Тафгай 4

Глава 8

Иногда бывает полезно в драке получить по «хлебалу», это ставит мозги на место, и помогает отыскать где-то в глубине своей потаённой души дополнительные силы на борьбу, главное, чтобы «хлебало» не треснуло. И у нас после «холодного душа» второго периода, когда мы получили три безответные шайбы от ЦСКА, и с мозгами всё стало нормально, и дополнительные силы нашлись.

— Нечего тут понимаешь выделываться, — тихо бубнил себе под нос, как старый дед, Коля Свистухин, когда моя пятёрка выехала на стартовое вбрасывание. — Мужики, покажите кто в доме хозяин! — Крикнул он нам вслед.

«Ясное дело кто хозяин — коты, — усмехнулся я про себя, встав на точку. — Шерсть везде разбросают, все обои издерут и лежат довольные собой, нежатся». Напротив меня поставил клюшку на лед, не убиваемый Евгений Мишаков. Под правой скулой — фингал, над левым глазом пластырем заклеенная бровь, которую я же и разбил.

— Сейчас мы вас, б…ь, расхирачим, — прошипел он, проигрывая вбрасывание мне.

И как только шайба отлетела игрокам обороны моей пятёрки, я почти в ту же секунду двинул плечом в плечо Мишакова так, что тот от неожиданности пошатнулся и, откатившись на два метра, не успел зацепить меня клюшкой.

— Пас! Пас! — Гаркнул я защитнику Куликову. — Не спи Кулик!

Саша Куликов, видя, что я на свободном льду, тут же отдал под самую красную линию. Два защитника ЦСКА Цыганков и Рагулин, медленно откатываясь к своим воротам, пока не предпринимали никаких действий, ожидая, что буду делать я. Либо пойду сам, либо сыграю через край. Однако и Александров и Скворцов оказались плотно прикрыты, поэтому простейший план созрел в голове сам собой. Я ломанулся прямо по центру. И когда уже Александр Палыч Рагулин готов был вцепиться в меня железной борцовской хваткой, я навесом бросил по воротам Николая Толстикова. И в то же мгновение с разгону воткнулся в Рагулина и, повалив его на лёд, бросился на ворота армейцев. Толстиков спокойно упал на шайбу всем телом, а главный судья свистнул вбрасывание в зоне ЦСКА.

— Нормально, — сказал я своим «пионерам», прикрыв крагой рот. — Сейчас вбрасывание берём, шайбу немного по зоне покатаем и, когда Кулик побежит помогать мне на пятак…

— Да знаю я, что делать, — отмахнулся Саша Скворцов. — Уйду на место защитника.

— Умные все стали, прямо оторопь берёт, — хмыкнул я и покатился на вбрасывание в правый круг.

Вот в чём сила игры на точке, инициатива всегда в твоих руках. Это как в шахматных задачах, белые начинают и дают мат в три хода. Кстати, именно сегодня мы играли в белых свитерах. Вот только до мата дело не дошло. Нет, вбрасывание в очередной раз я взял, и шайбу мы покатали в зоне атаки грамотно, и даже на решающий бой перед воротами Толстикова вышли, как задумывалось, но хоккей — это не шахматы. Шахматные фигуры друг друга колошматить не могут. И когда я пробился на удобную позицию на пятаке, а Куликов побежал мне на помощь, Рагулин словно медведь вцепился в мой свитер своими мощными «оглоблями».

— Удавлю, сука, — зашептал он мне на ухо, стараясь бросить на лёд.

И тут же пошёл навес на ворота, его сделал защитник Вова Гордеев, а я, падая вниз, так как армейский богатырь меня всё же повалил, махнул клюшкой так, что шайба отрикошетила не в ворота, а на оставшегося одного Женю Мишакова. Мишаков конечно не растерялся и двинул её дальше в среднюю зону. И вот уже атака пошла на наши ворота.

— Б…ь! — Выругался я и, вскочив, бросился в защиту, догонять армейских нападающих Волчкова и Моисеева.

Благо нападающие ЦСКА «закопались» в средней зоне, так как одно дело — это не давать нам играть, а другое дело самим что-нибудь изобретать в атаке. С последним у тройки нападения Мишакова сегодня было туго. Поэтому один не удачный пас от Моисеева на того же Мишакова оказался банальным «обрезом», ведь эту шайбу перехватил я и в касание отдал на «Малыша».

Создалась классическая позиция три в два множество раз отрепетированная на тренировках. Александров, я и Скворцов впереди «на лихих конях», Цыганков и Рагулин «в окопах» перед нами в обороне. Что делать мы решили, не сговариваясь, так как в игре много не побазаришь. Боря Александров по левому краю пересёк синюю линию и, резко затормозив, выманил на себя Рагулина. Я же бросился через центр вперёд на тот же левый край, чтобы разыграть «Гоп со смыком». Но «Малыш», испугавшись армейского великана, слишком рано отдал поперечную передачу на вкатывающегося справа Сашку Скворцова и шайба полетела точно мне в коньки. Я же без раздумий, автоматически махнув клюшкой мимо шайбы и чуть-чуть подпрыгнув, пропустил резиновый диск дальше. Этот немудрёный финт сыграл с армейцами злую шутку. Второй защитник москвичей Цыганков и вратарь Толстиков, поверив на одну секунду, что шайба у меня, разом сдвинулись влево. А в это время Скворцов с пятнадцати метров с лёту бросил шайбу по пустым воротам с правого фланга атаки.

Вместо весёлого крика «гол» на трибунах раздался громкий мужской мат. И пока красный фонарь тревожно горел за воротами московского клуба, а киевский судья Осипчук, дунув в свисток, указывал рукой на центр, мы радовались на все двести процентов.

— Да, б…ь! Да, б…ь! — Орал Скворцов, который сегодня уже сделал дубль, и возможно проводил пока лучший матч в своей короткой карьере.

— Красавец, ты сука, Скворец! — Обнимал его Александров. — Красавец!

— Молодчики, «пионеры»! — Хлопал я их крагой сверху по плечам и хоккейным шлемам. — Будьте готовы, всегда, б…ь, готовы! * * *

— Вот так уважаемые товарищи болельщики, быстро меняется игровая ситуация на ледовом поле, — скороговоркой выпалил Николай Озеров в дикторский микрофон. — Казалось бы, что подопечные Анатолия Тарасова во втором периоде уже переломили неудачный ход игры в свою пользу, как в третью двадцатиминутку горьковские хоккеисты вновь довели разницу в счёте да двух шайб и снова перехватили инициативу. Беспрерывно идут атаки на ворота Николая Толстикова, который после первого периода заменил неудачно сыгравшего Владислава Третьяка. Интересно, какие слова нашёл для своей команды Всеволод Бобров в перерыве матча. Внимание, с шайбой № 11 Анатолий Фролов, обыгрывает одного игрока, входит в зону ЦСКА, и отдаёт обратный пас на защитника Астафьева. Мощнейший щелчок от синей линии! И бросившись под шайбу, очень самоотверженно сыграл капитан москвичей Виктор Кузькин. Олимпийскому чемпиону Инсбрука и Гренобля в этом году уже исполнится тридцать два года, нелегко Виктору Григорьевичу, как и всем московским армейцам, даётся сегодняшняя битва двух лидеров чемпионата. Но нужно бороться, терпеть и верить в победу. Вбрасывание в зоне хозяев льда. * * *

После пропущенной шайбы, и это почувствовал не только я, но и почти вся наша команда из ЦСКА как будто «выпустили пар». Мы как стадо диких бизонов полетели вперёд, а они прижались к воротам и даже не помышляли о контригре. Тренер москвичей Анатолий Тарасов грустно и обессиленно смотрел на то, что творится на льду, а армейские хоккеисты играли, словно по инерции, что-то важное в них надломилось, и улетучилась в неизвестном направлении вера в свои собственные силы. Но справедливости ради надо признать, один боец всё же остался — это Евгений Мишаков. Он единственный кто, покрикивал на всю армейскую команду и заставлял партнёров хотя бы избежать разгрома.

— Надо бы «Мишу» успокоить, — тихо сказал мне Боря Александров, когда мы своей пятёркой вышли на свою смену.

— Предлагаешь ударить больно, но аккуратно? — Усмехнулся я.

— Примерно как-то так, — пожал плечами «Малыш».

— Тогда сейчас в средней зоне отдашь пас не мне, а Мишакову в крюк, — сказал я и встал на точку.

Атаковать игрока, не владеющего шайбой — это против правил не только хоккейных, но и моральных. Что касается морали, то мы тут все не подарки, а что касается правил игры, то их, как и уголовный кодекс, нужно чтить хотя бы формально. Поэтому когда мы стали «плести кружева» в средней зоне, одну передачу, как бы случайно Боря Александров подарил Евгению Мишакову. Евгений опустив голову, простодушно потянулся за шайбой, а я, разогнавшись, в момент кода эта шайба легла ему на крюк, врезал. Метра три пролетел Олимпийский чемпион и чемпион мира надо льдом, возможно вспомнив за время, проведённое в воздухе, всю свою яркую хоккейную карьеру. Я тоже вспомнил, что у меня есть ребра, и этим ребрам иногда бывает очень больно.

Силовой приём на трибунах ожидаемо вызвал всплеск ненависти к моей скромной персоне. И выразилась она свистом и матом-перематом с мест. Но больше всех меня огорчил судья Осипчук, который взял и выписал две минуты штрафа.

— За что?! — Развел я руки в стороны.

— По совокупности, — пробормотал киевский рефери.

А Всеволод Михалыч Бобров недобро улыбаясь со скамейки запасных, показал мне кулак, как будто я кулаков никогда в жизни не видел. Пришлось катить в бокс для штрафников, в котором я сегодня постоянный клиент. * * *

— Ты смотри Варька, что твой хулиган на льду вытворяет! — Вскрикнул Вячеслав Анатольевич Варшавский. — Мало ему четыре минуты в прошлый раз судья выписал, так он ещё захотел. Чтоб ноги его в нашем доме не было!

— А может быть, Ивана довели до этого? — Возразила Варя. — Мама ну скажи ты ему!

— Слава, поверь моему женскому опыту, всё закончится сегодня хорошо, — пробормотала Ирина Игоревна, которая позабыв про вязание, оставленное на кухне, тоже присела около телевизора.

Для женщины неожиданно оказалось, что хоккей очень захватывающая и интригующая игра, особенно когда наши играют против не наших, когда ситуация в матче меняется со скоростью калейдоскопа, и когда наш вратарь отбивает, казалось бы, не берущиеся шайбы.

— Держи Виктор Сергеевич! Держи! — Закричал глава семейства, и Виктор Коноваленко поймал намертво шайбу, выпущенную в упор. — Минуту продержались. Молодцы! Трус не играет в хоккей! * * *

Когда одна бригада меньшинства героически отстояла наши ворота. Сева Бобров, ненадолго задумался, кого теперь выпустить на лёд, так как я-то, специалист по игре в неравных составах, вне игры, точнее в боксе для штрафников.

— Михалыч, выпускай «Малыша»! — Крикнул я с места своего временного заключения.

Не знаю, услышал меня главный тренер или нет, но обороняться вышли: защитники Гордеев и Куликов, а так же центральный нападающий Свистухин и крайний форвард Борис Александров. При таком подавляющем преимуществе на точке, что имели мы в матче, такой рисковый ход напрашивался сам собой. Я встал с лавки, и следующие тяжелейшие секунды решил досматривать стоя. Судья Осипчук вбросил шайбу, Свистухин уверенно поборолся, а «Малыш» так же уверено полетел на центральную красную линию.

— Давай! — Заорал я. — Гордей, мать твою!

И защитник Гордеев закинул шайбу точно на Борю Александрова. Враз вся наша и армейская скамейки запасных встали. Народ на трибунах яростно засвистел, а Борис красиво пронёсся половину хоккейной площадки и, ловко обманув голкипера хозяев Толстикова, забросил шестую шайбу в ворота.

— Ну «Малышатина»! Ну, сукин сын! Ну, молодец! — Орал я, так как за десять минут до конца это уже была чистая победа. * * *