Великая распря

* * *

Утром артиллерийская канонада возобновилась, но была она теперь очень редкой и совсем далёкой, как будто линия фронта резко отодвинулась от наших районов. Очевидно, на передовой за последние дни произошли серьёзные перемены, и мне не терпелось узнать, какие именно.

В кантон я добирался пешком, поскольку мой кабриолет находился на стоянке базы. По дороге купил газету. Ожидал увидеть известия о смерти архонта Птолемеев, но их не было. Ничего не говорилось и об обстановке на линии фронта — только перечислялись районы и улицы, на которых опасно появляться. Газета принадлежала нашему клану, и я подумал, что репортёры ещё не знают о случившемся. В конце концов, Птолемеи могли утаить убийство Амвросия.

На базе нашей дружины было пусто. Работала лишь бухгалтерия, да белобрысый молодой секретарь сидел в приёмной, копался в бумагах. Первым делом я заглянул к нему. Тот связался с Мефодием.

— Ну здравствуй, Константин? — поздоровался командующий тагмой. — Освободился уже? Очень хорошо. Что дальше намерен делать? Продолжить службу или другие дела есть?

— Продолжить, конечно. Пока Птолемеев не прогоним, я останусь в дружине.

— Ну коли так, приезжай. Когда будешь?

— Завтра. Сегодня ещё кое-какие дела надо уладить.

— Завтра, так завтра. Приезжай на Цветочную тринадцать — туда, где прежде ваш отряд расквартирован, и ожидай дальнейших распоряжение. А раз уж ты в кантоне, загляни в бухгалтерию, жалование получи.

Собственно, так я и сделал. За месяц службы, как десятнику, находящемуся в горячей точке, мне полагалось четыреста двадцать драхм, плюс сотня драхм — что-то вроде премии от клана. Снова, как и в прошлой жизни, война кормила меня, хотя это были копейки по сравнению с тем, что я, возможно, в скором времени получу по наследству от деда.

Непонятной было лишь то, как со мной будут рассчитываться за ликвидацию Амвросия Птолемея. За убийство такой крупной шишки, как мне казалось, полагалось не менее пары тысяч драхм. Настя говорила, что деньги обычно поступают на счёт спустя несколько дней — всегда по разному. Оставалось ждать и надеяться, что ГСЭБ не кинет меня ни с обещанным вознаграждением, ни с наградой, которая достанется моему роду после победы над Птолемеями. В конце концов, если правительство заинтересовано в верных князьях и родах, на которые может опереться, жадничать ему противопоказано.

Я забрал свой мобильный телефон из хранилища, машину нашёл там же, где и оставил — на стоянке у главного здания кантона. Позвонил Зое, договорились встретиться через пару часов возле гимназии. Она уже придумала какую-то сказку, чтобы удрать из дома, и весь вечер была свободна.

Сегодня была шестерница, занятий не проводилось (если только какие-нибудь дополнительные), и стоянка перед воротами гимназии оказалась почти пуста. Зою я увидел сразу, как подъехал — она ждала меня у ограды в тени кипариса. На моей возлюбленной было короткое приталенное пальтишко салатового цвета, сдвинутый на бок светло-жёлтый беретик, чёрная юбка до колен и высокие сапоги. Волосы её всё так же были заплетены в косу. На плече — сумочка.

Зоя сразу заметила меня, и оглянувшись, словно боялась слежки, быстро зашагала к машине. А стоило ей забраться в салон, как она тут же набросилась на меня, и мы стали целоваться.

— Я так скучала, — говорила она. — Вечность не виделись. Знаешь что. Я номер в гостинице сняла. Поедем туда.

— Номер? — удивился я. — Это хорошо. Тебя надолго папаша отпустил?

— Я сказала, что с подругами пойду в чайную. Часа три у меня есть.

Мы не стали задерживаться. Купили по дороге бутыль вина и кое-что перекусить и отправились в гостиницу, которая находилась рядом с акрополем. Там уже нас ждал роскошный номер с огромной кроватью. Зоя, в отличие от остальных, не спрашивала, что происходит на передовой, и на другие серьёзные темы мы тоже не говорили. Оставив все проблемы за дверями гостиничных апартаментов, мы наслаждались близостью, которой у нас так давно не было, и возможно, будет ещё нескоро.

На этот раз нам никто не помешал.

На обратном пути мы молчали почти всю дорогу, а остановились у ворот гимназии, Зоя сказала:

— Знаешь, мне кажется, отец хочет меня помолвить.

— С кем? Почему ты так решила?

— С княжичем из одного небольшого рода — Милорадовы, если знаешь таких. Тоже из клана Золотого льва. В прошлую неделю мы к ним в гости ездили. Меня зачем-то знакомили с их старшим сыном и на ужине посадили рядом с ним. Отец ещё намекал потом, что семейство хорошее, и возможно, нам с ними стоит породниться.

— И как, понравился будущий жених? — подколол я.

— Я тебя сейчас ударю, — возмутилась Зоя. — Я вообще-то только тебя люблю. На кой он мне сдался? И он ещё такой… напыщенный. В общем, ладно. Просто не знаю, что теперь делать. Я не хочу никакой помолвки. Но отец разве будет меня слушать?

— Придумаем что-нибудь, — успокоил я Зою. — В конце концов, всегда можешь разорвать помолвку, если захочешь.

— Представляю, как отец разозлится. Этот князь Милорадов — его приятель.

— Думаю, это нестрашно. Не переживай раньше времени.

Мы долго прощались, но расстаться всё же пришлось. Зое надо было возвращаться домой, чтобы родители не устроили скандал и не заперли её на всю оставшуюся жизнь дома.

А вечером я, как и обещал, позвонил Насте. Судя по голосу, она до сих пор не оправилась после гибели брата. Она весь день сидела дома и смотрела телевизор и, кажется, даже накатила немного.

— Насчёт смерти Амвросия до сих пор ничего не говорят, — посетовала она. — Странно это. Зато пишут, что вроде как на линии соприкосновения затишье. Стрельба почти стихла. Интересно, что бы это значило?

— Это верно, у нас почти не громыхает. Завтра поеду в дружину и узнаю, что у них там творится, — сказал я. — А ты что собираешься дальше делать?

— Пока ничего, отдохнут тут немного. А потом надо выследить ещё пару человек. Один был с Пауком в тот день, другой… тоже замешан в одном деле. В обще, займусь тем же, чем и раньше.

— Ладно, только будь осторожнее. И не пей много.

— А что заметно? Эх, блин. Да я немного выпила. Что-то паршиво на душе.

— Понимаю, — сказал я. — Но этим ты горю не поможешь. Постарайся держать себя в руках. Лучше просто, я не знаю… выскажись.

— Да, конечно… — виновато проговорила Настя. — Я знаю. Я же так, немного совсем.

Я обещал звонить почаще, как появится возможность, и Настя была не против. Чувствовалось, что в этот непростой период ей нужно общение.

Следующий день начался с семейного завтрака, после которого я переоделся в военную форму и отправился к месту дислокации дружины.

Снова я оказался среди улиц, испещрённых язвами воронок. Дома с проломленными крышами и разбитыми окнами всё так же понуро жались друг к другу, ожидая новых ударов. Тут и там попадались стены, покрытые чёрными ожогами копоти.

На КПП у меня проверили документы и пропустили. Сюда не ходили автобусы, поэтому я топал пешком. Выстрелы не долетали до моих ушей. Было тихо. Даже военная техника встречалась редко. Впрочем, кое-где всё же стояли грузовики и боевые машины, да блокпосты иногда попадались.

В газетах появилась, наконец, информация о гибели Амвросия Птолемея. Так же сообщалось о смерти его старшего сына, которого, пристрелили возле собственного дома. Это убийство произошло на следующий день после бойни в ресторане, где как оказалось погиб и один из полемархов (что-то вроде генерала) клана вместе с семьёй. О перемирии ни басилевс, ни другие стороны конфликта заявлений не делали, да и в газетах не писали об этом, хотя и так было понятно, что наступила оперативная пауза.

Когда я прибыл в расположение отряда, тут никого не было. Парни появились спустя час, ближе к обеду. Как оказалось, они с самого занимались тренировками. Поблизости находилась школа, и на спортивной площадке рядом с ней бойцы в свободное время упражнялись с различными фибральными техниками.

Шмель рассказал, что позавчера отряд вернулся с очередного задания. На этот раз удалось пробраться глубоко в тыл противника, почти до главного акрополя Мономахов, который по прежнему был захвачен. По пути схватили и допросили наёмника, и тот выдал место расположения штаба священной фаланги. Отряд же наш снова сократился, на этот раз было два трёхсотых.

— То есть, теперь нам известно, где находится штаб Священной фаланги? — уточнил я.

— Да, в акрополе, в здании банка рядом с храмом. Если наёмник не соврал, конечно, — ответил Шмель.

— И что дальше? Мы ударим по штабу?

— Наверху решат. Не знаю.

Я задумался. Если в штабе сидит верхушка Священной фаланги, значит, и Никанор Птолемей находится там же. Как же мне хотелось потолковать с ним с глазу на глаз, приставив ствол к его башке! Только он мог назвать предателя в моём роду, только он мог дать ответ на вопрос, мучивший меня уже не один месяц.

— А вообще что тут происходит? Затишье? — спросил я.

— Кто их разберёт, что там творится, — в своей обычной манере ответил Шмель. — Пока тихо, да. Наступление как застопорилось седмицу назад, так и не возобновлялось. А теперь и Птолемеи что-то не особо шевелятся. Ждём пока.

За обедом я не мог ни о чём думать, кроме того, что Никанор Птолемей — человек, по указке которого Паук пустил мне пулю в голову, где-то близко. Чтобы достать его, даже не требовалось тайно прибраться в акрополь, прячась за мешками картошки в фургоне грузовика. Конечно, Никанор не один, рядом с ним есть и другие офицеры, охрана, но наши бойцы каким-то образом добрались до акрополя, а значит, это можно сделать снова.

Вот только я не имел возможностей сделать это. Будь у меня под командованием хотя бы тагма, можно было бы попытаться захватить Никанора Птолемея, но я — обычный десятник. Пока даже не предводитель рода.

А после обеда Мефодий сообщил Шмелю о том, что противник начал отступление. Приказал ему продолжать тренировки и ждать дальнейших распоряжений.

И тут я уже не выдержал. Никанор, который находился у меня под носом, мог в любой момент удрать. Сейчас я был к нему ближе, чем когда-либо прежде. Казалось, разгадка — почти у меня в руках.

Я отправился на пункт связи, что располагался в этом же здании. С командиром тагмы связь была по проводному телефону.

— Здравствуй, Мефодий Афигорович, — поздоровался я, — прибыл я сегодня в расположение. Какие дальше планы?

— Очень хорошо. Пока отдыхай, тренируйся со своим подразделением. Я обо всём сообщу Шмелю.

— Да это понятно. Слышал тут, будто бы противник отступает?

— Похоже на то. Сверху сообщили, что Птолемеи отводят войска.

— Мне с вами поговорить надо. Очень серьёзно, с глазу на глаз.

— Вот как? Ну тогда приходи в штаб, поговорим.