Вампирский дедушка

Глава 19. А почему бы и нет?

Попрощавшись с Владой и кивнув Осипу, я отодвинул пару стульев и пригласил Прапора за стол. Через пару минут раздался стук в дверь, и с улицы заорали:

— Лёня, к вам Басик хочет зайти.

— Басик — это кот, — сказал Прапор, увидев мой вопросительный взгляд. — Пустим?

— Лёня! — раздался другой крик. — Мне плохие нитки достались. Они рвутся. А продавец не хочет возвращать вексель или давать другой товар!

— Прапор, твою за ногу, — послышался слегка пьяный вопль, — мне не дают возможность отыграться в казино, хотя я проиграл меньше положенной суммы!

— Лёня, яма с дождевой водой засорилась…

Чужие голоса сливались в сплошной поток просьб и предложений. Казалось странным, что вся эта орава нахлынула в один миг.

— И что это такое? — спросил я подозрительно. Ладонь потянулась к рукоятке кинжала.

— Так перерыв закончился. Они мне даже больше времени дали, чем я рассчитывал, — Прапор показал на портрет. — У нас очень трепетное отношение к искусству.

— И тебе надо идти? Ты ведь понимаешь, что я не могу тебя отпустить?..

— Нет, конечно. Могу и здесь всех принять, — Лёня полез в наплечную сумку и протянул мне моток красной ленты. — Если натянуть её между проемом, где отдыхает благородная, то никто из людей туда не заглянет.

— Натяни и открой дверь. Попробуешь сбежать — убью.

Естественно, я бы его не тронул. Слишком уж важный это был человек для моего плана, но припугнуть всё-таки стоило. Прапор без возражений сделал всё, что я сказал. Он сноровисто зафиксировал ленту у всех проходов и оставил только коридор, по которому и должна была идти страждущая толпа. Лидер катакомб отворил дверь. Галдеж, что стоял на улице, сразу же стих.

— В порядке очереди. Не толпимся. Входим по одному. У вас есть три часа.

В проем прошмыгнул кот. Даже не кот — котяра. Огромная усатая зверюга дымчатой тенью скользнула между ног Прапора. Животинка замедлилась на полпути, задрала хвост и величаво прошествовала в мою сторону. На меня с подозрением уставилось два огромных желтых глаза. Шерсть вздыбилась, визуально увеличивая тело в раза полтора.

— Ну привет, Басик, — поздоровался я и протянул тыльную сторону ладони. — Будем дружить?

Кот приблизился, обнюхал руку, а после отскочил и зашипел. Когти оголились, пасть оскалилась, уши заострились. Черный зрачок полностью скрыл радужку. Мда… Похоже, меня скоро будут убивать.

Я отвел взгляд в сторону и всем своим видом показывал, что зверь мне не интересен. Скособоченный хищник, который утратил былую грациозность, вопросительно мяукнул.

— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, — проговорил я с усмешкой. Ну а что такого? Такого зверя Бегемотом надо было называть, а не Басиком.

Я заметил, что Прапор и его первый клиент (черт разберет, как там этих посетителей называть) замерли и с интересом уставились на происходящее. Из дверного проема проглядывались и другие люди, которые тянули шеи. Хм, странное поведение! Ничего же необычного не происходит: просто кот знакомится с новым для себя человеком.

Зверь снова приблизился ко мне. Он внимательно обнюхал штанину и подставленную руку, а затем вспорхнул на стол. Легкое движение лапы опрокинуло на пол альбом и карандаши. Кот он и в Африке кот. И не только в Африке, но и в другом мире.

Я притронулся к телу животинки. Хищник недовольно дернулся, а через секунду помещенье огласил звук работающего трактора. Вот это у него мурчальник! Вот ведь шельма хвостатая!

— Что это с ним? — послышалась умилительно-удивленная интонация женщины. — Он ведь никогда и никому не позволял трогать себя.

Кот тем временем нагло запрыгнул ко мне на колени, свернулся компактным клубком и уснул. Да в нем же килограммов десять-двенадцать — не меньше. Ну и махина!

Прапор с первым визитером приблизились ко мне. Женщина протянула ладонь. Послышалось злобное шипение — рука отдернулась. А нечего трогать чужих животных! Хе-хе. Забавно. Потихоньку обрастаю хозяйством: жилье есть, внучка появилась (надо и других детей утащить с поверхности — от греха), а теперь и кот взялся из какой-то адовой бездны. Я кивнул хозяину этих катакомб, мол — начинай.

Следующие три часа прошли в бесконечных разговорах. Я по достоинству оценил административные (да-да, именно эти) качества Лёни. Это был не просто местный лидер, а настоящий управленец, который знает, что и как надо делать. Из него сыпались уверенные ответы на любые вопросы. Тон не подразумевал никаких возражений, а рубленные фразы на корню давили любые попытки вступить в спор. Вот честно: я прям заслушался. С момента моего появления в трущобах минули сутки, а я только и видел, что трясущийся корм, лебезящих людей и пренебрежительных благородных. Так что Прапор порадовал — это тот человек, что мне и нужен. Осталось только выбить из него раболепскую дурь и всё: солдат готов к бою!

За это время появился охранитель, который подтвердил, что Альфач Косой действительно мертв. Вокруг резиденции бывшего смотрящего клубилось черное марево, а у поместья стояло пару десятков карет. Эх, сдается мне, что ищейки (должны же они быть) обнаружили убитых дворян и рано или поздно встанут на мой след. Но пока я и тигрица находимся под защитой Морфея, нам ничего не грозит — страж катакомб позаботится о незваных гостях.

Ещё появился бомж, который в своё время и привел меня к Лёне. Шпион опасливо поглядывал на меня. Ну да, он ведь знает, что я страшный демон, который может выпить душу. Хе-хе. Он то и дело запинался и заикался. Но, что радует, от него не разило на мили в окрест, да и выглядел вполне пристойно. Я спросил его о судьбе корма с поверхности, но бомж уверил меня, что людям (и главное — детям, которых я спас) ничего не угрожает и угрожать не может. Вот и славно!

Через полчаса после начала беседы Басик пошел осматривать свои пенаты. Я проследовал за ним. Около кровати, где спала Влада, он снова зашипел, а после умостился у тигрицы под боком. Осипа же он будто и не заметил.

За это короткое время через Прапора прошло около двух сотен человек. Все визитеры на меня поглядывали с интересом, но при этом отводили глаза от проходов, огороженных красной лентой. И как их так умудрились выдрессировать? А в определенный момент вся толпа, которая стояла перед моим новым жилищем просто разошлась по своим делам.

— Рабочее время подошло к концу? — спросил я с усмешкой. — И ты так каждый день?

— Это моя работа, — пожал плечами собеседник. Он с робостью поглядывал в сторону, где изволила отдыхать новоявленная аристократка.

— За мной! — приказал я.

Мы прошли в комнату, где спала Влада. Тигрица хмурила лоб и морщилась. Эх, внучка, что-то страшное тебе снится! Я погладил её по черным волосам — девчонка сразу же успокоилась. Затем посмотрел на Лёню:

— Благородные ничем от вас не отличаются. Они также, как и вы, чего-то боятся или чего-то не знают. У них, как и у вас, есть свои желания и стремления.

Я видел, что мои слова проходят мимо его ушей. Пришлось действовать так же, как я делал с Осипом и Владой. Я сказал, чтобы Прапор закрыл глаза, а после взял его руку и притронулся к плечу тигрицы. Пусть хотя бы так поймет, что дворяне — это не небожители, а обычные люди.

Следом произошло несколько событий. Басик, мирно дремавший под боком новой хозяйки, проснулся и оголил длиннющие когти. Кот зашипел и прошелся по предплечью человека. Из рассеченной кожи брызнула кровь, которая попала на лицо девчонки. Ноздри Влады расширились. Она подняла веки. Черты её лица заострились, а зубы превратились в клыки. Тигрица попыталась наброситься на Прапора, но я успел перехватить её и вжать в кровать. Рядом возник страж катакомб.

— Осип, твою мать! Амфору сюда! Бегом! — гаркнул я. — Лёня, залечи свою руку! У нас тут всё в полном порядке, — заверил я призрака, который налился красным светом.

— Я предупреждал тебя, нас-с-следник, что…

— Да, — перебил я. — Никто из-за людей не умер. Все живы. Его, — я кивнул на Прапора, — порезал кот. Да очнись ты!

Последние слова относились к Владе, которая пыталась вырваться из моего захвата. Я завернул её руки под её же спину и навалился всем телом. И с ней всегда такое будет, когда она чувствует кровь?

— Чего стоишь? Заливай! — приказал я Осипу.

Мужик поднес амфору к губам тигрицы. Через пару секунд красная жидкость испачкала лицо девчонки и кровать, но Влада сразу же успокоилась. Да уж, теперь нельзя будет её одну оставлять. Но и таскать с собой нельзя.

— Она в порядке, — я отпустил Владу и повернулся к призраку. — Никто из людей не пострадал. Нашей вины нет.

— Ес-с-сть.

— Нет! — припечатал я. — Условие было, что мы никого не убивает и остаемся здесь.

Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза.

— С-с-сейчас-с тебе повез-зло, нас-с-следник, но помни о нашем уговоре.

— Я помню. Почему ты называешь меня наследником? — спросил я, но страж катакомб исчез, так ничего и не ответив. Ну и черт с ним!

Нужно было проверить, как отреагирует Влада, если почует свежую кровь. Я достал нож и резанул себе по руке. Никакой реакции не было. После приказал сделать тоже самое и Осипу, а затем и Прапору. Тот же результат. Теперь вижу, что девчонка полностью пришла в себя.

— Вы почти не чувствуете боли, — я видел, как острый металл рассекал плоть, но при этом никто не дрогнул. — Почему?

— Мы привыкли, — сказал Лёня. — Мы платим налог.

— При чем здесь налог? — спросил я, не уловив никакой взаимосвязи.

— Тот, кто не смог выдержать первую уплату налога, умирает, — ответил Осип. — Слабый корм не нужен благородным. У такого корма слабая кровь.

— И в каком возрасте это происходит?

— В семь лет, — прошептала Влада. Она вжалась в кровать и с опаской поглядывала на взрослых людей, которые могли бы её поругать. Ребенок ещё — что с неё взять?

— И много детей умирает? — думаю, моё лицо сейчас ничего не выражало. Но я ощутил, как заиграли желваки. Да и интерфейс окрасился напоминанием о праведном гневе. Сделал пару глубоких вдохов.

— Нет, — тигрица покачала головой.

— Со мной первый раз было двенадцать девчонок и четырнадцать мальчишек, — сказал Прапор. — Выжили почти все.

— У меня почти также. И только пятеро умерло, — дополнил Остап.

— И кто берет этот первый налог? — я сощурил взгляд.

— Так благородные.

— То есть все знают, что благородные просто так убивают детей и при этом никто ничего не делает?

— Зачем что-то делать? Это слабый корм. А слабые не должны жить, иначе все люди выродятся, а с ними и благородные.

— Приведи себя в порядок, — приказал я Владе. — Прапор, принеси воду. Пусть умоется.

Мир, в который я попал, прогнил. Если они считают, что убийство детей — это норма, то придется изменить их мировоззрение. Не сразу — постепенно.

— А зачем нужна вода? — спросила тигрица. — Я не хочу пить, — её окровавленное лицо засветилось. Через секунду благородная сияла чистотой.

— В катакомбах сейчас есть дети, которые в ближайшее время должны будут первый раз платить налог? — я посмотрел на Прапора.

— Есть. Мы каждую седмицу отправляем по несколько человек.

— С этого момента вы прекращаете это делать.