — Все, хорош о жратве. Давай-ка лучше подумаем, что нам дальше делать.

Закончив рыдать, Гюрза повела себя агрессивно. Сперва она наорала на беднягу Кабана, который бродил кругами:

— Хватит тут ходить постоянно! У меня уже от тебя в глазах рябит!

Он тормознулся:

— Хорошо, я постою.

Потом досталось Луцыку и Джей:

— А вы что там постоянно шепчетесь? Меня обсуждаете⁈

— Нам делать больше нечего, — фыркнул Луцык.

— То-то и оно, что нечего! Вместо того, чтобы шушукаться, лучше бы подумали, как нам отсюда выбраться!

И наконец настал черед Остапа:

— А ты что молчишь⁈

— Да я это…

— Скажи им, чтобы перестали меня обсуждать!

— Ребята, не надо Гузю обсуждать, — поканючил он.

— Да что с вами не так⁈ — взревела Гюрза. — Мы находимся черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше, а вы делаете вид, словно ничего такого не произошло!

— Успокойся, — сказала Джей. — Мы все растеряны, все на взводе, а ты своими воплями только подливаешь масло в огонь.

Из глаз Гюрзы брызнули слезы, она запричитала:

— Вы все… вы… я не знаю кто… вы…

Остап обнял ее, погладил по спине, угрожающе показав остальным кулак.

— Мне нужен мой солнцезащитный крем, у меня кожа чувствительная, — хныкала девица.

— Равнение направо! — вдруг заорал Кабан.

Все посмотрели в указанном направлении. Вдалеке катился грузовик с открытым верхом.

— Эй! Мы здесь! — моментально пришла в себя Гюрза и принялась размахивать руками.

— Эй! Эй! — вторили ей остальные.

Тачка, притормозив на пару секунд, направилась в сторону кричавших.

Перед ними остановился очень старый грузовик, изрядно побитый жизнью. Натуральная развалюха. Чудо, что он еще мог ездить.

Из кабины вылез шофер — коренастый мужик с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. На нем была латаная-перелатанная рубашка в клетку и треники с пузырями на коленках, заправленные в резиновые сапоги. Из кармана штанов торчало горлышко глиняной бутылки.

Водитель был пьян в муку. Он обвел мутным взглядом всю честную компанию и грозно прорычал:

— Гребаные гады!

— Слышь, дядя, до города далеко? — спросил Луцык.

Мужик достал из кармана поллитровку жидкостью, сделал внушительный глоток и занюхал рукавом.

— Умерла! — выпалил он. — Лизонька моя! Солнышко! Умерла! Житья мне без нее нет! На кого же ты мне оставила? Лизонька! Солнышко мое! Как же я без тебя? Лизонька! Лизонька!

— Эй, мужик, ты чего? — обратился к нему Остап.

Глаза пьяного налились кровью:

— Хочешь отнять ее у меня, паскуда⁈

— А ну спрячьтесь за валуном, — шепнул Луцык девушкам.

Те немедленно исполнили его приказ.

— Не отдам! Слышите, не отдам! — заорал мужик и снова хлебнул из бутылки.

— Охолонись, дядя! И завязывай уже бухать! — прикрикнул режиссер и сделал шаг вперед.

Вдовец выкинул бутылку, в его руке сверкнул нож:

— Я тебя сейчас на ленточки порежу, гнида!

— Ты что, с дуба рухнул⁈ А ну брось пику!

Мужик пошел с ножом на Остапа, но тот ловко перехватил руку противника, выбил оружие и ударил с размаху в рожу. Нападавший явно не ожидал такого поворота событий и, отшатнувшись, прохрипел:

— Ты это чего, гад⁈

— Ничего! — последовал простой и прямой ответ, после чего оппонент был вырублен пушечным хуком справа. — Надо его связать! Кабан, посмотри в кузове, может быть, там есть веревка.

— Ловко это у тебя вышло. Не знал, что ты владеешь боевыми искусствами, — оценил Луцык.

— А я и не владею.

— А что это сейчас было?

Остап воззрился на свой кулак:

— Без понятия. Я последний раз в школе дрался.

— Со Степкой на заднем дворе? Как же, помню. Круто он тебя отдубасил!

— Твою мать! — раздался голос Кабана.

Он стоял в кузове, зажав рукой рот, лицо его выражало ужас.

— Здесь труп.

— Труп?

— Да. Тетка какая-то… Фу, меня сейчас стошнит!

За его спиной мгновенно выросла женская фигура в цветастом платье с посиневшим лицом.

— Кабан, сзади! — крикнул Луцык, но было уже поздно.

Синюшная баба с силой впилась зубами в левую ладонь Кабана. Он завопил от боли и спрыгнул с кузова тачки, прижимая к груди окровавленную руку:

— Эта тварь меня укусила! Сука! Сука! Сука!

Женщина сошла на землю. Теперь все могли разглядеть ее. Высокая, с пышными формами. Красивая при жизни, сейчас она могла понравиться разве что мухам. Голова неестественно лежала на левом плече, глаза закатились, открыв желтоватые белки. С сухих, потрескавшихся губ шнурком свисала вязкая слюна. Она рычала и скалила зубы, готовясь напасть в любую секунду.

— Мать моя женщина, да ведь это зомбарь! — воскликнул писатель.

— Придержите пьянтоса! — крикнул Остап, кивнув в сторону водилы, который уже оклемался и пытался подняться на ноги. — А я пока разберусь с этой тварью.

Луцык подобрал с земли булыжник поувесистей и, подскочив к водиле, огрел по голове. Тот ойкнул и брякнулся на спину.

Остап махал своими конечностями, как заправский каратист. Лупил зомби и так и сяк. Но нежити все было нипочем. Она падала, но поднималась и перла на него с новой силой. Двигалась зомбячка быстро, не так как ожившие мертвецы в фильмах Ромеро. И неизвестно, чем бы закончилась потасовка, если бы не Джей, которая подобрала с земли нож и, забежав со спины, воткнула его в затылок мертвячки. Та конвульсивно дернулась и рухнула замертво.

— Остап, это же зомби. А зомби можно убить, только повредив ему голову, — пояснила находчивая помощница. — Ты что, фильмы ужасов не смотришь?

Он наклонился и оперся руками о колени, тяжело дыша:

— Это Луцык у нас по ужасам специалист, я больше боевики люблю.

— Оно и видно! Дерешься, как Жан-Клод ван Дамм! Где научился?

— Не знаю… Само как-то…

Джей пнула носком ботинка зомби:

— Пациент скорее мертв, чем жив.

— А этот еще дышит! — указал на оглушенного водилу Луцык.

Подошла Гюрза и обвила руками шею Остапа:

— Ты — мой герой!

— Я бы ее и сам завалил, но Джей помешала… — замялся Остап.

— Я вообще-то все слышу! — крикнула «помешавшая».

— А что я такого сказал? Еще минуты три, и я бы ушатал эту тварь! Она уже почти выдохлась.

— Зомби не выдыхаются и не чувствуют боли!

— Не слушай ее, — нежно прошептала актрисулька и поцеловала своего героя в губы. — Фу! У тебя плохо пахнет изо рта! Почисти зубы!

— Я бы и рад, да нечем…

— Надо проверить машину, — произнесла Джей и, держа нож наизготовку, напарилась к грузовику.

Обошлось без сюрпризов. Ни в кабине, ни в кузове не обнаружилось ничего подозрительного. Зато на пассажирском сидении лежала половинка краюхи черствого хлеба и большой кусок солонины. Здесь же расположилась стеклянная литровая бутыль с мутноватой жидкостью, заткнутая деревянной пробкой. Джей открыла бутылку, понюхала и торжественно сообщила: