Командор Советского Союза

Глава 12

Секретно.

Только для лиц из списка № 1. Экземпляров сто шесть. Экземпляр восемьдесят третий.

…Что для нас марксизм, и вообще работы основателей нашего государства? Что мы ищем в этих без сомнения эпохальных творениях человеческого гения? Открытия новых путей, поиск глубокого смысла в том, что мы делаем сейчас, или оправдания нашим ошибкам? Я полагаю, что модели, описанные Марксом при всей их фундаментальности, не являются прямым чертежом для народного государства. В поисках рецептов решений, текущих экономических, социальных и политических решений, я предлагаю обратиться не к работам классиков Марксизма, посвящённых грядущему облику человечества, а к их же работам посвящённым принципам философии и диалектике нашего станового хребта мировоззрения – материализма…

… Для начала мы должны определить для себя, какое общество мы вообще хотим построить. Без трескучих фраз, и политических спекуляций. Действительная, а не декларируемая роль рабочих и крестьян в экономике и управлении страной. Социальный статус и роль в обществе учителей, врачей, инженеров и военных. В каком объёме от общего дохода исполняются социальные обязательства государства: Пенсии, медицинское обслуживание и образование.

От этого в частности зависит, что и как будут знать и уметь наши дети, выходя из стен школы, кто из них пойдёт в рабочий класс и как будет осуществляться отбор в будущие руководители производства. Что будет знать выпускник профильного ВУЗа, и что для него будет символом профнепригодности, как например, для врача, отказавшегося оказать первую помощь пострадавшему, или для государственного служащего принятие взятки в любом размере. А ещё, какой уровень социального обеспечения является минимальным в нашем обществе для стариков и инвалидов, и что нужно сделать для того, чтобы и из рабочих в возрасте, и сержантов вырастали инженеры и офицеры.

Как сделать так, чтобы люди богатые не получали в нашем обществе власть, сверх той что доверена самим народом, и как вообще обеспечить социальные лифты, которые будут пробиваться сквозь плотный, слежавшийся слой советской партноменклатуры, и застарелых хозяйственных руководителей?...

… Наблюдается прямая связь между количеством нарушений в торговле и роскошью домов отдыха и резиденций партийных чиновников, и председателей Советов.

Из выступления тов. Мечникова на закрытом пленуме ЦК КПСС, 25 июня 1964 года. ***

Москва.

Выступление на Пленуме Центрального Комитета, Александр готовил долго, но в конце концов, читал, почти не ныряя в подсказки. Но ожидаемой дискуссии не случилось. Члены ЦК были слишком шокированы выкладками, которые представил Александр. По соотношению поступивших в вузы детей работников торговли и простых рабочих, по процентному соотношению детей партийных работников в органах власти, количеством жалоб в контрольные органы от граждан, и оправдательными приговорами судов и многого другого. Александр ничего никому не доказывал, а просто приводил цифры. Если в области много жалоб на торговлю, и много закрытых уголовных дел, и оправдательных приговоров, значит резиденции партноменклатуры отличаются повышенным комфортом, отделкой, и запредельной роскошью внутреннего убранства. Или, например, если уровень преступности превышает средний, то значит в органах правопорядка и КГБ служит много бывших партработников и их детей.

Картина постепенного разложения советского общества была настолько оглушающе – тяжёлой, что люди расходились в молчании.

А на следующий день разразилась настоящая буря. Александра клеймили за очернительство и левый уклон, а также придумывали десятки разных обвинений, правда черту никто не переходил. Командор ордена Красной Звезды, был равен по ударной силе танковой дивизии, и никому не хотелось на себе ощутить насколько эта дивизия готова к бою. Ну и репутация у Мечникова была достаточно пугающая, особенно то, что буквально три дня назад, ему вручали орден Красного Знамени, с формулировкой, «За мужество и героизм проявленное при исполнении воинского долга». А где у нас недавно гремело? Разгром Ветеранов, и уничтожение секретной базы Ковена. Так что партийные бюрократы были весьма осторожны в формулировках, упирая на молодость и неопытность Мечникова попавшего под влияние негативных настроений. Но все как один требовали строгих взысканий, снятия с должности и передачи личного дела в парткомиссию.

Берия и Сталин сидевшие в президиуме, молчали словно гранитные обелиски, не двинув даже бровью. И когда все, кто пылал праведным гневом отстрелялись, с места поднялся рабочий завода имени Ленина[27], Матвей Игнатьев. Член партии с 1895 года, участвовавший в подготовке и осуществлении Революции, подавлении Корниловского мятежа, и награждённый краснознамённой шашкой[28] лично командармом Будённым, он вообще ничего не боялся, отработав на заводе почти пятьдесят лет, и только после омоложения перейдя в ВТУЗ[29], на должность проректора по воспитательной работе, оставаясь членом ЦК с 1922 года.

- Я, когда молодого назначили замминистром, грешным делом думал, он из этих, говорунов комсомольских. – - Матвей Корнилович, огладил ладонью бородку. – А после поспрашал народ на заводах точмашевских и других, и понял, что ошибался в парне. Наш он. Из коммунистов. Перед рабочими не задаётся, говорит уважительно, расценки у него в хозяйстве такие что очереди в отдел кадров стоят. А ещё знаю, что парень боевой. Вона и звезда героя висит на груди. Не просто так. По делу висит. И под себя не гребёт. Ест – спит на казённом как командированный. А мы и есть, командированные на этот свет. И все загинем. – Матвей Корнилович говорил негромко, но чётко и ясно, так что в тишине зала было слышно даже в самом дальнем уголке. – И вот тут, кое-кто стал забывать, что он на земле-матушке не навсегда. Сервизы, машины, бриллианты, дачи… Сыночка в вуз, затем на непыльную работу, женить и обязательно на такой же номенклатурной невесте. А то, что сынок дурак-дураком, и по ресторанам денежки просаживает, так это пустяки. Правда Арвид Янович? – Рабочий повернулся в сторону известного партийного функционера Пельше, занимавшего пост секретаря МГК[30]. - Вашему сыну от второго брака… лет тридцать? У него за спиной Академия народного хозяйства и место заместителя председателя Московского горсовета по благоустройству. А заодно десятки протоколов приводов в милицию за драки, езду в пьяном виде, и приставания к женщинам. – Он поднял руку. – Успокойтесь. Я знаю, что все протоколы уничтожались одним из ваших людей, а именно сотрудником центрального аппарата – полковником милиции Свириденко. Но копии остались, и я готов предъявить их пленуму. Так вот. Любой другой вылетел бы с места даже за пару таких шалостей. Но пока вы покрываете неудовлетворительную работу милиции, она будет покрывать все скандалы с вашим сыном. – Игнатьев повернулся к другому обличителю Александра. – А вы, товарищ Полянский. Рассказывали нам о квартирах товарища Мечникова. Сказать вам сколько стоит дом вашей любовницы Елизаветы Сергеевой? По оценкам оперативных служб цена дома с постройками, автомашин и золота в доме, составляет восемь миллионов рублей. Акт разумеется в наличии. - Матвей Корнилович вздохнул. – Он о вас говорил, когда предлагал проводить раз в пять лет комплексные проверки и публикацию в центральной прессе список имущества. И слышь, Полянский, если что, мы, рабочие завода имени Ленина, Адмиралтейского завода, Северной Верфи, ЛОМО, и десятка других ленинградских заводов и фабрик, выражаем полную поддержку докладу товарища Мечникова.

- Отчёт секретный! – Воскликнул Амин Ниязов[31].

- Это ты так решил? – Игнатьев покачал головой. – Да срал я на твои выгибоны. Ещё вчера отнёс доклад на копировально-множительную машину, и плюс отправил фототелеграфом в Ленинградские парторганизации. И знаю, что доклад ушёл в Челябинск, Казань, и многие другие города Советского союза. В газетах его возможно не будет, но среди людей текст уже разошёлся. – Он поднял голову и посмотрел на Сталина. – Это ты Коба хорошо придумал – отложить на день заседание. Я почти всё успел.

- А что не успел? – Сталин пальцами расправил усы чтобы скрыть улыбку.

- Получить материалы ещё на пару человек. Ну да, потерпит. Бежать-то им некуда. – Он неожиданно громко рассмеялся, обведя взглядом сидящих в небольшом зале. – Забыли племя бумажное, что рабочий человек всему голова? Да если мы отвернёмся, хоть на минуту, вас торгаши без соли и хлеба сожрут, и не подавятся. Думаете это вы ими командуете? Нет. Это они под вашим прикрытием деньги наваривают. Вы для них расходный матерьял. Купили вас как шлюх, и пользуют. – Он повернулся к Мечникову. – Я знаю, ты парень боевой, даже вон сейчас со стволом, а это лучше всяких характеристик о человеке говорит. Но ты знай. Пока не скурвишься, рабочий класс, он за тебя плечо подставит.

- Спасибо. – Александр подошёл к рабочему и пожал протянутую руку.

История имела продолжение. Амин Ниязов, оказывается тоже собирал свою папочку, а точнее десятки досье, где было всё что произошло в республике за время его руководства, и в результате отделался конфискацией и отставкой. Полянский, и ещё десять человек так отскочить не смогли, и были взяты под арест.

Но главное случилось через день. Его доклад, вышедший одновременно в Известиях, Правде, и других крупных газетах, зачитывали в трудовых коллективах и общественных организациях, цитировали в сотнях статей.

Мечников сразу получил такую славу и репутацию, что впору можно было привинчивать нимб над головой. К счастью наряду с положительными качествами, рабочий класс осуждал его манеру одеваться, а женщины неразборчивость в выборе подруг. Но как пояснил многомудрый Берия, такие недостатки наоборот усиливали достоинства. Сразу было понятно, что человек живой, со своими сложностями, но правильный, раз такую волну поднял. В такой мутной воде, Шелепин первым делом пригласил корреспондента Правды, и дал ему пространное интервью, где публично покаялся в упущениях в работе, и под этим прикрытием начал чистку своего аппарата от «комсомольцев» и «номенклатурщиков». А в процессе чистки сильно помог милиции с материалами на торговую мафию, которая ещё не успела развернуться, но уже оказывала влияние на жизнь в СССР.

Работа в торговле подразумевает ушлость и хомячество, но всему должны быть границы, и эти границы торговому сословию чётко обозначили, пересажав несколько тысяч человек. Правда никого не подвели под расстрельную статью, и сажали-то ненадолго. В основном государство скорее обозначило своё недовольство, чем действительно занималось репрессиями. Но было сделано нечто другое. Все посаженные, лишались права работать на руководящих постах в государственных органах и учреждениях, и вот это было похуже чем длинная отсидка, потому как в кооперации настоящих денег не заработать, да и конкуренция в последнее время с государственной торговлей такая, что кооператорам было не до жира.