Тафгай 4

— А у нас не было в составе всех лучших! — Выкрикнул Тарасов и сел на место.

Чиновники, вдруг осознав, что дело «пахнет табаком» или даже «жареным», стали перешёптываться и советоваться. Ведь никто не хотел лишиться теплого насиженного места и ехать в какую-нибудь дыру работать мелкой сошкой до самой пенсии.

— Предлагаю, объявить товарищу Боброву строгий выговор, оставить его старшим тренером на ближайшее мировое первенство, проголосовать и разойтись! — Громко высказался я. — А летом вновь вернуться к вопросу о новом наставнике для сборной СССР по хоккею с шайбой. Спасибо за внимание!

Я выдохнул и с чистой совестью гордо пошагал на место, которое тоже было на стульчике у самого выхода из кабинета Федерации хоккея.

— Объявляется перерыв пять минут! — Объявил почему-то не ведущий собрание Андрей Старовойтов, бывший хоккеист и одноклубник Боброва, а Михаил Зимянин. * * *

То, что произошло после перерыва, лично я в принципе ожидал, только думать о самом плохом раньше времени не хотелось. Да, я наивно полагал, что напугав чиновников, смогу посеять смуту и что-то изменить, но попытка оказалось не удачной. Большая политика — это не хоккей. В этой политике прав не тот, кто больше этого заслуживает, а тот, у кого больше прав. Поэтому без всяких прений сам Михаил Зимянин, получив в ЦК ценные указания, встал за трибуну и объявил:

— Предлагаю голосовать сразу несколько пунктов сразу. Сборную команду к Праге будут готовить Аркадий Чернышёв и Анатолий Тарасов. Далее хоккеист Иван Тафгаев дисквалифицируется до конца чемпионата СССР, а так же с Тафгаева снимаются все его спортивные звания.

— Не получится, — сказал я, криво усмехнувшись.

— Почему? — Пробормотал Зимянин.

— А у меня нет званий. — Пояснил я ход своей мысли. — Я не заслуженный мастер спорта, ни просто мастер спорта, я даже не перворазрядник. Или вы хотите снять с меня почётное звание фрезеровщика шестого разряда, то флаг вам в руки. Советское машиностроение как-нибудь это переживёт.

— Ну и бардак у вас Андрей Васильевич в Федерации, — недовольно бросил Михаил Зимянин Старовойтову. — Хоккеист Олимпийский чемпион, лидер гонки бомбардиров этого сезона и играет без званий.

— Хорошо, — зло пробурчал Старовойтов. — Давайте ему звание сейчас дадим, а затем через секунду снимем. Тогда это будет порядок?

— Теперь уже всё равно! — Повысил голос чиновник, курирующий спорт в ЦК КПСС. — Кто «за» прошу поднять руки!

По доброй советской традиции тех чиновников, кто готов был отстаивать своё мнение и голосовать против большинства не оказалось. «С волками жить, по-волчьи выть, — грустно усмехнулся я про себя. — «Верной дорогой» идёте товарищи, прямиком в «светлое» будущее». * * *

На улице, когда мы вышли из душного здания Спорткомитета СССР, словно насмехаясь над нашими тяжёлыми мыслями, падал красивый, белый и нежный снег.

— Всё что ни делается всё к лучшему, — улыбнулся Всеволод Михалыч. — Пошли в «Юность» кофейку с сосисками попьём. Что-то я сегодня проголодался.

— Кстати, может действительно к лучшему, если в Праге сборная с треском провалится. Ведь главный старт года — это сентябрьская Суперсерия с профессионалами из НХЛ. Что тогда правительство скажет людям, если тебя, Михалыч, после поражения не вернут обратно в главную команду страны?

— И правда, — усмехнулся Бобров. — А ты полагаешь, будет провал? — Спросил он, когда мы медленно побрели по заснеженному тротуару.

— Чехословаки очень сильно прибавили, и будут к тому же у себя дома. Шведы с приходом Билла Харриса нашли наше слабое место — это игра центральных нападающих. Да и дух у команды сейчас подорван. Ты помнишь, как ЦСКА развалился с нами в последней игре? У них давно назрели перемены. В «Спартаке» тренерская чехарда, а горьковчане так убиваться как за тебя уже не будут.

— Да и без тебя в сборной станет очень и очень грустно, — похлопал меня по плечу тренер. — Знал бы ты, сколько ты мне крови попил?

— Да, есть немного, жуткий характер. — Засмеялся я.