Ловец ласточек

Он колебался, будто бы решил, что мы ждём пояснений, но очень не хотел их озвучивать. Кир складывал карту, разгоняя тишину шелестом и хрустом бумаги.

— Ну, вот в субботу и проверим, — бросил он и завёл двигатель.

По адресу, который указала Мария, стоял старый многоквартирный дом. Тот район пестрел старой застройкой: янтарь в Тьярну везли с запада, и городская окраина, где сосредотачивалось производство янтарных ламп, издавна была центром притяжения жизни. Пусть здания уже много лет не реставрировали и никто не расчищал занесённые снегом улицы, в морозном воздухе витал тот самый, ни на что не похожий праздничный дух — люди были беззаботными и расслабленными.

Петер озирался по сторонам. Он словно искал что-то, высматривал среди вывесок и табличек, но не найдя, вздохнул с облегчением. Сквозь арку мы вошли во двор-колодец, такой узкий, что изнутри него дом казался выше, чем был в действительности. Небо прояснилось, косые лучи солнца осветили стены, но не достигли дворового дна, где сгустились холодные тени. При взгляде вверх голова кружилась.

Мы поднялись на четвёртый этаж и какое-то время ждали под дверью. На лестничной клетке было так тихо, что я боялась заговорить, и ребята тоже молчали. Пахло крысами. Штукатурка на потолке растрескалась, в углу большим зеленоватым пятном разрослась плесень. Почему Мария позвала нас сюда?

Клацнул замок, и дверь распахнулась.

— Вы рано.

В первое мгновение я не узнала её. Раскрасневшаяся, Мария утёрла пот со лба и перевела дыхание. Свободная клетчатая рубашка сползала с её покатых плеч, затасканные брюки были подвёрнуты, оголяя щиколотки. Она подвязала волосы платком, убрав под него чёлку.

— Не стойте на пороге. Проходите, раздевайтесь. И обувь оставляйте на коврике — полы ещё мокрые, я выдам вам тапочки.

Меня словно перенесло в прошлое. Высокие потолки, антикварная мебель и устаревшие предметы быта. Пока на плите в чайнике закипала вода, Мария позволила нам осмотреться. Поглядывала за нами с лёгкой досадой, наверное, потому что не успела закончить с уборкой. Пыль осталась на пальцах, когда я провела по клавишам печатной машинки, и заклубилась в воздухе, когда я отдёрнула штору в кабинете, чтобы впустить солнце.

— Это квартира твоей семьи?

— Нет. Здесь не жил никто, кроме меня.

— Но…

На кухне засвистел чайник.

— Идёмте, хватит уже глазеть. Кофе нет, к сожалению, а чай только в пакетиках, но я купила сладостей. Надеюсь, они придутся вам по вкусу.

Оказаться гостями в её доме было странно. Мария обслуживала нас, а мы, присмирев, лишь безучастно наблюдали: боялись, что, если вмешаемся, она обидится или разозлится, хотя ни то, ни другое не было ей свойственно. Но в тот день Мария вела себя не как обычно. Подав чай со сладким, она развалилась на стуле и потянулась. Её ничего не выражавший взгляд потеплел.

— Не стесняйтесь, ешьте, это всё для вас.

— А ты не будешь?

— Без конфет и печений я не умру, — усмехнулась она.

— Мария, — резко произнёс Кир, — давай сразу к сути. Ты ведь знаешь, чего мы ждём.

Она откинула голову, размышляя о чём-то, и вдруг прыснула, развела руками.

— Да уж, от вас не скроешься. И чем только я заслужила ваше внимание? — Побарабанив пальцами по столу, Мария нахмурилась. — Конечно, я знаю, чего вы ждёте. Но и вы должны понимать, что я не просто так держу это в секрете.

— Опять пытаешься от чего-то нас защитить?

— В том числе. Но в большей степени пытаюсь защитить саму себя.

Она подобралась и сложила руки на столе, опустила глаза не то стыдливо, не то покаянно.

— Наверное, для вас не станет сюрпризом, что я сотрудничаю с Рыцарями. Агентство создавалось как особая среда для тех странников, которых необходимо усиленно контролировать. Мне направляют кандидатов, или они сами меня находят, но я принимаю только тех, кому подобная среда может помочь. Действительно помочь, а следовательно, стабилизировать источник. Захотят они принимать Приглашение или нет, уже не моя забота. Я должна лишь следить за их состоянием и регулярно отчитываться перед Рыцарями.

— Но ты же… — в груди у меня кольнуло, — ты же…

— Если ты с ними сотрудничаешь, — подхватил Кир, — то зачем рассказываешь об этом? За всё время, что мы на тебя работали, ты рассказала столько всего, чего нам знать не положено. Подозреваю, что от Рыцарей ты это утаила.

— Конечно. Иначе бы от меня уже избавились.

Мария сделала глоток чая. Потом ещё один. И ещё. Давала себе паузу, чтобы собраться с мыслями.

— Зачем, спрашиваешь? Не знаю. Думала, что так искуплю свои грехи. Потому что на самом деле…

Она осеклась. Уронила голову. Кашлянула, стукнула ногтями по чашке. Её тело сковало напряжением. Качнувшись, будто в попытке привести в движение закостенелые суставы, Мария медленно выдохнула и сказала:

— На самом деле я тоже странница.

Напряжение отпустило её. А меня бросило в жар, и я почувствовала, как ускоряется моё сердцебиение, как разгоняется кровь. Руки мелко задрожали. Вопросы рождались один за другим, смешивались, сливались в невыносимое недоумение, но язык не слушался, не давал их озвучить.

До меня донёсся дрогнувший голос Кира, произнёсший лишь:

— Но… как?

Мария откинулась на спинку стула. Развязала платок, и чёлка соскользнула ей на лоб, спрятав сведённые к переносице брови.

— Мне предрекали раннюю смерть. Я родилась очень слабой и болезненной и была с малых лет прикована к постели. Четыре стены комнаты и заброшенный угол сада за окном — большего я не знала. Мои состоятельные родители приводили всё новых и новых врачей, и каждый из них повторял, что мне осталось недолго. Однако я продолжала жить, как будто им назло. Не то чтобы я надеялась когда-нибудь выздороветь, но в душе желала этого. Жить по-настоящему, увидеть мир за стенами комнаты. Я спрашивала бога, за что он наказывал меня, зачем испытывал. Просила смиловаться, отчаянно просила. Но услышал меня совсем не тот бог, которому я молилась. Вот так, около двухсот лет назад, я пришла в этот мир.

Мария смолкла, давая нам время осознать сказанное, но продолжила прежде, чем мы успели что-либо спросить.

— Меня исцелила моя же магия. Со дня перехода я ни разу не заболела, а любая рана на моём теле теперь заживает за считанные минуты, не оставляя шрама. Я обрела счастье здесь. И я восхваляла Владыку, как никто другой. Пока не получила Приглашение и не узнала правду. Рыцари не смогли убить меня. Потому они предложили мне выбор: стать объектом изучения или сотрудничать. Свободу я теряла в любом случае. Остальное, думаю, пояснять не нужно. Я обязалась служить Рыцарям до тех пор, пока моя жизнь не прервётся, а прервётся она после того, как иссякнет мой источник. Скоро это случится или нет, мне не ведомо.

— Двести лет, — ошеломлённо прошептал Петер и вдруг встрепенулся: — Не могут же тебя ждать ещё две сотни?

— Вполне могут, — Мария пожала плечами. — Наши источники очень богаты.

Петер растерялся и беспокойно заёрзал на стуле, едва держа себя в руках. Кир угрюмо смотрел в пол. Я перестала что-либо ощущать. Внутри всё смешалось в такую кашу, что ни мыслей, ни чувств было не разобрать.

— Можете идти, если хотите, — заговорила Мария. — Вам сейчас, должно быть, противно моё общество. Понимаю. Я полностью заслуживаю вашу ненависть.

— Неправда, — перебил Кир. — Никакой ненависти ты не заслуживаешь. У тебя ведь не было выбора. И ты никому не причинила вреда.

— Этого ты не знаешь.

— Мне достаточно того, что я знаю. Ты заботилась о нас и помогала, несмотря на риски. Разве можем мы после этого тебя ненавидеть?

Мария приоткрыла рот, но слова застряли у неё в горле. В выражении лица слились радость и огорчение. И мне стало ясно, что терзало её, вероятно, многие-многие годы. Почему она так упорно отвергала нас и почему таяла от нашей теплоты. Почему во всех бедах винила себя. Я хотела утешить её, но опасалась, что она не примет моего утешения, отмахнётся как от чего-то ненужного. И вместе тем, пусть я и понимала причины, мне было обидно, что она не доверилась нам раньше. В этой обиде эхом звучали воспоминания о Тау.

Я набрала в лёгкие побольше воздуха.

— Мария, — вырвалось из моих уст неприлично громко, — мне ещё нужно время, чтобы переварить твою историю, но будь уверена, я ни в коем случае не стану относится к тебе хуже. Кир правильно сказал, ты не сделала ничего плохого. И если… если тебе несложно, может, расскажешь нам немного о себе или о своём прошлом? Или хотя бы о прошлом агентства.

— О чём угодно, — поддержал Кир. — Мы с радостью послушаем.

Петер молча закивал головой.

Её взгляд метался с одно лица на другое, пока не остановился где-то посередине, над столом. Ресницы затрепетали, и веки тяжело опустились, а когда глаза вновь распахнулись, в них уже не было ни замешательства, ни печали. Смотря словно бы внутрь себя, Мария улыбнулась.

Она рассказывала, каких странников повстречала за свою жизнь, какой была Тьярна двести лет назад и как появилось агентство. Кем были её первые сотрудники, какими силами они обладали. Умиротворённая, почти счастливая, Мария напоминала добрую сказочницу, и я слушала с упоением, ловя каждое слово. Лишь бы сохранить эти истории в памяти.

Сколько же мы просидели в её светлой, ещё пахнувшей чистотой кухне? Моё забытьё развеяла внезапная тишина: Мария оборвала рассказ и встала заварить свежего чая. За окном валил снег. Крупные хлопья падали по ту сторону стекла, но, казалось, сквозь крышу и потолок проникали в кухню и оседали мне на плечи, сдавливали грудь.

— Что с нами будет теперь? — спросила я.

Мария сняла свистящий чайник с плиты.

— Не волнуйся, я не позволю Рыцарям поймать вас. Есть как минимум два способа сбежать.

— И много кому ты… — начал Кир, но она перебила.

— Нескольким людям я помогла ещё до появления агентства, но из моих сотрудников ты фактически первый, кому я рассказала.

— Фактически? И кто был до меня, Бертран?

— Нет, он узнал от кого-то другого. — Мария наполнила чашки и, сев, облокотилась о столешницу. — Лайонел, — печально вымолвила она. — Лайонел, можно сказать, выпытал у меня правду. Я до последнего сопротивлялась, но он почти обо всём догадался сам.

— Почему же, — встревоженно спросил Петер, — почему же тогда он принял Приглашение?

Мария покачала головой.

— По сей день я мучаюсь этим же вопросом.

Петер крутил в дрожащих пальцах чайную ложку, и она, то и дело выскальзывая, звонко стучала о стол.

— Это ведь не потому, что другого выхода не было? В смысле, иначе, как вернуться в наш мир, от Рыцарей не спрятаться?

— Я уже говорила, альтернатива есть. Бертран сбежал с моей помощью, и мы запутали след так, чтобы Рыцари никогда на него не вышли. Однако такой способ не гарантирует стопроцентной безопасности, в отличие от возвращения в наш мир.

— Но ты не вернулась, — заметила я, — до сих пор.

Мария посмотрела на меня с горькой иронией.

— И как ты это представляешь? С моего перехода прошло двести лет, куда мне возвращаться? — Насмешка исчезла с её лица. — Когда я узнала о такой возможности, то не согласилась расстаться со здоровым телом. А когда передумала, было уже поздно. Я умру здесь, иного пути нет. Но если вы пожелаете вернуться, я расскажу как.