Куноичи

Водитель лимузина показал класс: только один снаряд скользнул по боку машины, оставляя широкую царапину. Остальные прошли мимо, не нанеся абсолютно никакого вреда сидящим внутри людям. Чего нельзя было сказать об окружающей обстановке: асфальт шёл рытвинами в местах попадания пуль, фонарный столб сложился пополам, дорожные знаки оказались вырваны с корнем и искорёжены. Тен-Тен передёрнулась, представив, что такой снаряд может сделать с человеческим телом при прямом попадании, к примеру, в живот.

Был мальчик — и нет мальчика. Только ровный слой ошмётков в радиусе полукилометра. Вот за это она и не любила огнестрел. Грязь и шум.

Упустив свою цель, Роджеркоп повернулся обратно к коллежу и зашагал вперёд. Тен-Тен отслеживала движения одержимого: достаточно ли он подвижный, мягко ли сгибаются его суставы, какая у акумы скорость. Новости были обнадёживающими, потому что больше всего Роджеркоп напоминал Такахаши консервную банку.

Ладно, неудачное сравнение. Акума был маломобильным и, судя по всему, не мог бегать. У его суставов оказалась ограниченная подвижность, из-за чего Роджеркоп ходил как плохо смазанный робот.

Недостаток скорости акума ожидаемо компенсировал полной неубиваемостью: всё его тело было защищено прочным даже на вид металлом. Этакая броня, в которой Тен-Тен никак не могла найти брешь. Даже сочленения суставов и шлем были выполнены идеально.

Значит, прямым столкновением ничего не добьёшься. Вполне вероятно, что в своём чудо-костюме Роджеркоп пережил бы даже взрыв.

Тен-Тен не любила таких противников. Весь стиль её боя был заточен на два варианта развития событий: либо она быстро и по-тихому убирает цель, либо долго и методично тыкает её разнообразным оружием, пока та не умрёт от истощения или из-за роковой ошибки.

Были и хорошие моменты. Тен-Тен не любила противников этого типа, однако это не значило, что она не умеет сражаться против них. Жизнь шиноби трудна и полна опасностей, и враги не будут подбираться под твой исключительный тип боя. Так что учитель показывал Такахаши, как выковыривать подобных моллюсков из их непробиваемых раковин. Или как убрать цель, даже не затронув броню.

Идеальный вариант — отравить Роджеркопа чем-нибудь убойным. Вот только проблема: акуманизированный, во-первых, ничего не будет есть или пить, а во-вторых — цикорий, который можно было бы выпарить, уже выпил убежавший Андрэ. Невезение.

Придётся действовать по-другому. В активах у Тен-Тен были Чудесные, один даже на свободе. В пассивах — целый класс подростков и их родителей, дрожащий и боящихся за свои жизни. Пусть все знали о волшебном восстановлении, умирать никому не хотелось.

Вдалеке за дверью загрохотали тяжёлые шаги. Тен-Тен встрепенулась, как потревоженный на ветке воробей. Заложники разошлись по стенам класса, повинуясь громогласному приказу Кима. Указание тот получил прямиком от Такахаши — благо, у окна они стояли плечом к плечу.

— Разведи людей по стенам, освободите центр класса, — сказала Тен-Тен, дёрнув Ле Тьена на себя за предплечье. — Подавляй панику, показывай, что тебе всё равно на происходящее. Не должно быть никакого шума или резких движений, ясно?

Ле Тьен кивнул и посмотрел на Тен-Тен. Глаза у него были спокойные, с отблеском стали в ореховых радужках. Красивые глаза, присущие воину, ещё не начавшему свой путь.

— Поведение, как при террористах. Понял.

— Никаких резких движений, — повторила Тен-Тен. — И не давай им приблизиться к мобильникам. Не стоит нервировать акуму, у него, видимо, свои понятия о справедливом наказании.

Ким мельком посмотрел в сторону подстреленной Марлен. Женщина была бледной, но живой — уже большой плюс, если кто спросит Тен-Тен. Роджеркоп мог бы и подстрелить одного из заложников, чтобы другим были ясны его намерения.

К тому моменту, как Роджеркоп вошёл в класс, пленники уже разошлись по стенам и молча ждали развития событий. Тен-Тен осталась у окна, чтобы больше привлекать внимание акумы и не давать ему сконцентрироваться на других. Детей и гражданских было просто по-человечески жаль.

Она надеялась, что люди ничего не запомнят после Чудесного Исцеления. Ну или что магия Ледибаг хотя бы переформатирует им мозг, и все будут думать, будто это кто-нибудь другой был таким умным и скорым на решения. Не Тен-Тен. Не Хлоя.

Роджеркоп зашёл в класс и довольно кивнул, увидев сложенные в коробку мобильники. Тен-Тен вышла вперёд, собираясь с мыслями. Что же могло бы заставить акуму уйти из класса, оставив заложников? Пусть даже они бы не смогли выйти из класса — неважно, главное, чтобы одержимый убрался подальше от детишек и гражданских.

В следующий миг Тен-Тен рванула вперёд, вытягивая руку. Роджеркоп поднял оружие, — не то, из которого он палил по Андрэ и лимузину; вероятно этим он подстрелил Марлен, — и взвёл курок.

Пальцы Тен-Тен сжались на одном из хвостов Маринетт, решившей выбежать из класса. Вероятно, девочка, как и Такахаши, поняла, что Роджеркоп был маломобильным. Дюпэн-Чэн, напротив, славилась своей ловкостью и гибкостью на уроках физкультуры, так что у девочки был реальный шанс сделать ноги из класса.

Вот только остальных бы перестреляли, как цыплят. Дура!

Волосы у Маринетт оказались мягкими и толстыми, хвостик очень удобно уместился у Хлои в кулаке. Тен-Тен дёрнула шевелюру Ледибаг на себя, и Маринетт потеряла равновесие, заваливаясь назад. Побег не удался.

Роджеркоп нажал на курок. Пистолет чпокнул, словно из бутылки вынули пробку. Тен-Тен видела, как пуля вырвалась из дула и полетела прямо на неё.

Вообще-то, Роджеркоп целился в Маринетт, но дуру-Ледибаг Тен-Тен опрокинула на спину. Так что под прицелом оказалась она сама.

И уйти с траектории выстрела она не успевала.

Приняв мысль, что сейчас будет больно, Тен-Тен ещё сильнее дёрнула Маринетт вниз и максимально раскрыла глаза. Кому-то было проще зажмуриваться, чтобы перетерпеть боль, но для шиноби эта тактика могла оказаться смертельной. Не будешь же ты закрывать глаза во время боя, когда твоё тело больше похоже на шкуру ежа из-за попавшего в тебя оружия?

Поэтому Тен-Тен пучила глаза, словно она была рыбой на суше и ей не хватало воды. Рок Ли смеялся над ней, говоря, что они будут идеальными супругами: у самого Ли от природы был очень широкий разрез глаз, практически круглый. Тен-Тен обычно отвечала, что мир не простит им этого союза, и тема перетекала во что-нибудь другое.

Боль была такая, что из лёгких Тен-Тен мгновенно вышибло весь воздух. Пуля вгрызлась в плечо, как оголодавший пёс, и прошла навылет, не задев кости. Судя по тому, что кровь не начала хлестать во все стороны, артерия тоже оказалась в безопасности. С остальным можно было жить.

Отдача повалила Тен-Тен на спину. Такахаши сцепила зубы, чтобы не взвизгнуть, когда разодранная плоть ударилась о пол. Перед глазами в мареве слёз плавал потолок, на фоне которого вскоре появился Роджеркоп.

Он, не сильно любезничая, схватил Тен-Тен за здоровую руку и вздёрнул в воздух. Такахаши не удержалась от короткого стона; слёзы полились у неё из глаз, более не контролируемые сознанием.

Её плечо то замерзало до онемения, то горело. Словно тело Тен-Тен точечно оказалось в аду, и злобные демоны подвергали развороченное мясо двум разным пыткам одновременно.

Роджеркоп говорил что-то, но Тен-Тен его практически не слушала, поглощённая собственной болью. Акума встряхнул её, как игрушку, и девушка вскрикнула.

Проморгавшись от слёз, Тен-Тен нашла взглядом Маринетт. Девчушку откинуло к стене, к отцу, и теперь Томас стоял перед дочерью и закрывал её своим телом. Роджеркоп говорил что-то о справедливом наказании потом, когда он разберётся с первой проблемой, и голову Тен-Тен пронзила мысль: ведь отец Сабрины акуманизировался из-за Андрэ.

Так пусть Андрэ и платит по счетам! Почему она опять страдает из-за чужих ошибок?!

— Отец наверняка в ратуше, — сказала Тен-Тен ломким голосом. — Он всегда едет туда, если нервничает или боится.

Роджеркоп обратил на неё внимание и отпустил руку. Тен-Тен едва не рухнула на колени, лишившись опоры, но всё-таки устояла. Подстреленная рука немела, Такахаши едва могла шевелить пальцами — и при каждом, даже минимальном движении в теле рождалось страдание.

— Андрэ Буржуа препятствует правосудию и не заслуживает почётного звания мэра, — сказал Роджеркоп своим механическим тоном. — Андрэ Буржуа заслуживает полной отставки. Приговор вынесен окончательный и обжалованию не подлежит.

Тен-Тен было плевать на планы Роджеркопа насчёт отца Хлои, если честно. Намного больше её беспокоили замершие, как кролики, подростки. И их родители, конечно же.

Роджеркопа нужно было увести от гражданских… в океане боли эта мысль стала единственным островком, за который сознание Тен-Тен зацепилось.

— Он соврал про браслет, — сказала она, привалившись к холодному металлу брони Роджеркопа. — Он запугивал мадам Ренкомпри. Он не признавал власть учителя в этом классе.

Роджеркоп кивал на каждое её обвинение, и шарниры на его шее издавали едва слышный скрип. Механзм нуждался в починке? У акумы?..

Тен-Тен вываливала одну мысль за другой, голос её упал до шёпота, ноги дрожали. К тому моменту, как аргументы закончились, Роджеркоп оказался достаточно замотивирован идти на поиски Андрэ и оставить заложников в покое.

Не без подсказки Тен-Тен, естественно. Она почти сразу сказала, что на жизни других людей ей плевать. И что хоть какую-то ценность для него представляет только дочь, как ценный актив, который можно потом использовать.

Это было её ошибкой. В своё оправдание Тен-Тен могла бы сказать, что нереальная, всепоглощающая боль просто смела её рассудок, и говорила она на автопилоте. Роджеркоп схватил её под живот, как животное, и вышел сначала из класса, а затем из коллежа. Около здания оказалась припаркована машина, — она что, акуманизировалась вместе с Роджером? — выглядящая так же футуристично, как и его оружие.

Роджеркоп кинул Тен-Тен на заднее сидение, а сам сел за руль. Девушка лежала, смаргивая слёзы и медленно дыша. Эта была не нормальная боль, это было что-то другое — словно акума выстрелил ей прямо в душу, оторвал от неё кусочек и даже не прижёг рану.

Тен-Тен умела терпеть боль. Она была высококлассным шиноби, приученным превозмогать не только болевые пороги, но и собственное сознание. Куноичи обучалась этому и использовала на практике всю жизнь; умение терпеть боль было больше связано с сознанием, чем с телом. Так что Тен-Тен точно знала, о чём говорила: с этими пулями что-то было сильно не так.

Немного придя в себя, она поняла, что машина летит. Решив ничему не удивляться, Такахаши нащупала ремень безопасности и кое-как пристегнулась. Если Роджеркоп вдруг решит лихачить в воздухе, она хотя бы не начнёт кувыркаться по всему салону.

Хорошо ещё, что ремень проходил не через раненное правое, а через левое плечо. Повезло хоть в чём-то.

Лоб у Тен-Тен был весь мокрый из-за испарины. Кровь всё ещё немного вытекала из раны, но в целом почти остановилась благодаря забившемуся в дыру кардигану. Шерсть… будь здесь обычный мир, Тен-Тен бы первым делом сняла накидку, но при наличии Чудесного Исцеления такие мелочи становились незначительными.