Охотник на богов. Том 4

Эпизод 18

После её слов в пещере повисла тишина.

Всё это прозвучало зловеще. К тому же, наводило на паршивые мысли. Выходило так, что если значок был зажат в руке монстра, то этим монстром был Хранитель из Эпохи Одинай.

А ещё это значило, что когда-то этот монстр был человеком.

— Кто его сюда замуровал? — Я наклонился и внимательнее осмотрел торчащую руку. — И главное — почему?

— Кто это, Тайдер? — шёпотом спросила госпожа Сише.

— Сейчас узнаем. — Я отошёл на пару шагов и осмотрел стену пещеры.

Больше никаких торчащих частей тела не было. Одна лишь рука. Вокруг неё откололись куски покрытия, будто толстый слой штукатурки — видимо, Кайла её и «расковыряла».

— Годф, сможешь расщепить часть стены? — спросил я. — У тебя аккуратнее получится.

— Да я почти ювелир, чувак! — Годфред отодвинул меня и остальных в сторону, погасил свет в ладони и вытянул руки перед собой. — Ты мне не нравишься, — тихо сказал он, обращаясь к стене.

Через пару секунд около его рук медленно образовалась синяя волна энергии. Она отделилась и пошла вперёд, так же медленно и даже лениво. Как только волна коснулась стены, та чуть задрожала и начала покрываться тысячами мелких трещин.

Годфред чуть повернул ладони — и трещины увеличились, а потом куски неторопливо отделились от стены и растворились в воздухе пещеры. От них осталась лишь пыль.

И чем больше Гофдред расщеплял стену, тем больше освобождался скелет монстра.

Позади что-то шептала госпожа Сише, а Кайла прижалась к моей спине и наблюдала из-за плеча. Мы — все трое — не сводили глаз с замурованного мертвеца.

Вот его рука освободилась до локтя, потом — до плеча. Потом появилась и вторая рука, такая же уродливая, с длинными пальцами и когтями. У монстра имелись костяные наросты на предплечьях, похожие на изогнутые клинки.

— Это не человек… — выдохнула Кайла.

— Ошибаешься, — покачал я головой. — Это человек. Точнее, был когда-то человеком.

Чем больше оголялся его скелет, тем больше крепла уверенность, что я прав.

— Это Хранитель из эпохи Одинай, — продолжил я. — Тот, кто объединился с богом и был его носителем.

— Как ты и Афена? — чуть помедлив, спросила Кайла.

Наверное, она очень не хотела услышать мой откровенный ответ, но я его произнёс:

— Да, как я и Афена. Но мы ещё не дошли до такой стадии, как этот Хранитель. Скорее всего, он добрался до девятого яруса мастерства, а потом…

Кайла тут же отстранилась и перестала прижиматься к моей спине.

Годфред расщепил почти всю стену вокруг скелета, и теперь можно было оценить его размеры и вид.

Это существо при жизни явно имело жутковатый вид — высокий, метра два с половиной, с вытянутым черепом, выступающей челюстью и клыками, с широкими плечами и неестественно длинными, как у гориллы, руками.

Одна его когтистая рука была протянута вперёд — именно эту руку и обнаружила Кайла. А вот вторую он опустил вдоль тела, будто смирился со своей участью быть замурованным в стену. Может его принесли сюда уже после смерти?

Или… замуровали живым?

— Это ужасно, — раз за разом повторяла госпожа Сише. — Это ужасно, Тайдер. Это так ужасно.

Её сложно было хоть чем-то смутить, но сейчас она не скрывала смятения: видимо, уже во всех красках представляла, что я становлюсь таким же. И если честно, то и перед моими глазами стояла подобная картина. Как я превращаюсь вот в такое чудовище… или Афена.

Хорошо, что она не видит сейчас этот скелет.

Я подошёл ближе, вглядываясь в глазницы его черепа, будто пытаясь разгадать тайну этого монстра. Почему он здесь? Кем он был? Как его звали? Кто замуровал его здесь?

И тут госпожа Сише задала вопрос, который наверняка напрашивался у всех присутствующих:

— Значит, Артазар выглядит примерно так же? Верно, Тайдер? Его же никто не видел. Он действует через своих богов, но сам не показывается. Его помнят ещё человеком.

От этой фразы по спине пронёсся неприятный холодок.

«Помнят ещё человеком».

Надеюсь, что ни ко мне, ни к Афене эта фраза не будет иметь отношения.

— Если дальше расщеплять стену, то скелет свалится, — подал голос Годфред.

Всё это время он молчал, но я ощущал, насколько он напряжён. Наверняка, думал о том, что я уже близок к такому же перерождению. А может, размышлял о чём-то другом. Например, о своём ирокезе. Его же хрен разберёшь.

— Оставь его так, — попросил я и, оттеснив Годфреда, подошёл к скелету.

Пришлось задрать голову. Он был высоченный.

Больше ничего в стене не обнаружилось: ни других вещей монстра, ни обрывков истлевшей одежды, ни оружия. Причем волос на черепе тоже не было.

И чем дольше я на него смотрел, тем больше мне хотелось узнать, почему он не стал бессмертным, а погиб. Ведь если судить по его виду, то можно предположить, что он оставил божество внутри себя, но тогда почему…

— Потому что он оставил внутри не только божество, — ответил Годфред на мой невысказанный вопрос, — но ещё и собственную душу. Может, он не знал о том, что бессмертие даётся только тогда, когда в теле нет души. Не знал, как эту душу вынуть и как хранить. А может, не захотел с ней расставаться и полностью терять человеческое. Мы никогда об этом не узнаем. Но свой значок он держал в руке до последнего, пока не умер. Он напоминал ему, что он ещё человек.

К скелету подошли Кайла и госпожа Сише.

— Значит, если оставить божество себе и поднять уровень мастерства до максимума, то тело останется уродливым, как у него? — зловещим шёпотом спросила госпожа Сише.

— И Тайдер будет таким же… — закусила губу Кайла.

— Может, хватит? — Я потёр вспотевший лоб. — Я пока не монстр, чтобы меня хоронить. И я не собираюсь оставлять бога себе.

— Извини, — Кайла перевела дыхание, разглядывая скелет. — Тогда кто его замуровал?

И тут снова ответил Годфред.

— Он сам себя замуровал. Вместе с богом внутри. Они погибли вместе. Как только человеческое тело Хранителя умирает, то умирает и бог внутри. Этот Хранитель убил не только себя, и сделал это сам. Он был сильным магом. Посмотрите на его позу. Он вытянул руку и сделал то, что сделал. Создал каменную стену вокруг себя.

— Значит, он был жив, когда… остался в стене… — Кайла отвернулась и схватилась за лоб.

— Несчастный монстр, — выдохнула госпожа Сише. Она осторожно коснулась его длинного когтистого пальца. — Может, он потерял рассудок?

— Нет, — я покачал головой. — Когда теряешь рассудок, то не замуровываешь себя в стену добровольно. Он ведь до последнего держал в руке значок Хранителя. Но такую мутацию не повернуть вспять. У него не было шансов, и он это понимал. А бог внутри него ничего не мог сделать. Последнее решение всё равно принимает сам Хранитель. И он выбрал смерть.

Я посмотрел на пыльный значок на своей ладони и крепко сжал его в кулаке.

Значит, получается так, что если поднять ранг до высшего и оставить бога внутри себя, то остаётся только два варианта: либо умереть вместе с божеством, когда придёт время, либо вынуть душу и стать бессмертным. Хотя был ещё третий — освободить бога и остаться обычным человеком.

Но этот Хранитель выбрал первый вариант и остался чудовищем. Невероятно сильным, почти равным богу. Но чудовищем. И этот остров был когда-то последним пристанищем монстра. Здесь он скрывался от людей, здесь он и сделал себе склеп, чтобы навсегда спрятать своё уродство. Это было его последнее человеческое желание.

Я нахмурился, вдруг вспомнив, как читал в библиотеке госпожи Сише отрывок дневника одного из Хранителей. Он писал, что нет им прощения. Ему и таким, как он.

«Мы выпустили их из-под контроля и воплотили, а потом познали всю их настоящую силу» — так он писал про богов.

Мой взгляд вернулся к скелету.

Этот Хранитель не захотел освобождать бога и погубил его в своём теле, пожертвовав собой. Он совершил всё это, лишь бы бог не вышел на свободу. Вот, что сделал этот Хранитель. Он уничтожил в себе зло и сам погиб с ним в этой стене. Великая жертва, и никто о ней не узнает.

— Замуруем его обратно, — произнёс я, сунув значок в карман. — И оставим в покое.

— Ты серьёзно? — вскинул брови Гофдред.

Неожиданно меня поддержала госпожа Сише.

— Надо его похоронить так, как хотел он сам. Мы потревожили его, и стоит вернуть всё, как было. Он хоть и был монстром, но не заслужил остаться в осквернённой могиле.

— Мама… он же чудовище. — Кайла мрачно посмотрела на мать. — А если он убил сотни людей? Мы ведь не знаем.

Госпожа Сише положила ладонь на плечо дочери.

— Не спеши судить монстров, о которых ты не знаешь правды.

Кайла опустила глаза. Наверняка, вспомнила, как она горела желанием тоже стать Хранителем бога. Правда, сейчас, после увиденного, вряд ли её желание сохранилось.

Мы ещё постояли безмолвно рядом со скелетом, в потом в таком же молчании вышли. Я и Годфред завалили вход в пещеру булыжниками, используя Лавину Хаоса, чтобы сдвинуть тяжеленные камни со всего острова. Теперь казалось, что здесь вообще нет никакой пещеры.

Госпожа Сише положила на один из булыжников сорванный тут же цветок.

— Покойтесь с миром, бог и человек.

Когда мы вернулись в башню, то нас ждал ужин из дичи. Видимо, Мозарт и Годфред успели поохотиться и сделать небольшой запас еды, пока я был у племени Катьяру.

На острове нас было всё больше, а значит, требовалось больше провианта. Все сублиматы и сухпайки из Гипериоса давно были съедены.

Во время ужина госпожа Сише рассказала о находке в пещере, а я показал значок Хранителя. Услышав о том, во что превратился несчастный человек, Афена насупилась и молчала весь вечер.

Её можно было понять — она сама недавно столкнулась с потерей памяти и почти полностью покрылась мутацией. Нам с Афеной осталось всего два ранга, чтобы добраться до высшего яруса мастерства. И тогда, возможно, случится то, что случилось с тем Хранителем из пещеры. А может, не случится.

Весь вечер я провёл с Афеной, чтобы её поддержать.

Спать мы легли вместе, на одну лежанку. Девушка крепко обняла меня, уткнулась лбом мне в грудь и так уснула. Она боялась своей участи. Я, если честно, тоже постоянно об этом думал.

Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором возникала та картина.

Скелет монстра, замурованный в стену, его наросты на плечах и спине, его вытянутый череп и большие глазницы, его мощные челюсти с клыками и когтистые пальцы.

А потом, когда я уже засыпал, то моё сознание исказило всё в болезненном сне: как бывший Хранитель вдруг вырывается из своей замурованный стены, с грохотом повалив каменные куски, и отправляется посмотреть на море. Он замирает на обрыве, смотрит на блеск волн пустыми глазницами, его голые рёбра поднимаются, будто невидимые лёгкие наполняются кислородом. Он подставляет череп ветру и сжимает когтистые пальцы в кулаки, а потом оборачивается и смотрит прямо на меня.

Его челюсть с хрустом раздвигается, и он произносит басом:

— Пойдём со мной, Хранитель ЛасГален. Чудовищам не место среди людей.

Я отчётливо ощущаю на запястье его мёртвую хватку, сухие кости его пальцев… и когти… и его силу, но ничего не успеваю сделать — монстр рвётся к краю обрыва, тащит меня за собой. Мы падаем вниз, прямо в море… лицо царапает солёный воздух, ветер полощет полы моего плаща, а монстр хохочет, пока море не превращается в кипящую лаву, и для нас обоих не наступает темнота…