Гильдия Злодеев. Том 4

Глава 3

Теперь я понимаю, почему практически не могу шевелиться. Чёрный эфир… Он не то, чем казался изначально. Это не совсем магия.

Это — связующее звено между живыми и мёртвыми. Между Костей и… мертвыми.

Утропии видели меня. Видели — но считали своим, потому и не трогали.

«Хотите немного пафосного откровения, мастер? — хмыкает Костя. — Все мёртвые в Варгоне — мои маленькие детишки. Они — случайные последствия некоторых действий из моего прошлого. Знаете, когда утропии стали появляться, м? Когда исчез я. То, что вселяет в них жизнь, когда-то было частью меня. Умерев, они впитывают в себя то, что от меня осталось в этом мире. Это и заставляет их гнилые конечности шевелиться. Пока в мире умирают, анклав существует. Сотни лет, тысячи, миллионы. Раса сменится расой, война войной, катаклизм катаклизмом… а анклав останется. Так было всегда и так будет, пока Варгон не пойдёт трещинами и не распылится в бесконечном космосе. Поэтому-то тёмный эфир утропиев для меня намного ценнее, чем чужая жизненная сила. Потому что она моя. Вы с малявкой — редчайшие экземпляры, способные его собирать. А знаете, почему вы ещё редчайшие, а? Потому что вы — живые. Не мёртвые, как они. К счастью или нет, но быть живым среди мёртвых — особая привилегия в их иерархии. Пользуйтесь. М-да, долго же до вас доходит… Зубочистка. Каков наглец!»

Что?.. Костя опять философствует, а я так и не могу справиться с дезориентацией.

Что-то не так. В глазах рябит. Я то чувствую свои ноги, то не чувствую их… И так со всем телом.

«Вы с Нораной — аномалии, мастер. Ошибки. Вселенная считает вас трупами, но вы живы. Странно, да? Может, поэтому вы никак не сдохнете? Кстати, это интересная мысль, пойду её подумаю».

А я наконец понимаю, почему теряюсь в пространстве. Потому что никак не могу осознать, что больше не управляю собой. Я стал… мёртвым. Тем, кем и должен был стать в тот день, когда помер Римус Галлен, а в его тело… попал я.

Открываю глаза.

В данный момент я не Римус. Я — лич, бывший барон-эльф без члена. Точнее — его мёртвая правая рука. Странная зубочистка…

Я совершенно ничего не чувствую, кроме того, что с каждой секундой думать становится всё тяжелее и тяжелее. Не ощущаю ни рук, ни ног, ни лица. Но зато могу ими управлять. Точнее, не так… я могу отдавать команды трупу, находясь в его сознании. Что-то вроде того.

В жилах давно застыла кровь, а звуки сердца не отдаются привычно в висках…

ВШИХ-Х-Х!!!

Сразу несколько костей ломаются в ногах лича, но чёрный эфир мгновенно ставит их на место. Ещё до того, как я понимаю, что моё перемещение в сознание лича больше похоже на телепортацию. Настолько я быстр.

Мёртвой рукой держу за волосы оторванную голову перста. Он моргает, не понимая, что происходит. Рывок второй рукой — и я хватаю за горло утропия, намеревающегося юркнуть мимо меня и сожрать Торна. Приподнимаю его и лёгким движением пальцев ломаю шею. Он всё равно жив, если можно так сказать о зомби, но вот шевелиться больше не в состоянии. Отбрасываю тощую тварь в сторону как пушинку. Следом за ним швыряю и голову перста.

Тело перста пошатывается и падает на Торна, но я успеваю «телепортироваться» и с ноги отправляю его в полёт.

«Советую подумать над тем, мастер, как долго вам дозволено заимствовать силу у самой смерти. Особенно физическую. Личи, знаете ли, предпочитают плетения», — игриво сообщает Костя.

Рапира торчит в груди Торна…

Не в груди! Он подставил руку!

Удар!

Торн ногой отбрасывает меня-лича в сторону. Да с такой силой, что все рёбра ломаются разом, а я отлетаю на несколько метров. Но это не сильно мешает. Я легко поднимаюсь на ноги, хоть и оставил нехилую борозду в кровавой луже на полу.

Торн тоже вскакивает, а я разворачиваюсь и в два прыжка ныряю в пылевое облако. Туда, откуда доносился крик Ионы. Глазами я вижу плохо, но… чувствую всё живое и мёртвое, что находится вокруг. Даже тех, кто очень далеко…

Быстро нахожу её в канаве. Окружена тремя утропиями, стоит по колено в воде, поэтому все движения сильно ограничены. Иону теснят, и единственное, что у неё пока получается, — не умереть.

Я успеваю очень вовремя. Мой мёртвый коллега замахивается на Иону. Она вскрикивает.

Между ними материализуюсь я — спиной к ней и лицом к зомби. Удар, молниеносный и сильный, пробивает меня насквозь, как копьё. Рука утропия торчит между лопатками и машет Ионе.

Оу, такое со мной впервые…

Хватаю руку гада в районе подмышки, вырываю с корнем, отпихиваю его ногой. Вытаскиваю из себя своё новое оружие и со всей дури бью им второго утропия, с хрустом ломая ему всё, что ломается. Третий пытается меня обойти, чтобы сцапать Иону, но я проделываю с ним то же самое, что только что проделали со мной: нанизываю на руку, как на шампур. Приподнимаю над головой и почему-то… злобно на него шиплю.

Тут же чувствую приближение чего-то тёплого за спиной, отклоняю голову. Кинжал Ионы проходит в сантиметре от уха.

Вместе с брыкающимся зомби отскакиваю в сторону, отбрасываю его метров на двадцать в сторону. Так, говорить вроде могу…

— Посланник Первозданного отправил меня на помощь.

Удивительно, но говорю вполне человеческим голосом. Только немножко с хрипотцой.

В глазах Ионы ужас и благоговение одновременно. Но я не успеваю насладиться этой картиной.

Что-то не так…

Ощущение, что если ещё секунду я пробуду в этом трупе, то…

Усилием воли заставляю себя вернуться в Римуса. До того, как произойдёт нечто… неисправимое.

И оно происходит: лич рассыпается на составляющие, не выдержав такой нагрузки на своё и без того дохлое тело.