Командор Советского Союза

Глава 15

Я прохожу по улицам Москвы, и не узнаю город, в котором был буквально десять лет назад. Ярко и празднично одетые люди, автомобили от расцветок которых рябит в глазах, невиданные летающие машины милиции, скорой помощи и пожарной охраны, в городском небе, и везде на лицах людей улыбки, улыбки, словно я попал в город-утопию.

Конечно, где-то есть и горе, и смерть, но люди только что победившие всю объединённую Европу, в военном противостоянии и отстоявшие страну от опаснейшей эпидемии, полны задора и огня.

И как квинтэссенция советского народа - двадцатитрехлетний министр крупнейшего в СССР министерства точного машиностроения, которое он создал сам. Создал практически на пустом месте, а уже через три года, без изделий Точмаша, не взлетит ни один самолёт, и не раскроет свои антенны ни один космический спутник.

Александр Мечников молод, но у него уже две Сталинских премии, и целая россыпь боевых орденов, которые в Советском Союзе просто так не получить. В стране где военный подвиг – норма, цена героического деяния немного снижена.

Я разговариваю с Министром Точного Машиностроения на китайском языке, который он знает очень неплохо, если не сказать больше. Его преподаватель, знаток китайских диалектов профессор Мэй Ли, давно уже ведёт уроки с Александром в индивидуальном порядке, и совершенно не использует русский.

И первый мой вопрос к товарищу Мечникову – каким вы видите Китайскую Народную Республику в будущем?

Газета "Жэньминь жибао" статья Новая Россия. 20 июля 1964 года. ***

Москва.

Кроме собственной ревизионной службы, что для крупных ведомств было вполне привычно, в Минточмаше была и своя служба безопасности, которая называлась длинно и путано: «Управление по охране объектов, и режимным мероприятиям» а если совсем коротко, то «Первое управление». Командовал им, отставной генерал Лев Ефимович Маневич, которого Путник знал по одной из прошлых жизней.

В годы войны, этот Маневич как и тот, другой из альтернативной реальности служил в военной разведке, но не умер в 1945 а прослужив в Главном Имперском Архиве до конца войны, успешно эксфильтровался и какое-то время жил в Гурзуфе на «свалке орденоносцев». Здесь его и нашёл Рокоссовский, который по просьбе Мечникова искал человека на важную для всех должность главного защитника секретов Минточмаша.

Сначала Лев Ефимович, колебался относительно будущего места работы, но когда Константин Константинович, показал фото Мечникова во всех регалиях, и рассказал, что и за какие дела было вручено, то всякие сомнения отпали.

Очень быстро опытный разведчик создал внутри министерства настоящую разведывательную сеть, агенты которой сообщали ему о всём что творится на многочисленных заводах, фабриках и конструкторских бюро. Именно его люди выявили подлоги и приписки на Уральском оптико-механическом заводе, хищения на Московском заводе Радиоаппаратуры, и многое другое.

Когда люди Маневича выявили первые нарушения он написал пространный рапорт на имя Мечникова и принёс его лично. Александр тогда долго беседовал с отставным разведчиком объясняя принципы работы системы безопасности в министерстве и впоследствии тот стал решать вопросы в рабочем порядке. С правоохранительными органами, внутренними службами, включая ревизионное управление и управлением кадров, а при необходимости и с КГБ.

Вообще это была политика Александра. Везде где это возможно, замыкать горизонтальные связи, потому что решать всё через начальство никакого управленческого потенциала не хватит. Вот и решали руководители всех уровней то, что входило в их круг, и обращались выше в тех случаях, когда решение должен был принять вышестоящий руководитель. Но если тот считал, что обращение к нему было сделано от нежелания принимать ответственность, то можно было отхватить взыскание, которые в течение года суммировались и в итоге вылететь с работы на менее ответственную должность.

Александр не знал, но у него уже была крепкая репутация человека, с которым нельзя договориться «по-свойски», запуская в производство детали не прошедшие строгий контроль, или сделанные с нарушением техпроцесса. И именно поэтому, всё что было выпущено Минточмашем, имело не только логотип министерства в виде микрометра, но и звёздочку обозначавшую военную приёмку.

Штамп военной приёмки красовался абсолютно на всех изделиях, включая вполне гражданские, вроде набора походной посуды или первого в СССР велосипеда с титановой рамой, что порождало курьёзные слухи о военном предназначении продукции.

По этому поводу даже случился скандал, наделавший много шума. Несколько директоров написали Булганину «Коллективное письмо» где потребовали, чтобы Мечников снял с гражданской продукции клеймо военной приёмки, потому что люди стали искать такой знаки и на остальной продукции, а не находя его, считали товар по определению вторым сортом. Тогда Булганин просто послал всех подписавших предложив им тоже озаботиться присутствием на своих заводах военприёмки.

К этому времени Минточмаш выпускал сотни наименований товаров общегражданского назначения, но каждый товар имел своё лицо и что называется «изюминку». Например, у набора инструментов от Точмаша были не только удобные эргономичные ручки из мягкого пластика, но и цементированные и упрочнённые рабочие кромки, и поверхности, что позволяло им и выглядеть отлично, и работать с полной нагрузкой, что сразу оценили рабочие люди по всей стране. А кроме того, набор поставлялся в удобном чемодане, где специально было оставлено место под какой-нибудь другой инструмент, который не входил в набор, но необходимый человеку.

Телевидение и кинодокументалистика, которым нужны были в первую очередь положительные примеры, очень часто снимали заводы Мечникова, и в целом Минточмаш постоянно мелькал на экранах телевизоров и кинопередвижек, что порой сильно раздражало директорский корпус. Но если с министром ещё можно было как-то бороться, то с членом ЦК КПСС, и Центральной Контрольной Комиссии при ЦК, те кто поумнее, уже не то, что не связывались, а предпочитали дружить даже в ущерб делам, хотя этого и не требовалось. Все договоры были составлены в точном соответствии с советскими законами за чем следил мощный юридический отдел во главе с бывшим генеральным прокурором товарищем Вышинским который на прежней должности сильно заигрался и был понижен в ранге а после выдавлен на пенсию.

Здесь его и подобрали рекрутеры Мечникова, и после долгой, двухчасовой беседы, Александр взял на себя ответственность, приняв опального прокурора на работу и объяснив новые правила игры, которые придётся соблюдать или снова оказаться на «свалке орденоносцев».

Недоброжелатели у Мечникова плодились и множились, но это никак не влияло ни на работу, ни на результаты, потому что он тесно сотрудничал и с министерством Внутренних Дел, и с КГБ, у которых вообще в центральном здании был свой уголок в виде пяти кабинетов, со всем необходимым для работы, включая талоны на бесплатное питание в министерских и заводских столовых. И офицеры, ценя такое отношение работали на совесть помогая Первому Управлению отлавливать саботажников, бракоделов и воров на предприятиях министерства и выстраивая прямые связи с Первыми отделами предприятий, которые в принципе не занимались уголовщиной, предпочитая заниматься вопросами гостайны и поиском шпионов. Но на предприятиях Мечникова было всё по-другому. Первые отделы не занимались ерундой и превратившись в настоящие службы безопасности брали на себя весь спектр вопросов обеспечения предприятия, включая воровство и приписки. И от этого и им самим была только польза, потому что под конкретные задачи и штаты увеличивали и поднимали зарплаты.

Идеалом организации по Мечникову была такая структура, которая не требовала постоянного управления, а большей частью работала сама по себе. И пока у него всё получалось. Увязывая в один клубок интересы рабочих, инженерно-технических работников, администрации заводов и силового обеспечения, он имел на выходе высококачественную продукцию которая шла в народное хозяйство и магазины.

А параллельно он продвигал свои собственные проекты, которыми занималось Конструкторское Бюро Мечникова, имевшее всё необходимое чтобы при случае построить даже самолёт. Предприятия Минточмаша тоже нуждались в новых товарах широкого спроса, и КБ, постоянно выдавало новые модели. Например, герметичные батарейки, которые не протекали и не убивали аппаратуру протёкшим электролитом. Или литий-ионовые аккумуляторы. Сами аккумуляторы были несложными в производстве, но вот их зарядка, была целым делом, решить которое помог лишь специализированный контроллер, который вставляли в зарядное устройство. Несмотря на то, что разъёмы для зарядки подходили только к этим аккумуляторам, и везде были предупреждающие надписи о невозможности заряжать аккумуляторы другого типа, и о том, что литий-ионовый аккумулятор нельзя заряжать в другом устройстве, первое время было зафиксировано несколько сотен инцидентов и обращений в ремонтные организации по вине тех, что не читает инструкции. Но выигрыш в ёмкости был настолько велик, что люди брали, и останавливало их только то, что техника в большинстве своём пока была рассчитана на другие источники питания.

В обществе ещё был силён заряд от прошедшей войны и только что прокатившейся по миру эпидемии, когда просто сложное делалось быстро, а невозможное чуть медленнее, но всё равно делалось. Поэтому и не было проблем с внедрением новой техники и способов работы. При министерстве даже существовали учебные центры, где любой желающий мог получить новую профессию, а в некоторых случаях и трудоустроиться. Под эту программу во всех городах существовали огромные общежития в том числе и семейные, куда люди могли переехать из другого города и жить в ожидании получения новой квартиры, и ожидание это не было долгим. Две программы домостроения предполагали строительство панельных домов упрощённой планировки, и более качественных кирпичных и каркасно-кирпичных домов. Строились дома целыми кварталами, но при этом не было никаких «типовых» проектов, и каждый район имел своё лицо и особенности. И к этому Мечников тоже приложил свою руку, буквально размазав на одной из коллегий правительства проекты «одноразового жилья» для массовой застройки и «типовые кварталы».

Строители конечно обиделись, ведь им для получения орденов и премий нужно было сдавать квадратные метры жилья, а какого качества эти метры, для них было неважно. Но когда председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по делам строительства Игнатий Трофимович Новиков, начал хвалить панельные дома, Александр просто разнёс дискуссию в клочья, выкатив информацию о том, что никто из руководителей Госстроя включая низовых, не проживает в панельном доме, а девяносто пять процентов живущих там – рабочие и интеллигенция низового уровня. Врачи, учителя и инженерно-технические работники.