Командор Советского Союза

Лёгкий шёлковый платок, вылетевший откуда-то из-за плеча, Александр воспринял как свист пули, и мгновенно отреагировав на импульс, повел лезвием снизу верх, там влево, и сверху вниз, крутанув шашку, вбросил в ножны провожая взглядом летящие вниз лоскутки шёлка.

На пол в молчании делегации, и гудении камер телевизионщиков упали шесть обрезков платка.

Вот это фото с Александром, когда шашка пошла назад, чтобы уйти в ножны, и поместили на первую страницу. На фотографии казалось, что Александр как раз начал атаку, или готов к ней, глаза смотрели куда-то вверх, а голова повёрнута к зрителю. В общем маньяк – маньяком, но девицы, почему-то любили именно эту фотографию, и вопрос времени чтобы кооператоры выпустили такой значок.

С точки зрения авторских прав, всё было честно. Кооперативы перечисляли деньги в ВААП[50], а уже ВААПовцы перечисляли их на счёт Мечникова, и частично ТАСС[51] сделавшего снимок.

И словно эпидемия полыхнула по всему Союзу, когда школьницы и студентки стали вешать на грудь значок с Мечниковым, и вот к этому Александр был совсем не готов. В своих прожитых жизнях он кем только не побывал, но вот в роли идола, ещё никогда. И когда в ходе очередной встречи со школьниками своей подшефной школы, его обступили дети и подростки всех возрастов, и на груди у каждой девчонки был значок с той самой фотографией, он растерялся, что бывало с ним нечасто. Ему задавали какие-то вопросы, смеялись в ответ на его шутки, но Путник просто физически чувствовал давление коллективного зверя внутри толпы таких внешне безобидных девочек. Тогда его собственный зверь загнанный в дальний угол души показал свой оскал, даже чуть изменив черты лица. И вновь какой-то ушлый корреспондент успел сделать фотографию, которая разлетелась по всему Союзу, к огромному неудовольствию Александра.

Правду жизни как всегда пояснила многоопытная Крупская, когда они обсуждали текущие дела в тесном кругу «старых большевиков». Почти все творцы Советского Союза несмотря на не самые высокие должности плотно держали в руках нити управления страной, и не собирались отпускать.

- Понимаешь Сашенька. – Крупская, тепло улыбнулась Мечникову, и почти по-матерински погладила по голове. – Мы же все идолы новой веры. Наша религия – справедливость, наша библия – Манифест Коммунистической Партии, а наши биографии – жития святых. И все мы, люди уходящей эпохи. Да, близкой и живой, но догорающей, как старый костёр. Угли ещё дают тепло, но вот-вот останется лишь пепел. У общества в целом короткая память, и нас конечно будут вспоминать, но лишь по памятным датам. Мы уже перестали быть ежедневной реальностью страны. И не потому, что мы умираем. Нет. А потому что от нас устали. Народу нужны новые кумиры и вожди. Это всё очень подробно разложил Георгий Гурджиев ещё в восемнадцатом году. И тогда на Особом Совещании было принято решение, постепенно выводить старых руководителей с первых позиций, заменяя их на молодые кадры. Совсем в ничтожество конечно не скатимся, но не выше уровня замминистра. Это вовсе не мешает нам быть не только в курсе всего что происходит, но и вовремя поправлять зарвавшихся товарищей, но в целом, как говорит Коба, мы как груз в днище корабля. С одной стороны, тянем его на дно, а с другой – не даём перевернуться. Ты тут, конечно, чуть рановато вылез, но сделать уже ничего нельзя. Мы все для общества как дедушки, и бабушки. Любящие, но живущие во вчера. А вот ты олицетворение молодой силы Союза. Сирота, но с героически погибшими родителями, бабушкой – героем Гражданской войны, и школьным учителем, и сам уже Герой Советского Союза, орденоносец, лауреат Сталинской премии и известный учёный за спиной которого десятки изобретений и два ключевых открытия последних пятидесяти лет.

Ты сейчас как воплощение мечты женской части СССР, и ориентир для всех мужчин. И неудивительно, что люди тебя идеализируют хотя я и не знаю, как это можно сделать. – Надежда Константиновна громко рассмеялась. – Так что прими это как часть своей ноши.

- Учишь молодого жизни? – Семён Михайлович Будённый, работавший начальником Московского высшего общевойскового командного Краснознамённого училища, подошёл, звеня наградами к столу, за которым сидели Мечников с Крупской и пододвинув стул присел рядом и стал наливать себе чаю из большого двухлитрового чайника. – Ты мне лучше скажи откуда так с шашкой обращаться научился. Забайкальские казачки-ж вообще обалдели.

- А то, что я из потомственных казаков, для них конечно не указ? – Александр рассмеялся. – Мы же из донских. Станица Попасная Области Войска Донского. Дедова шашка у меня дома на стене висит, как и прадеда. Только вот у папы не случилось. Он всё больше с ППС[52] да с калашом бегал.

- Эк. – Маршал покачал головой. – Как всё просто-то. А эти, - Он взмахнул рукой, - напридумывали себе всякое. Кстати, через неделю, уставной съезд Советского Казачества. Тебе как члену ЦК, и казачьему полковнику быть обязательно, причём в форме, и при оружии. Будем выбирать атамана казачьих войск.

- А что, есть интрига? – Александр усмехнулся. – Не лезьте вы в эту историю Семён Михайлович. – Мечников посмотрел в глаза маршалу. – Лучше, постройте казачью академию. Готовьте не просто командиров, а универсалов. Причём не только офицеров, но и сержантов. Чтобы мог и на танке, и на катере, да пяток языков знал, психологию, и прочие хитрости. Это же в армии, на каждый случай свой специалист. А у новых казаков неоткуда будет взять спецназовца, переговорщика или специалиста по портовым сооружениям. Всё сами. Ну в крайнем случае проконсультироваться по радио. И поверьте, это не менее важно, чем командование всей казачьей вольницей. Можете взять какое-то из действующих училищ, можете построить на пустом месте, думаю Говорову подойдут оба варианта. С сокращением численности армии, учебные заведения тоже будут сокращаться, и хорошие преподаватели будут уходить в гражданские вузы. Вот тут-то вы их и перехватите.

- Интересно. – Будённый кивнул. – Нужное дело, и понятное. И с Георгием Константиновичем разойдёмся без зацепа.

- Вы ещё погодите. – Александр отхлебнул уже остывший чай. – У Говорова в министерстве посмотрят на то, как вы готовите своих командиров, и тоже прибегут за методичками. Потому что посмотрят, как новые казаки воюют, и тоже так захотят. А в центре этого процесса кто? – Он улыбнулся. – Новатор учебного процесса, и человек, который всё знал заранее товарищ Будённый.

- Знаешь, - произнесла Крупская, когда изрядно озадаченный Будённый отошёл, - я вот сколько тебя знаю, столько и обалдеваю, как те казаки забайкальские. Как так получается, что ты находишь решение самых запутанных вопросов? Помню, так Володя умел. – Её взгляд слегка затуманился воспоминаниями.

- Надя. – Александр посмотрел в глаза Крупской, от чего она вдруг вздрогнула, и словно окаменела. – Я просто вижу ту страну в которой хотел бы жить. Её людей, города, дороги, мосты… И в этой новой стране не может быть лишних людей. Даже враг народа, там будет на своём месте, даже если это место находится в Сибири, и заключается в том, чтобы он до конца жизни шил тапочки, а по ночам всё перебирал по крупинкам свою жизнь, пытаясь понять где он свернул не туда. И я делаю эту страну. – Он чуть приблизился к Надежде и легко дунул ей в лицо, словно снимая морок. – Кого-то я тебе напомнил?

- Да. – Уже вполне взявшая себя в руки, Крупская чуть прикрыла глаза. – Володя такой же был. Мечтатель. Иногда останавливался у окна, и смотрел вдаль. В такие моменты я тоже смотрела, но не туда, а ему в глаза. И там в них видела стартующие в космос ракеты, и высотные здания которые поднимутся в наших городах вместо деревянных бараков и просто счастливых людей на улицах… - Она порывисто вздохнула и улыбнулась. – Это хорошо, что ты не только умный, но и мечтатель. В нашем мире не так много людей способных воплощать свои мечты в жизнь.