Во льдах

Записка в Президиум, просьбу космонавтов уважили, и Севастьянов на «Чайке» отвёз меня в ЦУП, Центр Управления Полётами.

— А у тебя машина есть, Миша? — спросил он по дороге.

— Нет, Виталий Иванович. Сейчас нет.

— Что так? Трудно купить, тебе, чемпиону?

— Купить нетрудно. Но у меня была машина, «ЗИМ», да недавно самосвал выехал на встречку внезапно. Теперь машины нет.

— А сам-то?

— Совершил маневр расхождения, но не полностью. Четыре ребра треснули, заживают. А «ЗИМ» побило сильнее, заднюю часть практически всмятку.

— И что? — Севастьянов явно любил слушать, а не говорить.

— Купил его, «ЗИМ», один увлекающийся человек, умеющий кашу из топора сварить. Он и машину восстановит, со временем. Возможно. А я куплю что-нибудь другое. Вот эта «Чайка», Виталий Иванович, твоя? — после Багио мы с Виталием Ивановичем на «ты», почти как однополчане.

— Нет, служебная. У меня «Волга», двадцать первая. Сначала был «Москвич», четыреста восьмой, а после первого полёта поменял на «Волгу», и привык. Бегает хорошо, просторная, послушная, от добра добра не ищу. А «Чайка» — это у Терешковой. Белая, одна такая на страну. Увидишь, знай — Валентина едет.

— Увижу — узнаю.

Сеанс связи со станцией «Салют-6» — «Союз −31» прошел, как здесь говорят, штатно. Ковалёнок и Иванченков поздравили меня с победой и сказали, что каждый день ждали новостей из Багио. Я в ответ сказал, что в Багио следил за нашими полётами, и восхищён мужеством и героизмом космонавтов. Рассказал немного и о городе Багио, и о матче, и о планах на будущее — сыграть на чемпионате страны.

Вышло немного казённо, но наш сеанс записывало телевидение, что обязывало к определенному стилю.

Расставаясь — станция выходила из зоны связи — я пожелал космонавтам успешного возвращения, а космонавты еще раз поздравили меня, теперь уже с наградой.

Я лицо сохранил, не стал спрашивать, с какой наградой. Насчёт «Трудового Красного Знамени» никто не заикался, а я и не спрашивал. Зачем спрашивать-то? Я получил чемпионский титул и три миллиона в придачу, чего же боле? Свет решил, что я и без того счастлив, обойдусь без нового ордена. Ну, и обойдусь.

Севастьянов остался в ЦУПе, а меня отвезли в Кремлевский дворец съездов уже на «Волге», «ГАЗ — 24».

Присматриваюсь, да. Хорошая машина.

Подоспел. К самому концу, но подоспел, чем заслужил поощрительную улыбку Наташи. У них, у кураторов, тоже, думаю, соревнование: победителем будет тот, в чьей группе никто не манкировал съездом.

Никто и не думает. С пониманием ведь отбирали делегатов, не абы как. Но могут заболеть от восторга.

По окончании нам, чернозёмцам, дали билеты в театр Ленинского комсомола, «Сержант, мой выстрел первый», Володарского. Интересно, но мы не пошли. То есть все наши пошли, надеюсь, а мы, то есть я, Лиса и Пантера — нет.

У нас тоже совмещение. В субботу мне исполнилось двадцать четыре. Дата некруглая, хотя если считать дюжинами, то значимая. И отмечать её мы решили в Центральном Доме Литераторов. Пригласив, понятно, сорок человек этих самых литераторов. Не очень экономно, даже совсем неэкономно, но нужно же отметить и день рождения, и шахматную корону, и просто поговорить с нашими авторами, и с авторами не не нашими. Сегодня он не наш автор, а завтра, глядишь, и наш. Всякое бывает.

Отметили на славу. На тысячу двести шестьдесят четыре рубля семьдесят три копейки. Знатно погуляли. Думаю, с пользой для дела.

Вернулись, и я по привычке включил телевизор. «Время», конечно, мы пропустили, однако новости следует посмотреть, вдруг да вдруг. Я каждый день смотрю или слушаю. Не прозвучит ли скорбное известие? Нет, не звучит.

Показывали спортивную гимнастику, а за ней и новости. О съезде сказали. О том, как чемпион мира Михаил Чижик говорил с космонавтами, не только сказали, но и показали. Полностью. И фразу Ковалёнока о моей награде не вырезали.

— Это о какой награде сказал космонавт? — спросила Ольга, когда я выключил телевизор.

— Вот и серьезные люди задумаются, это о какой награде? Чем наградили Чижика за победу, за очень важную победу? Ничем? А почему? Что изменилось, он или мир? Что случилось?

— Это ты подстроил?

— Думаю, Севастьянов. Он же председатель Шахматной Федерации. Если меня обнесут наградой, то это и ему обидно, и всей шахматной федерации. Люди старались, выводили меня в чемпионы, им, верно, тоже что-то положено.

— Ну-ну. Шахматистов на кривой козе не объедешь!

— Мы такие, — подтвердил я.

— И ты получишь «Трудовое Знамя»?

— Не знаю. Возможно. Отказываться не буду, неприлично. Хотя после ордена Ленина получить «Трудовое Знамя» — это как чемпиону мира выиграть первенство республики. Ну ладно, страны.

— Но ты же будешь играть на первенстве Союза.

— В последний раз.

— Это почему в последний?

— Синдром отличника. Я выиграл четыре первенства. А хочу пять. Отличник же.

— И дальше не станешь играть?

— На чемпионатах страны точно не стану.

На том второй день съезда и завершился.

И вот сегодня третий.

Самый важный. Подошли к голосованию.

— Предлагается выбрать членами Центрального Комитета… — и зачитывается список. Вот так безлико — «предлагается». Кем, почему? Неважно. Если обсуждать каждую кандидатуру, съезд затянется на недели.

Бабах! Ольга Стельбова!

Список утвержден. Единогласно.

— Предлагается выбрать кандидатами в члены Центрального Комитета… — и опять список.

Бабах! Михаил Чижик!

— Предлагается выбрать в Центральную ревизионную комиссию… — и еще один список.

Бабах! Надежда Бочарова!

Потом состоялись собственно выборы. Каждому дали бюллетени с фамилиями, только-только включенными в список голосования. Кураторы и раздали. Нам — Наташа. Отпечатаны эти бюллетени были минимум позавчера, но оно и понятно.

Голосуем тайно. Нет, никаких кабинок, просто каждый ставит галочки «за». Или «против». Но никто не подглядывает, конечно. Бюллетени мы вернули Наташе, и та их отнесла Куда Нужно.

Пока избирательная комиссия считала голоса, был объявлен перерыв. В Банкетном Зале — фуршет. Всякий делегат мог взять бутерброды с любительской колбасой, с ветчиной, с сыром и с салом. И напитки — ситро, минеральная вода и томатный сок. Всё, понятно, бесплатно, не в счёт талонов. Праздник же!

Ждали полтора часа. Нет, я не ждал, я был занят. Сюрпризом. Девочки знали, что за сюрприз, но никому не говорили, иначе что за сюрприз?

Наконец, нас позвали в зал.

Огласили результаты голосования.

Андеасян — избран единогласно.

Волобуева — избрана единогласно…

Стельбова — единогласно… Чижик — единогласно… Бочарова — единогласно…

Все — единогласно. Это комсомол, а не клуб одиноких сердец.

А теперь — концерт!

Концерт не сюрприз, концерт в программе.

Слушаем.

Слушаем.

И, наконец, последний номер. Тот самый сюрприз. Его я задумал в январе, с Пахмутовой и Добронравовым поговорил в феврале, с ЦК Комсомола — в марте, с остальными участниками — в мае, а получил их окончательное согласие, когда стал чемпионом.

— Премьера песни. Музыка Александры Пахмутовой, слова Николая Добронравова! — объявляет ведущий. После короткой паузы. — Исполняет ансамбль «АББА» и Михаил Чижик!

И мы исполнили!