Тафгай 4

— Да, Тафгай, если так дело дальше пойдёт, то Мальцев с Александровым до Олимпиады не доедут, — хитро улыбнулся Всеволод Михалыч.

— Намёк понял, — пробурчал я. — Включаю воспитательные мероприятия на полную мощность. Главное чтобы врачи оказались на месте.

— Ты о врачах шведских не беспокойся, ты о партнёрах по команде подумай. — Хмыкнул Бобров и устремил своё взгляд на игру, которая пока совсем не складывалась. Ведь встретив жестокий бескомпромиссный хоккей, комбинационная игра рассыпалась почти у всех пятёрок, кроме звена Федотова, так как он и его партнёры по нападению Викулов и Скворцов действовали против самой слабой пятёрки шведской команды.

— «Малыш», после вбрасывания меняемся позициями, я поеду на твой левый край, а ты пока в центре побегаешь, — сказал я перед выходом на лёд Борису. — Что-то мне перестал нравиться нападающий «Трёх корон» Лундстрём № 11.

— А он тебе не девушка, чтоб нравится, — засмеялся Саша Мальцев, приготовившись смотреть спектакль, первый его акт.

«Пройдёт совсем немного времени, и такое уточнение пола станет не актуальным», — подумал я, проиграв шайбу на вбрасывании невысокому, но широкоплечему центральному нападающему Викбергу. После чего тут же побежал налево, а «Малыш» занял мою позицию в центре. И вдруг, как по заказу, защитник Экман сделал пас на пока неприкрытого Лундстрема. Буквально секунду отмерило современное табло гётеборгского ледового дворца, и Торд Лундстрём познакомился с «бетонной стеной», которая нежданно возникла на его тернистом хоккейном пути. Клюшка полетела как бумеранг дикаря в одну сторону, шлем отлетел в другую, а сам № 11 лёг тут же и, наверное, о чём-то задумался.

Но это было ещё не всё, ведь шайба откатилась к защитнику Саше Куликову, и он не медля ни секунды, отпасовал её Мальцеву. И естественно, не дождавшись свистка судьи, наш десятый номер, Есенин русского хоккея, рванул в атаку. А следом по левому краю покатил я, решив лишь по завершению игрового эпизода спросить Лундстрёма о его самочувствии. Мальцев мастерски обвёл одного, ушёл от второго и сделал резкую поперечную передачу в центр. Однако Боря Александров закопался в средней зоне, сцепившись клюшками с центральным нападающим шведов. Зато я был тут как тут. Сильнейший щелчок и шайба, выпущенная, словно из пращи, звякнув об перекладину, опустилась точно за линией ворот шведского голкипера Лейфа Холмквиста.

— Гол! — Резко выкрикнул я и победно поднял клюшку вверх.

И мою радость поддержали все, кроме 12-ти тысяч болельщиков и игроков сборной Швеции. В общем, радовались мы в полнейшей тишине. Кстати, Торд Лундстёрм оказался жив и здоров, это он просто с непривычки немного призадумался о своём прежнем нехорошем поведении.

А вот после пропущенной шайбы скандинавы резко сникли. И хоть канадский тренер, бывший игрок НХЛ Билл Харрис, что-то выкрикивал на скамейке запасных про «фак» и «шит», шведы упрямо демонстрировали незнание английский матерных слов. И поэтому через три минуты вторая пятёрка Володи Петрова разницу в счёте увеличила до двух шайб. Харламов красиво пронёсся по правому краю, вошёл в зону атаки и отдал пас назад на защитника Валеру Васильева, который в свою очередь перевёл на Сашу Гусева. И защитник Гусев отличным щелчком пробил Холмквиста во второй раз. Счёт 0: 2 на табло превратил гётеборгский «Скандинавиум» на время из «кипящего котла» в один из залов Ленинской государственной библиотеки, где шуметь и громко разговаривать категорически запрещалось.

Ещё через несколько минут я уже врезал другому грубияну с правого края, Инге Хаммастрёму. Ну как врезал? С разгону, прихватив его своими загребущими руками, привёз прямо в борт. И пока потомок суровых викингов искал в сочленении искусственного льда и деревянного борта боевую секиру своих предков, я отдал пас на Мальцева, а тот уже убежав в контратаку разыграл с Борей красивую «двоечку» и довёл разницу в счёте до трёх шайб, 0: 3.

В раздевалке во время перерыва после первого периода Всеволод Михалыч прохаживался с таким видом, как будто это он навёл шороху на детей Одина, распугав грозных валькирий в Вальхалле.

— Начали не очень, но потом — молодцы. — Сева Бобров записал статистические плюсы и минусы, которые ему передал второй тренер Чистовский, в общую таблицу. — Пока у нас одна третья пятёрка не показывает нужный уровень. У Паладьева вообще всё по нулям.

— Есть ещё над чем работать, — брякнул я, предварив следующею фразу старшего тренера.

Бобров исподлобья глянул на меня, громко прокашлялся и сказал:

— Есть ещё над чем работать. Повнимательней во втором периоде. Хочу напомнить, что вторую сборную эта шведская команда недавно обыграла дважды. Ну, по коням.

После такой речи, после таких обидных и небеспочвенных претензий вторую двадцатиминутку пятёрка Свистухина, где архитектором всех атак был Саша Якушев, начала с удвоенной энергией. Шведам же, по всей видимости, перерыв не пошёл впрок. Первые четыре минуты они только и делали, что хаотично отбивались. А так же голкипер хозяев Лейф Холмквист, крутился в воротах, как белка в колесе. Что естественно не могло длиться вечно и привело к четвёртой пропущенной шайбе. Шалимов и Свистухин разыграли неплохую комбинацию, а завершил её Александр Якушев, 0: 4.

— Если так дело пойдёт, то болельщики начнут расходиться по домам, не дожидаясь третьего периода, — улыбнулся Боря Александров, рассматривая растерянные лица болельщиков на трибуне за спиной.

— Да, стухли скандинавы, — поддакнул Саша Мальцев. — Пошли что ль, упрочим преимущество. Чё зря народ мучить, пусть идут по домам радио слушать.

С таким настроем, что сейчас доломаем остатки гордости грозному сопернику, мы и выехали на лёд. Вбрасывание выиграли, в зону атаки вошли, расставились, погоняли шайбу, что бы вратарь понервничал. Но вдруг ни с того, ни с сего, защитник гренадёр Кеннет Экман толкнул клюшкой в спину Сашу Мальцева, и наш нападающий, падая, чуть головой не влетел в борт. Я тут же, вспомнив, что до этого-то хулигана руки пока не дошли, решил исправить несправедливость, и бортанул Экмана без всяких разговоров сильно и больно. Кеннет рухнул, но внезапно в конфликт вмешался невысокий и коренастый его напарник по защите Шёберг, который был мне по плечо. Поэтому его кулак я разглядел лишь в тот момент, когда он врезался в мой нос. И так мне стало обидно, что невысокому Шёбергу я пробил дважды, с левой руки по правому уху и с правой в левый глаз. Шёберг, пропустив простенькую «двоечку», отлетел, упал и по инерции заехал в сетку ворот. Не знаю, что не понравилось финскому главному судье матча Витоле, болельщики например, впервые за игру были очень довольны, но он мне выписал «матч-штраф», то есть удаление до конца игры.

— За что судья? — Пробормотал я и, обречённо махнув рукой, покатил в раздевалку.

«Довели, мать твою, — выругался я про себя. — Уже и ударить человека нельзя за дело».

Затем я быстро пробежал по коридору до раздевалки, так же быстро скинул хоккейную форму, ополоснулся в душе ещё быстрее и натянул брюки и рубашку. Пиджак надел уже на бегу в сторону скамейки запасных своей команды, чтобы досмотреть матч из-за спин своих товарищей по сборной страны. К сожалению, пока я бегал, раздевался и переодевался, шведы одну шайбу отквитали, и игра приняла совсем другой характер. Видя, что бить на льду их больше некому, скандинавы вернулись к своему силовому стилю, который прививал им канадский тренер Билл Харрис.

— Если ещё раз треснут, — сказал я Харламову, который потирал ушибленное плечо, — напомни этим викингам о второй матче.

— И как это сделать по-шведски? — Спросил меня, горько усмехнувшись, Валера.

— Скажи так, — я задумался на пару секунд. — Кирдык ду мазафака. И покажешь в мою сторону, где я улыбнусь и помашу ручкой.

— Кирдык ду мазафака, — повторил себе под нос Харламов.

И действительно, когда пятёрка Петрова оказалась на льду, Валера Харламов что-то шепнул своему оппоненту и показал в мою сторону. Не известно понял ли смысл сказанного шведский игрок, но увидев мою здоровую ряху, как минимум догадался, что играть нужно корректно, иначе «кирдык ду мазафака». А пятёрка Петрова, выиграв вбрасывание, разыграла красивую комбинацию. Михайлов прошёл по левому краю, сделал пас в центр на Петрова, а тот отдал на пустой угол Харламову. Валера из убойной позиции шведского вратаря Холмквсита не простил, 1: 5.

— Чё ты ему сказал? — Спросил меня Саша Якушев, которого в игре тоже основательно били.

— Кирдык ду мазафака, — повторил я. — Но самое главное не слова, если ударят исподтишка, просто покажи в мою сторону шведу и всё. Я его запомню.

— Говорила мама, чтобы языки учил, пригодится, — пробормотал Якушев.

«Это мама правильно тебе говорила, — подумал я, переживая за парней, нервно переминаясь с ноги на ногу, стоя за их спинами. — Мне дед тоже говорил, чтоб я держал себя в руках. Жаль, не помогли советы». А через полминуты Якушев тоже что-то сказал нарушившему на нём правило шведу и показал на меня. Я же сделал зверское лицо, словно безумный берсерк и вдруг крикнул игроку хозяев льда:

— Я тебя запомнил!

Кстати реализовывать большинство Всеволод Михалыч, как и обещал накануне тому же Якушеву, отправил пятёрку Свистухина. Задетые за живое упрёками о своей неважнецкой игре, парни из этого звена, выдали, пожалуй, лучший свой период за три матча. Вот и сейчас они очень опасно атаковали ворота шведов, но Холмквсит выручил. Однако защитник Ляпкин не дал выбросить шайбу из зоны игрокам обороняющейся команды, здорово поймав черный диск на лету. После чего он перевёл на другой фланг Паладьеву, а Евгений вырезал чёткую диагональ на оставшегося одного Якушева. И Александр в касание с острого угла довёл счёт до 1: 6.

В перерыве перед последним периодом можно было бы с уверенностью сказать, что очередной матч скандинавского предолимпийского турне мы ведём к разгрому, если бы не одно но. Неприятное повреждение получил крайний нападающий Борис Михайлов. Со стороны казалось столкновение безобидным, но на деле Боря пожаловался на боль в колене. И самое обидное, что именно после этого момента сборной Швеции удалась хорошая контратака и нападающий Стиг-Ёран Юхансон сократил отставание в счёте: 2: 6.

— Боря, хорош геройствовать, — махнул рукой Всеволод Михалыч. — Счёт 2: 6, сиди вместе с Тафгаевым отдыхай. Не хватало мне усугубить твою травму. Мало мне, что один у нас товарищ играет без башки, ты ещё сломаешься до Японии. Отдыхай!

— Надо понимать, что без башки — это я? — Обиделся я на Севу Боброва. — Ну, Михалыч, я это тебе припомню. Я уже нескольких шведов сегодня в лицо запомнил, завтра с ним рассчитаюсь с процентами. Теперь слова твои обидные законспектирую. И лет так через пятнадцать всё журналистам выложу, всю подноготную вскрою, кто, как, с кем и за что. Так то!

— Пиши, пиши, — усмехнулся Всеволод Михалыч. — Контора тоже пишет.

— Я буду играть, — вдруг упрямо произнёс Борис Михайлов. — Вроде с коленом всё нормально. — Он посмотрел на врача сборной СССР Олега Белаковского, который что-то пытался в колене нащупать.