Вампирский дедушка

На мгновение я почувствовал то, что ощущали благородные, когда пытались приказывать мне. Причина проста: после моих слов никто и не подумал сдвинуться с места. Бунт на корабле? В какой-то степени даже хорошо — именно этого я и добивался, но как же не вовремя! Осталось-то всего ничего.

— Сесть!

Жители катакомб тут же попадали на пятые точки. А Медведь, который так и нес благородного, знатно припечатал дворянчика головой о землю.

— Встать!

Бойцы поднялись, с полным непониманием глядя на меня.

— Подпрыгнуть пять раз!

И снова все всё выполнили. После я скомандовал зайти в шатер и забрать тела, но опять никто не шелохнулся. Я запустил в ход боевую артиллерию: прошептал Владе, чтобы на этот раз именно она приказала воякам сделать требуемое, но в ответ от неё услышал:

— Нельзя.

— Почему нельзя? — спросил я. Естественно, я помнил, что это территория благородных. И также помнил, что люди перешагнули грань дозволенного в тот момент, когда убивали одного дворянчика и лупили по морде второго.

— Сюда запрещено заходить корму, — с непогрешимой уверенность проговорила тигрица. Бойцы утвердительно закивали.

— И кто это сказал?

— Это все знают, — ответил Прапор.

— И что будет, если зайдете? — я еле удержался, чтобы не закатить глаза. Вот ведь суеверные олухи! Хотя я и про убийство дворян с помощью магии думал, что это всё россказни, а оно вон как получилось. Влада ведь тогда всё свое отведенное время потратила, хотя и не планировала это.

— В ту же секунду боги разгневаются и убьют этого человека.

— А у ревизоров защита от этого есть? Я про тех, которые сейчас валяются у катакомб.

— Нет. Корму запрещено сюда заходить, — повторил за тигрицей Демид.

— Всем закрыть глаза! — сказал я. — Чтобы не случилось, не открывайте их, пока я не прикажу!

На моей старой Земле есть пословица: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. И сейчас это мудрое изречение как никогда кстати подходило к данной ситуации. Говорить что-то этой безмозглой братии не имеет смысла — лучше показать. Нашел взглядом самого щуплого человека (а зачем лишний раз напрягаться?), поднял его и протащил в шатер. И снова гром не грянул. Да и с чего бы ему греметь, если я прекрасно видел, как ревизоры спокойно относят сюда склянки с кровью? Затем вернулся на площадь.

— Открывайте! — разрешил я, с усмешкой глядя на толпу. — Ну что, Лёня, говоришь, что боги в ту же секунду убьют наглеца, который пройдет через порог?

— Да.

— Эй, открывай глаза, — крикнул я, просунув голову в тамбур.

— Где это я? — послышалось из шатра. — Тут такие картины! Вы бы только это видели!

— Потом порассматриваешь их! Иди на мой голос!

Человек выбрался на улицу. Его дыхание стало прерывистым, глаза расширились до такой степени, что вот-вот должны были покинуть привычные пределы, а кожа побледнела. Я нахмурился. Сперва показалось, что боец действительно вот-вот умрет, но нет. Выждал минуту.

— Выдыхай! — я улыбнулся. — Ничего не случилось. А если вернешься обратно и принесешь полотно, то сможешь повесить его у себя дома. Оно будет только твоим.

— Какое полотно? — выдавил человек.

— Если точнее: картину. Ты ведь убедился, что боги не убивают за посещение таких мест! Ты жив и здоров. Так что не упусти случая.

Боец, помявшись, на пошатывающихся ногах вернулся в шатер. Послышался треск разбитой склянки, ругань, проклятия, а после он появился, сияя от счастья. В руках человек нес самый большой холст, на котором были изображены дворяне на фоне вычурного замка.

Люди тут же ринулись рассматривать картину. Слышались восторженные возгласы.

— А почему вблизи благородные кажутся простыми пятнами, а издалека приобретают нормальную форму? — задумчиво спросил у меня Прапор.

— А ещё тут очень много разных цветов. Как это вышло? — удивился Демид. — Они смешиваются между собой, но при этом будто дополняют друг друга.

— Да я будто сам около этого дома нахожусь, — сказал один из мужиков, тыча грязным пальцем в полотно.

— Аккуратней! — вызверился добытчик холста. — Испортишь же!

Боги! Что вообще происходит? Я не впечатлительный человек, но у меня чуть волосы дыбом не встали! Эти люди совсем недавно видели тела сотен своих знакомых, устраивали кровавую баню, стаскивали трупы на корм крысам. Да ещё и благородного превратили в кровавое месиво. А теперь смотрят на картину — и пускай весь мир подождет. Тьфу, шельма! Достали!

Миндальничать не стал: подошел к Демиду, схватил его за кисть и слегка ударил под локоть. После вывернул руку, довел его до входа в шатер и с прямой ноги отправил человека вперед.

— Эй, разведка, ты тоже можешь взять себе картину.

— А я? — слегка обиженно проговорил мужик, который проверят холст на прочность.

— И ты можешь. Иди! — я сделал приглашающий жест.

Боец не сдвинулся с места. Но потом, когда вернулся Демид с очередным полотном, всё-таки решился: он скрылся в помещенье.

— Хотите вы или нет, но среди вас каждый зайдет в этот шатер, — сказал я, обводя взглядом толпу. — Но картин там мало. На всех не хватить.

Молча стоявший Медведь швырнул на землю благородного и спросил:

— Точно ничего не будет?

— Точно, — заверил его я.

— Хорошо! — проговорил вояка и, смачно сплюнув, сделал шаг в неизвестность.

— Каждый зайдет внутрь? — уточнил Прапор.

— Ага. Каждый. Рекомендую поторопиться!

— Ладно!

Еще один человек ушел в неизвестность. За ним, помявшись, отправились и другие люди.

Откуда-то издалека до меня донесся слабый раскат грома. Я почувствовал несколько крупных капель, которые упали мне на голову. Поднял глаза к небу. Сквозь тучи и облака просвечивал один из трех спутников этой странной планеты. На горизонте появлялась святящаяся полоска. Рассвет, товарищи! А ещё так много нужно сделать, а времени почти не остается. Но если подумать, зачем вообще торопиться? Ну займет пост смотрящего кто-то из других катакомб и что? Мир после этого рухнет? Нет. Жил тысячелетия до этого и проживет еще немного. А я могу за год-другой натаскать бойцов, вправить им мозги, а после захватить власть сперва в этом районе трущоб, а потом и во всех остальных. А после… После будем думать. Хотя это я малодушничаю. Чем раньше появится хоть иллюзорная, но власть, тем раньше я смогу сделать этот мир лучше и справедливей. Но сперва:

— Чего встала? — крикнул я Владе, которая так и не решилась зайти внутрь. Мой голос заглушала разыгравшаяся буря. — Вперед и с песней, внучка! Шагом марш!

— С какой песней?

— Да с любой! — я схватил её за ладошку и утянул за собой.