Возмутитель спокойствия

Глава 13

— О, наконец-то я тебя нашел! — лицо Иммерса, принадлежащего младшей ветви рода Саблезубов, расплылось в довольной и хитрой улыбке. Несмотря на грозный тотем, каким обладал в полной мере, выглядел гость вполне мирно. Чему способствовала внешность, очень и очень мужик походил на мягкую игрушку — медвежонка Джуди, персонажа мультфильма с умильной мордой, любимца детей всех возрастов в Нью-Америке.

И часто гостей Черноягодья вводило в заблуждение это выражение на лице, затем они очень ошибались, порой фатально, когда не принимали всерьез среднего роста крепыша, позволяя себе сказать лишнее. В итоге, на поединке чести встречались с живым воплощением ярости, жестокости и кровожадности, множилось такие положительные качества на беспредельную скорость и силу. Иммерс обидчиков на куски голыми руками рвал, точнее появляющимися по желанию когтями, которые были крепче, чем драгоценный адамантит.

Посетитель являлся отличным мастером тележных и плотницких дел, чем гордился по праву, а может, и нет. Конкуренты в Северном Демморунге им лично равными не признавались, как не принимал он во внимание, что на многие десятки лиг вокруг не имелось иных поселений. «Я — лучший! И на этом все! Не нравится? Скатертью дорога!», — часто подводил черту в любых торговых спорах, предлагая обратиться к другому специалисту.

Но поставил плюс в карму мужику, и вполне заслуженно, так как дядька, войдя в таверну и вычленив меня взглядом, который я сразу почувствовал, терпеливо дождался у стойки, выпив кружку пива, когда закончу с поздним обедом или ранним ужином.

А праздник для меня начался с похлебки из зайца и овощного рагу, завершился огромным куском жаренной на вертеле кабанины с ранней зеленью. Съел столько — сам удивился: и куда влезло? Сейчас пребывал в том добром расположении духа, практически всегда являющимся спутником сытого мужского желудка.

В этот момент доморощенный психолог и подошел, а Талья принесла мне большую кружку крепкого прилла, небольшой чайник с ним же и засахаренные чаки — фрукты похожие на финики.

Обменялись приветствиями с мастером. Тот от горячего напитка отказался. Устроился напротив, сложил руки на столешнице сцепив пальцы. У меня имелись две версии проявленного интереса. Первая, визитеру хотелось успеть выкупить за бесценок колеса, пока не налетело другое воронье; а вторая, продать свое детище — шедевральный фургон. Глэрд его не видел, я судить мог лишь по услышанной им молве. Эту «кибитку» Иммерс делал, хоть и по заказу охотника за сокровищами Лысого Тристана, но полностью на личные сбережения. Вложился на свой страх и риск, времени на творение ушло полгода. И в результате пролетел, как та фанера над Парижем, учитывая гибель знакомого всем и обжившегося в Черноягодье искателя приключений, сгинувшего пару лет назад в Землях Хаоса. С тех пор свидетельство позора и одновременно таланта мастера пылилось в сарае, занимая место.

Кто только не перемывал кости плотнику, поражаясь его… пусть будет, недальновидности. По словам местных, создание фургона обошлось тому, не считая работы, почти в сотню золотых. Даже, если вычесть половину, на какую любили преувеличивать всё и вся досужие сплетники, итоговая сумма получалась внушительной. Из какой плотник смог вытащить только тридцать или сорок монет из презренного металла, продав заезжим торговцам эксклюзивные колеса.

Тележных дел мастер начал издалека:

— Зашел к Хар… к тебе, а там пацаненок сказал, что ты в Канцелярию отправился по делам. Я туда, там хорошо встретил Крома, он и рассказал про таверну. Удивил ты меня, да и народ тоже. На себя совершенно не похож стал. Отмылся, оделся, обулся. И как… Любой позавидует! Одни сапоги чего стоят! Дорогой пояс, сумки не последние. Кинжал взрослый и родовой! Приборы из серебра… Теперь все девки твои будут, — и ведь каждая сука знала, что этому телу всего лишь одиннадцать лет, пацану самое время в войнушку играть, на велосипеде кататься или в виртуальности в играх пропадать, а не о бабах все время думать.

Хотя про сексуальную жизнь молодежи отлично просветил юный Кречет. Главное, чтобы его завтра-послезавтра нашли, а не сегодня. Хотя… Нет, лучше завтра. Ближе к вечеру.

— Так и будет, когда подрасту. Выйду на улицу, гляну, а они все в очередь выстроились вдоль дороги. И каждая кричит: «Глэрд, Глэрд, возьми сегодня меня! Нет, я лучше! Бери меня!». Драку устроят с тасканием друг друга за волосы и поножовщиной.

— Гмх, — поперхнулся плотник заготовленной речью, и даже кашлянул, а потом посмотрел мне в глаза, и как-то вкрадчиво спросил, — Ты это шутишь так? Да?

— Нет, мечтаю, — усмехнулся, но тут же одернул себя. Слишком из роли стал выбиваться. Пока не время. Предстояло сделать многое, и лучше пока казаться пусть удачливым и где-то умным, но ребенком, а не взрослым.

— Хех, мечтает он! Хорошие у тебя мечты! Правильные! Заметил еще как ловко ты с вилкой и с ножом управляешься, будто с ними и родился, сразу видно — аристо, — продолжал льстить тот. Точно, решил кибитку втюхать, ради колес так бы елеем не растекался.

Промолчал, и так разболтался. Талья принесла деревянную кружку пива, объемом литра на полтора, с белой шапкой пены, поставила перед визитером.

— Я ведь по делу к тебе. Видел ты колеса взял в добыче. Хорошие колеса, добрые, но сами по себе это всего лишь детали, — шумно отхлебнул тот, а вывод порадовал неоспоримой очевидностью, осталось добавить только одно — «очень дорогие и ценные».

Собеседник, не дождавшись от меня какой-то реакции, кроме пожимания плечами, повторно промочив горло, начал заранее заготовленную и обкатанную уже не раз речь:

— Так вот, а у меня фургон имеется, он, как настоящий дом. И возить можно что угодно, и жить в нем, каждая мелочь продумана и все на своем месте. Даже печка есть! И утеплить можно за полдня — хоть зимуй. Легкий и одновременно настолько прочный, что хоть двадцать стоунов грузи — не переломится, слово в том мастера даю! — надо же, десять тонн с гарантией, как-то не верилось, — Оси из лучшей стали, рессоры из панциря прыгальщика, сам каркас из серого дугня, а обшит крыльями плавунца. Обработан смолой торхира, ни капли влаги не пропускает. Есть тормоза! Рассчитан либо на двух артонских тяжеловозов, в твоем случае тирков, но если предельно грузить не будешь, то и одно животное справится. Говорю же, легкий — я его в одиночку туда-сюда катал. Сбруя тоже имеется. И цена плевая, всего лишь один тирк! Колеса же твои, так уж и быть, поставлю сам.

Неплохо он подвел.

— А если они не подойдут? — задал я первый вопрос.

— Как не подойдут, если именно они и были мною лично заказаны у мастера Доуса, который лучший во всем герцогстве?! После установлены, а затем сняты вот этими руками! — неподдельно удивился собеседник, потрясая мозолистыми ладонями, — Я их диким продал, деньги были нужны срочно.

— Диким? — безразлично спросил.

— Ага, они нарадоваться не могли, что фактически за бесценок такие нужные вещи приобрели… — интересный факт, а тот осекся, понимая, что сболтнул лишнего про «бесценок».

— Хорошо, мастер Иммерс, но при всем уважении, такое предложение меня не устраивает. Давай начнем считать, а не мечтать, как я до этого. Согласен?

Тот, поморщившись, кивнул.

— Материалов ты на создание потратил, согласно народной молве, на сотню золотых. А сплетни всегда делить надвое нужно.

— Здесь нет! Сто двадцать золотых один к одному! Мое слово тому порука! — перебил тот меня.

— Ладно. Но ведь одни из самых дорогих «деталей», пользующихся постоянным спросом, в отличие от самого фургона — это колеса. Например, Охрим, предлагал мне за каждое по десять золотых. Именно их удалось продать тебе, а не сам фургон. Вычитаем из ста двадцати даже скромные сорок, а скорее, все пятьдесят-шестьдесят, и получаем шестьдесят — восемьдесят. Любого из тирков я легко за двести кругляшей продам, учитывая, что имеются управляющие амулеты.

— Здесь никто тебе не предложит такую цену! — отчего-то взъярился мастер.

— На Черноягодье мир клином не сошелся. Если у остальных родов будут такие же «щедрые» предложения, то поеду в Северный Демморунг, а он проглотит и тысячу таких лошадей по двести двадцать. Сезон вот-вот начнется, как только Ночь завершится. Туда день пути. Есть еще дикие, а для бешеного пса сто лиг — не крюк, там и за триста можно сговориться, — переиначил чуть земную поговорку.

— Как бы эти триста в горле не застряли. Сговориться-то сговоришься, но продать одно, а вот вернуться с деньгами — другое. И ты забываешь про работу настоящего, непревзойденного мастера! — вновь вклинился в паузу недовольный Иммерс, торг шел не по его задумке.

— Нет, я не забываю. Не дороже тридцати — пятидесяти золотых, именно столько ты хотел получить с Лысого Тристана. Верно?

— Все-то ты знаешь! Но… у меня таких денег нет, даже остатки покрыть с озвученных тобой двух сотен. Да, цену ты назвал справедливую. Признаю, — поморщился тот, как от зубной боли.

— Так, не в лесу живу. Земля слухами полнится. Но могу сказать одно — фургон нужно осмотреть, подойдет он под мои замыслы или же нет. Если да, то много чего еще потребуется по твоей части. Сговоримся. Давай завтра я к тебе на подворье зайду, там и решим. Согласен?

— Действительно, память крови проснулась… Хорошо, завтра весь день дома буду. А сейчас, бывай, парень, — он быстро проглотил пиво, — Бежать нужно! И так задержался.

Попрощались.

Отлично!

Дело не в чертовом фургоне, который вполне возможно не понадобится, а в уже полученной информации, которой Иммерс совершенно не придал значения, кому он продал опознанные колеса. И в том, что завтра смогу по веской причине прогуляться по интересным местам, а мастерская плотника находилась на другой стороне центрального канала, рядом с главной вотчиной Медведей.

Допил быстро чай. Купил на вынос огромный кусок пирога с утятиной, такой же с ягодой; взял копченого и жаренного мяса; треть круга сыра с плесенью; зелень: чеснок, лук, укроп и какое-то растение, напоминающее земной салат, а по вкусу — капусту; холщовый мешочек чаков к чаю, прилла у меня в трофеях хватало; каравай хлеба, соль и немного очень дорогого перца, гораздо больше его местного заменителя — сум-сума. Хотел и кваса бочонок литров на пять прикупить, и молока крынку, но понял — не донесу. Потратил вместе с обедом почти шесть серебряных монет. А если учесть средние заработные платы в десять медяков в день, то немало оставил в дружелюбном заведении Тарина.

Да, трофеи дело хорошее, но предстояло сделать многое. Дополнительно заплатить Амелии. И следовало искать постоянные источники дохода. А готовить лучше, дешевле и проще дома, если есть кому этим заниматься. То есть, для полноценных тренировок и прочего, требовалось наладить быт. Иначе придется большую часть времени, даже без обязательных сборов, тратить на всякую ерунду, а не на учебу и тренировки. Это плохо.

Окинул вновь помещение взглядом, пока хозяин собирал заказ. Практически все орки разбрелись, осталась троица за длинным столом, там находились поработавшие на меня товарищи. Оба. Заказал три кружки пива для них, и сам подошел, приветствуя уже персонально.