Учись или умри до конца

Глава 27

Не знаю, может ли кто-то со стороны связаться со мной по браслету, но, кроме Мориса и Рэнди, за ночь никто не попытался меня отвлечь. Не то чтобы я ждала кого-то конкретного, но… Черт возьми, я ждала! Есть же такие мужики, у которых руки отвалятся, если сами девушке позвонят.

Мия косилась на меня с подозрением, но вроде бы без злорадства, а то я уже почти подумала, что угодила в ее масштабную ловушку. Привет, паранойя. Когда через четыре часа (спасибо, что не пять) можно было отвалиться на спинку стула, ощущения были как у столетней бабули – позвоночник буквально осыпался, попа болела, а глаз смотрел на глаз.

– Я спать, – и поползла к раскладушке. Ничего не знаю, мое одеяло, мое спальное место. Отрубилась мгновенно, безо всяких непрошеных мыслей на ночь, закрыла глаза, а потом раз – и утро. А заодно и сопутствующее ощущение полного, конкретного недосыпа во все лицо.

Я сначала даже не поняла, где нахожусь и почему это место так не похоже на мою комнату. А потом увидела Мию, дремлющую за столом, и настроение окончательно помахало ручкой. Пошевелилась и потревожила пружины раскладушки, скрип, наверное, слышали даже в общежитии.

– А? Что? – сонно забормотала Мия, оторвав лохматую голову от столешницы. Вот странно, но мне даже злорадствовать над ней не хотелось. Настенные часы уже даже не намекали, а буквально вопили, что если не поторопимся, останемся без завтрака…

А, нет, точно останемся.

– Проспала!!! – не своим голосом заорала Мия и опрокинула стул. Сигнал для студентов звучал в общежитиях, тут, разумеется, в нем не было смысла. Я почти испугалась, а потом вспомнила, что по нашему же графику сегодня можно не суетиться. О чем я и сказала своей невольной партнерше.

– Плевать я хотела, это все ваши проблемы, – огрызнулась она и перекинула ремешок сумки через плечо. – Я учиться.

– Боишься, там без тебя Лайза уведут? – бросила я ей в спину. Паучиха споткнулась, постояла пару секунд и торопливо скрылась за дверью.

Я осталась в гордом одиночестве.

По-хорошему надо бы сходить к себе, помыться, но за неприметной дверкой обнаружился санузел – без излишеств, но мне хватило, и унитаза с раковиной и полотенцем. Теперь осталось разобраться, в чем заключается суть работы. Как я поняла, хоть комната именовалась дежурной, дежурный сам по себе не требовался, разве что прийти раз в день и проверить настройки. Кстати, об этом.

«Планшет» мы починили. Реально. Не знаю, как это работает, но осколки слились в единое целое, «дно» засветилось и стало похоже на круглый экран. Опыт показал, что экран сенсорный, и я покопалась в опциях чудо-артефакта, пока не нашла те настройки, о которых говорилось в руководстве, выставила температуру, как хотел ректор, на глазок накидала влажность и давление и ткнула в иконку с солнышком. Идеально, я считаю. За панорамным окном стало гораздо светлее, и пусть на небе по-прежнему не появилось признаков хоть какого-нибудь светила, ощущения были как в погожий майский денек. Мои змеюшки раскрутились и потянулись к теплу и свету.

– Благодать… – удовлетворенно протянула я и закинула ноги на стол. Впереди меня ждал день полного расслабона, я приготовилась постигать дзен и прогревать косточки, но уже через полтора часа поняла, что так можно и с ума сойти. Скинула ноги со стола и задумалась.

Безделье – это хорошо, но дома у меня был интернет, смартфон и сериалы по телевизору, а тут только вид из окна и несколько страниц конспекта, в котором я уже ничего не понимала, отвыкла писать, да и когти мешали. Но чем же себя занять?

Лучше всего в памяти сохранился короткий фрагмент лекции Миллхауса Дрея, я бы дослушала до конца, если бы не экстренная ректорская спячка. Как только начинала думать о существовании Светлого факультета, вспоминала потасовку в «Белой лошади». Впечатление о себе потенциальные «светлые» студенты оставили не очень светлое. Конечно, везде отморозков хватает. Однако суть не в том. Среди них была Светка, вся такая в белом и с взглядом человека, который увидел привидение. Впрочем, не так уж она и не права.

К счастью или нет, процесс адаптации притупил тоску, я все реже вспоминала свою прошлую жизнь, даже родителей, чего уж говорить о подружке, но взамен обострились некоторые другие эмоции – например, нездоровое любопытство.

– Почему это нездоровое? – сама у себя спросила я за неимением собеседника. – Интерес вполне логичный.

Решительно поднявшись со стула, я потянулась, стащила шерстяные чулки и, бросив их на раскладушку, направилась к выходу. Планшет тут и без меня справится, а мне надо размяться и – я погладила пустой животик – найти, чем перекусить. На карте еще что-то оставалось, путь в магазин я помнила, временем располагала. Так почему бы и не да?

Днем бумажные фонари не горели, но красную изогнутую крышу все равно было видно издалека, а перед крыльцом чуть в стороне от ступеней за пластиковым дачным столиком двое играли в шашки. Я прибавила шагу и скоро разглядела увлеченные лица игроков – уборщик и продавец, сладкая парочка азиатской наружности.

– Ха! – уборщик азартно шлепнул белый камешек на доску. – Накося выкуси!

Из длиннющего шелкового рукава продавца высунулась невозможно белая, с нежно-голубоватым отливом ручка и когтистым пальцем подтолкнула черный камешек. Лицо уборщика мигом поменялось, он вскочил, снова сел, погрозил сопернику кулаком и призадумался над следующим ходом.

– Во что играете? – спросила я, чтобы меня, наконец, заметили.

– Вейци, – уныло отозвался уборщик. – Ты жульничаешь, лао Вэй! Я все видел!

Пока они снова не увлеклись, я поспешила вклиниться в разговор:

– А что это за игра такая? – Я поискала взглядом стул, не нашла и просто встала рядом. – На шашки похожа. Китайская?

– Как догадалась? – хмыкнул продавец.

– Потому что вы оба китайцы.

Белая костяшка выпала у уборщика из пальцев.

– Это оскорбление! – заорал он и хлопнул по столу так, что доска подпрыгнула, и двухцветные камешки с грохотом рассыпались по столу. – Я не имею к нему отношения!

И ткнул пальцем в продавца. Тот был слишком похож на куклу, чтобы выражать эмоции, но по тому, как всколыхнулась приклеенная ко лбу бумажка с заклинанием, вздохнул.

– Собака ты японская. Забыл, что вы нашу письменность сперли? Вы наполовину китайцы, если не больше.

– Не сперли, а переработали. Это разные вещи, кукла ты китайская.

Назревал культурологический спор с элементами взаимного унижения на национальной почве, из которого я уже поняла, что ошибалась на счет уборщица.

– И Сорамару – это японское имя, – хмуро бросили уже мне, пришлось состроить виноватую мордашку.

– Буду знать, господин Сорамару. Вижу, вы… хм… друзья?

– Враги! – хором ответили они и надулись, как мыши на крупу.

Я склонилась над доской, но шашечки разлетелись, и даже если бы я захотела, не разобралась бы в принципе игры. Впрочем, интересовало-то меня другое.

– Кстати, – будто между прочим заговорила я, – а вы давно работаете в академии?

– Да всю жи… смерть, – ответил Сорамару и начал по памяти расставлять шашечки на доске. – А что?

– Да вот задумалась тут. Нам про Светлый факультет толком ничего не рассказывали, только то, что он есть, – я выдержала паузу. – И мне показалось, что ректор их, скажем так, недолюбливает. С чего бы? Разве мы не одно учреждение? Или есть какие-то подводные камни?

Получилось как-то кривенько, но подвести к нужной теме аккуратно не получилось. Разумеется, эти товарищи насторожились.

– Не суй нос, пока не откусили, – посоветовал продавец.

– Ли Вэй, – мягко осадил его Сорамару, – нечего хвалиться тысячелетней историей, если не можешь с девушками нормально разговаривать.

Я замерла в ожидании продолжения, но вместо этого хитрый уборщик продолжил расставлять камушки по доске.

– Ммм… Так все-таки?

– Кто может понять замыслы вселенной? – пожал плечами Сорамару и покрутил в пальцах белую шашку. – В полном небытии нет ни света, ни тьмы, но само оно – истинная светотень, из которой исходит все, даже то, что нам, простым и мелким существам, кажется незыблемым и вечным. Нет смысла ломать голову над вещами, постичь которые невозможно.

– Пусть все идет путем Дао, – веско добавил Ли Вэй. – Но ты опять жульничаешь, собака японская.

Они опять сцепились, а я отошла, мысленно костеря на все лады их знаменитую восточную философию. Дао, блин. Ведь явно специально мне голову морочили. Почему? По приказу ректора? Тут без пачки чипсов не разберешься.

К слову, о них.

Пришлось снова прервать игру, чтобы затариться вкусняшками. Баланс карты неуклонно двигался к нулю, но я решила, что надо баловать себя, пока есть возможность – и побаловала, закинув в корзину две пачки чипсов со вкусом сыра, кофе 3 в 1, пакетик жевательного мармелада и упаковку сосисок, которые в башне все равно готовить не на чем, но и так сойдет. Зусман, вон вообще говорил, что горгоны кровью питаются, что мне сырые сосиски? Тьфу.

Со съестным набором истинного студента я направилась в обратный путь. Возвращаться на дежурство не хотелось, и я шла максимально медленно, практически ползла, любуясь видами и считая ворон. Вот без шуток, этих товарищей в Академии Небытия хватало, как голубей на городской площади. Я по пути успела открыть одну пачку чипсов и от широты души раскрошила одну чипсинку птичкам. Птички прикола не поняли, скосили на меня блестящие черные глаза, мол, сама свою химозу ешь.

– Ну и дура, – сообщила я ближайшей вороне.

– Не советую вступать в конфликт, – раздался откуда-то голос. – Некоторые из местных ворон работают камерами слежения.

– Работают… что? – я обернулась и столкнулась нос к носу с Ицли. – Напугал! Кто же так подкрадывается к людям?

Змееныш (а почему-то вызывал он у меня исключительно негативные ощущения) широко улыбнулся и сделал попытку подцепить меня под локоток – неудачную.

– В академии нет ничего, что было бы тем, чем кажется, – снисходительно пояснил он.

– Очень глубокомысленно, – фыркнула я. – Мне отсюда надо начинать бояться или как?

Ицли картинно всплеснул руками.

– Ну что ты! Я же не пугаю тебя, просто делюсь информацией. Такие, как мы, должны держаться вместе. Понимаешь?

– Нет, – совершенно искренне ответила я. – Не понимаю.

– Мы особенные. Змееподобные во всех культурах чтились как божества или божественные посланники. Ты, наверное, заметила, как мало змей среди студентов. Только ты и я.

– Морис вообще в единственном экземпляре.

– Это другое.

– Слушай, – перебила я и на всякий случай выставила перед собой ладонь, пресекая попытки сближения, – можешь считать себя исключительным и неповторимым, но иногда это доводит до психолога. И прости, мне надо возвращаться на дежурство.

Я прибавила ходу. Интересно, он так ко всем пристает со своей «божественностью», или это способ подката такой? Если второе, то у меня для него плохие новости.

– Рита, подумай над моими словами! – крикнул он мне вслед. – Я найду тебя!

А вот это уже прям строчка из триллера. Скоро по коридорам буду только с Морисом и Рэнди гулять, а если припечет, то и с ограми под ручку.