Тафгай 4

Глава 12

Ещё в начале этого сезона Александр Скворцов, когда тренер юношеской команды «Торпедо» Валерий Кормаков отправил на просмотр во взрослую команду вместе с Володей Ковиным, он и мечтать не мог, что спустя всего несколько месяцев окажется в первой сборной СССР. И сегодня в раздевалке перед товарищеским матчем со сборной Финляндии Александр натягивая хоккейную экипировку, вдруг вспомнил всю свою короткую спортивную жизнь. Как его в пять лет в хоккейной «коробке» перед домом научила стоять на коньках старшая сестра. Потом он улыбнулся, вспомнив свои первый игры за детскую команду «Огонёк» из Ленинского района. Затем были не очень приятные воспоминания, как в 14 лет его не взяли в школу «Торпедо», потому что он был не с Автозаводского района, даже не стали смотреть, на что он способен. Ну а потом его приметил другой торпедовский тренер и дальше карьера пошла только вверх. Но то, что случилось в этом сезоне 1971–1972 годов, можно было назвать одним словом — сказка.

Скворцов, завязывая шнурки на коньках, бросил короткий взгляд на Ивана Тафгаева, который сейчас беззаботно смеялся, читая какую-то смятую газетку. «Если бы не Тафгай, то нихрена бы не было, — подумал он. — За счёт него и во взрослую команду пробился, и сейчас получил маленький шанс попасть на Олимпиаду. Сегодня всё на льду отдам. Тем более поставили в одну тройку с самим Владимиром Викуловым и Сашей Федотовым. Одним словом — сказка».

— Мужики, — хохотнул Тафгаев. — Смотрите, что пишет отечественная пресса. Статья называется «Волокита». Один чудик отдал плащ для покраски в химчистку. В назначенный день пришёл — закрыто, ещё через день опять закрыто, в субботу прибежал уже сутра. Наверное, перед девушкой хотел пофорсить новенькой вещью. Предъявил квитанцию, а ему выдали плащ типа «Зебра» для новогоднего маскарада. Он, конечно, свою шмотку вернул, и теперь уже ждёт третий месяц. Даже письмо в газету написал, чудило.

— Чё это он — чудило? — Обиделся Коля Свистухин.

— А то, — ответил ему Иван. — Жадность фраера сгубила. Теперь у мужика нет ни плаща, ни денег, которые он отдал за покраску, ни девушки, которую он должен был покорить. А так же вся страна знает, как зовут этого дурака. Вот — сварщик такого-то завода Сорокин.

— Проще нужно быть и девушки к тебе потянутся, — добавил друг Тафгая Боря Александров.

— Так-то да, глупо, — согласился Свистухин. — После пары дождей краска с плаща всё равно слезет.

«Выселяться, — грустно улыбнулся Саша Скворцов. — А меня мандраж колотит, аж зубы стучат. Вдруг я с Викуловым не сыграюсь? Вдруг напортачу? И вылечу из команды в три счёта».

— Чего ржёте? — В раздевалку вошёл Всеволод Бобров, который сейчас в судейскую относил заполненный протокол. — Что за газета? — Спросил он у Тафгая.

— Да вот завалялась у меня в бауле, я её в коньки запихал против влаги, — улыбнулся Иван. — Михалыч, предматчевая установка будет или как обычно, там ваши ворота их нужно защищать, там ворота соперника, в них нужно забрасывать?

— Пошути у меня! — Бобров погрозил кулаком Тафгаеву и вытащил из папки лист бумаги, где была начерчена таблица из четырёх строк и четырёх столбцов. — Нам предстоит в турне провести четыре матча. В строчки я записываю наши пятёрки, сверху в столбцы наших соперников. Пропустит шайбу пятёрка, получит себе минус, забросит — плюс.

— А если будет ничья? — Влез с вопросом Свистухин. — Не нашим и не вашим?

— Тогда пятёрка получит себе знак умножить, — ответил Валера Харламов и весь народ в раздевалке согнулся от хохота и главный тренер Сева Бобров тоже.

— Посмеялись, и хватит, — смахнув слезинку, сказал Всеволод Михалыч. — Первая пятёрка у нас — Тафгаева, вторая — Петрова, третья — Свистухина и четвёртая — Федотова. По результатам таблицы я буду решать — кто поедет в Японию, а кто нет. Нас сейчас двадцать два человека, а нужно на Олимпиаду двадцать.

«Ну, вот — защитника Гордеева отцепят и меня, — тяжело вздохнув, подумал про себя Саша Скворцов. — Но я ещё поборюсь».

— Михалыч, а у меня есть встречное предложение, — встал со своего места Иван Тафгаев. — Оценка по пятёркам не даёт полной и ясной картины обо всех хоккеистах сборной.

— Не умничай Тафгай! — Прикрикнул на Ивана второй тренер Игорь Борисович Чистовский.

«Аха, так Тафгай и послушает, — ухмыльнулся Скворцов. — Он прежнего тренера Прилепского за несколько дней из команды убрал и привёз Всеволода Михалыча. И правильно сделал, сейчас бы ковырялись в самом низу турнирной таблицы и Олимпиаду смотрели бы только по телевизору».

— Умничать не имею привычки, я объясню всё по-простому, как аборигенам из Папуа — Новой Гвинее, на пальцах, — отмахнулся Тафгаев и продолжил. — Для полной картины нужна серьезная статистика. Первое, напротив каждой фамилии должно быть записано, сколько шайб забросил, сколько отдал передач. Причём считаться должны и первая, и вторая передачи, и даже случайные рикошеты. Например, защитник Куликов отдал пас Александрову, Боря пробежал половину площадки и сделал передачу на Мальцева. Саша обвёл вратаря и положил шайбу в пустые ворота. Значит, Куликов получает в графу гол+пас 0+1, Александров тоже 0+1 и Мальцев 1+0. Далее все игроки пятёрки, которые находились на льду, получают себе +1 в графу полезность. И наконец, должно быть подсчитано общее время для каждого хоккеиста, которое он провёл в игре. Да и ещё полезность при заброшенной шайбе в численном большинстве не засчитывается, а вот при пропущенной ставится минус один. И плюс если удалось забросить в меньшинстве.

— И кто же это всё должен считать? — Сева Бобров почесал затылок, оценив общий объём работы.

— Второй тренер больше некому, — усмехнулся Тафгаев, кивнув на Чистовского. — А что касается статистки по пятёркам, то игроки ведь могут переходить из одного звена в другое. Не годится такие расчёты, Михалыч.

«Опять Тафгай умней всех оказался, — подумал Саша Скворцов. — И откуда он только такие идеи берёт? Странно, всё странно, что с ним связано». * * *

Первая товарищеская игра в Хельсинки вечером в четверг 20 января с Финляндией началась «весело». Сперва я серьезно поругался со вторым тренером Игорем Чистовским, которому роль статистика показалась ругательной и не достойной его «дворянского» происхождения.

— Кому упёрлась твоя тупая идея? — Шипел недовольно он, когда уже вовсю кипели страсти на льду. — Плюсики и минусики всякие рисовать, я тебе не бухгалтер! Я тренер, мать твою! И без плюсиков ясно кто тащит команду, а кто нет!

— Борисыч отвянь, пожалуйста! — Не выдержал я. — Представь, вся пятёрка работает на одного бомбардира и все передачи делают ему в крюк на чистый лёд под бросок. Он нет, нет, да и забросит. Ему значит все лавры, а остальным что, которые в защите пашут, у бортов шайбу выцарапывают, все косяки за бомбардиром подтирают, им что?

— Смена! — Крикнул персонально мне Сева Бобров.

— Всё равно идея херня! — Тут же бросил в спину Чистовский.

И так меня второй тренер завёл, так издёргал мои нервы, что весь первый период в игре ничего не получалось. То пас отдам не туда, то шайбу бессмысленно потащу на двоих или на троих финских хоккеистов, то из убойной позиции по воротам не попадаю. А когда вторая пятёрка Володи Петрова открыла счёт, то Чистовский насел на меня с удвоенной силой:

— Ну, где твои плюсы и минусы? У Харламова уже одна шайба, у Петрова и Михайлова по одной результативной передаче, у защитников Васильева и Гусева на плюс один подросла полезность, а где ваша игра? Ты — игрок, твое дело не думать, а играть, как скажет тренер!

— Борисыч, — заревел я как медведь. — Отойди от греха пока клюшкой случайно не зацепил прямо в темечко!

— Идея всё равно херня! — Фыркнул Игорь Борисович и отбежал на другую сторону нашей скамейки запасных, зная, что в запале я себя не всегда контролирую.

А после того, как Сева Бобров на розыгрыш лишнего игрока, отправил пятёрку Петрова, а не нас с Мальцевым и Александровым, нервы мои закипели, как разум возмущенный. В довершении моих моральных страданий через минуту большинства Володя Петров сделав счёт 0: 2, наградил новыми балами за результативность снова Харламова и защитника Валеру Васильева.

— Если так дело дальше пойдёт, наша первая пятёрка станет опять второй, — заворчал Саша Мальцев.

— Иван, не психуй. Идея твоя — во! — Показал мне большой палец Боря Александров. — Глянь, как Петровская пятёрка первым делом побежала смотреть свою статистику. Нагоним ещё.

— Разберёмся, — пробурчал я, чувствуя вину за свой вспыльчивый характер.

Но полностью я пришёл в себя лишь в перерыве после первой двадцатиминутки. Первый период же закончился со счётом 1: 2 в нашу пользу. Минусы в графу полезность получили игроки пятёрки Свистухина: Шалимов, Александр Якушев, Паладьев и Ляпкин. И простая мысль, что кому-то в этот момент гораздо хуже, чем мне, меня и успокоила. Кстати, Игорь Чистовский больше не заикался, что идея вести свою обширную статистку плоха. Наоборот, когда Сева Бобров посмотрев на листок с нашими действиями за период, сказал, что толково придумано. Игорь Борисович тут же поддакнул, что такой учёт полезен и в чемпионате для нашей команды.

«Какого же хрена все нервы вымотал?» — бросил я в сердцах. * * *

— Мужики, Саша, Володя, — зашептал на скамейке запасных Викулову и Федотову Александр Скворцов, когда начался второй период. — Давайте разыграем вход в зону с разгона со сменой флангов, как мы это делаем в «Торпедо». Я сам разгонюсь со своего левого края на правый и привезу шайбу к финским воротам. Вот так. — Скворцов начал руками показывать московскому армейцу Викулову его манёвр.

— Что-то как-то мудрёно, — покачал головой Володя Викулов. — Можем получить обрез в середине площадки.

— Не бзди, — цыкнул центральный нападающий Саша Федотов. — Сделаю как по нотам.

— Пока спартаковцы с минусами бегают, мы должны заработать свои первые плюсы! — Чуть ли не выкрикнул Александр Скворцов.

И вдруг слово «гол» радостно закричала почти вся скамейка запасных, так как третью шайбу забросила пятёрка Тафгаева. Отличился Саша Мальцев, а результативные передачи записали на свой счёт Боря Александров и сам Иван Тафгаев. А когда табло ледового дворца «Хельсинки» высветило новые цифры — 1: 3, Викулов сдался:

— Поехали, разыграем вашу хреновину. Я тоже в Японию хочу. Может это вообще моя последняя Олимпиада.

Если для двадцатипятилетнего Володи Викулова, который уже выиграл шесть чемпионатов мира и золото Олимпиады в Гренобле, игры в Саппоро могли стать прекрасным дополнением к великолепной карьере, то для Саши Скворцова карьера только начиналась. И откладывать это начло, Скворцов категорически был не согласен. Поэтому когда он получил на своей синей линии пас от своего одноклубника центрфорварда Федотова, Скворцов разогнался так, что финские хоккеисты промелькнули, словно деревья в лесу во время велосипедной прогулки. Какие-то две, три секунды и Александр уже увидел перед собой финского вратаря Йорму Валтонена. Кстати, голкипер хозяев поля играл в шлеме нашего горьковского производства. Но Скворцов это отметил лишь краем своего максимально сконцентрированного сознания. Он быстро выехал по правому краю на убойную позицию и с пяти метров сначала сам захотел вколотить шайбу в ворота, но вдруг решил перестраховаться. Поэтому замахнувшись, тут же юркнул в правую сторону объезжая упавшего на лёд вратаря, пас в центр на открытого Викулова и армейский нападающий без всяких проблем залепил четвёртую шайбу в финские ворота, 1: 4.