На ступень выше

* * *

В команду меня всё ж таки подтвердили. Не сразу, конечно. Одиннадцатого декабря, после Портимана, первым был подписан Расселл; неделю спустя, на повторных тестах в Барселоне — Мазепин. Тогда же в кандидаты стал рассматриваться и Бен Барникот, у которого сорвалась сделка с «Премой».

Руководство «Хайтека» долго думало, как выйти из сложившейся ситуации: хотелось бы и получить уже опытного пилота, и поддержать «перспективного» новичка, — и нашло поистине гениальное решение. Они перезаключили некоторые спонсорские соглашения, малость увеличив бюджет на предстоящий сезон, и построили ещё одну — четвёртую машину. А четырнадцатого января нового года я и Бен подписали свой первый контракт в «Ф-3».

К тому моменту я успел вернуться из России, куда ездил на праздники увидеться с родителями — и поддержать их в ожидании судебного вердикта. Заодно в одиннадцатый класс экстерном перевёлся.

Приговор был вынесен в конце января. Отцу дали штраф в сорокакратном размере взятки — что-то около нескольких миллионов. Казалось бы — заплати и вновь радуйся жизни. Тем более что в заначках такую сумму наскрести получалось.

Однако когда у кого-либо всё было так просто.

В феврале аннулировали итоги тендера. Отец подал в суд, но проиграл. В это время нескончаемые проверки обнаружили (или нарисовали, — как на самом деле, мы вряд ли узнаем) кучу мелких нарушений. Деятельность компании приостановили, почти что выполненный подряд передали другой фирме.

Три недели назад предприятие обанкротилось.

Остатков средств хватило, чтобы со всеми рассчитаться. А пока отец раздумывал, какой бы новый бизнес замутить, мы жили на старых запасах и маминых донатах с блога.

Имелась у меня одна идейка, как в будущем подправить наше финансовое положение, но это могло пока и подождать…

Сложнее дело обстояло с моим вопросом.

Если медицинские документы, которые я предоставлял, были фальшивыми, то следовало аннулировать мой допуск к гонкам начиная как минимум с июля. А вместе с ним — и все достижения, ведь я просто не имел права выходить на старт. И в придачу бабло на участие в «Ф-3».

Но на заседании дисциплинарного комитета РАФ в мою пользу неожиданно высказался врач «формульной» команды «SMP Racing». По его словам, моё состояние практически всё время выступления в «Ф-4» было хорошим или удовлетворительным, и оснований не доверять документам он не находил. Лишь в конце сезона он стал кое о чём догадываться и начал выписывать мне допуски с определёнными ограничениями, которые неукоснительно соблюдались. К тому же, я своим самочувствием не создал ни единой опасной ситуации на треке; даже та моя авария с Нико Кари в Аудру — следствие ошибки пилотирования, связанной с особенностями трассы.

Я так полагал, наши автоспортивные деятели были заинтересованы в том, чтобы иметь выпускника родной «четвёрки» в престижном международном чемпионате. А потому всё решили оставить как есть.

За мной окончательно закрепили титул, а за «непрофессиональное поведение по ходу сезона» наложили на меня такой выверт сознания, как условную дисквалификацию на год. Грубо говоря, две тысячи шестнадцатый — это мой испытательный срок, за который я ни разу не должен провиниться. Иначе… понятное дело, ничего хорошего.

Врачу пришлось уйти по собственному желанию. Со мной он после этого не разговаривал.

Кстати, вот удивительный момент: за победу в «Ф-4» мне засчитали второй взрослый автоспортивный разряд, хотя по классификации это был норматив на мастера спорта! Штука в том, что, получив третий разряд за четвёртое место на первенстве России по картингу в две тысячи двенадцатом, Жумакин не смог выделиться на чемпионатах Европы и мира и, после того как подтвердил разряд ещё одним четвёртым местом в России, перешёл в автогонки.

Но это так, к слову.

Описать два месяца занятий на базе в Сильверстоуне я мог бы кратко: смесь курса по физике с киберспортом. Мы вчетвером изучали на материале прошлых лет «евротрёшки» устройство гоночных автомобилей этого класса, взаимосвязь их составных частей, прохождение поворотов (по сути, единственный раздел чисто мастерства пилотирования) — и водили виртуальные болиды на консолях с рулём и педалями. В общем, всё то же самое, чем я занимался на родине — только на инглише и часто с интересными, ранее незнакомыми мне подробностями.

За это время я наладил более-менее дружеские отношения с Джорджем. Всегда сдержанный и рассудительный, он служил в нашей команде пилотов островком спокойствия и стабильности, порой гася своим присутствием витавшие негативные эмоции. Плюс хороший гонщик: поразительно было следить за тем, как быстро и филигранно проходит он виражи компьютерных треков. Тут я с ним ещё мог как-то объективно соперничать, но вот на реальных автодромах — увы, пока нет.

Мы с Беном составили вторую пару гонщиков «Хайтека», получив на этот год номера двадцать четыре и двадцать пять после того, как снялись «Сигнатюр» и пять других команд и тех осталось всего семь. Наши болиды были бело-красными с небольшими отличиями: у Бена — с синими квадратиками, у меня — с полностью синим бортом, так как мы принадлежали к разным программам поддержки — британской «Racing Steps Foundation» и российской «SMP Racing» соответственно. Такой раскраской наши машины сильно отличались от двух основных — серебристых с номерами соответственно одиннадцать и двенадцать. Но то, какими быстрыми они окажутся, зависело в первую очередь от нас.

С Барникотом мы почти не имели схожих интересов (он был на три года меня старше) и не особо общались — но конфликтовать и не думали. Рабочие отношения, не более того.

Мазепин был в нашей четвёрке белой вороной. Сын олигарха, он бесился на каждую неудачу и временами доводил нас всех, в том числе даже Джорджа, до белого каления. До драк не доходило, но я считал это вопросом времени. И удивлялся терпению персонала, работавшего с этим зарвавшимся мажориком.

В начале марта мы провели уже боевые тесты новых машин в Валлелунге (Италия). Никите — ничего удивительного — досталось шасси нового пакета F316; я и Джордж довольствовались прошлогодней «пятнадцатой» моделью, а Бен — «четырнадцатой». Двигатели были новыми, но пока сырыми, и после двух дней заездов Джордж стал только тринадцатым. Сразу за ним — ха-ха — в протоколе расположилась Форман, ещё на пару мест пониже — Бен и я, а Никита ожидаемо оказался последним. А в топ взлетели гонщики «ВАР», «Карлина» и «Мотопарка». «Прематы», очевидно, шифровались, прежде чем продолжить доминировать.

Но я понимал, что любые сессии до начала самих соревнований просто туфта на постном масле. Ведь любая расстановка сил по командам в предсезонье обычно выглядит так:

1. Всё это.

2. Ничего.

3. Не значит.

4. Потому что.

5. У всех.

6. Разные.

7. Программы.

Лишь в сериях рангом повыше в конец списка можно было бы поставить откровенных аутсайдеров наподобие «Хааса» и «Уильямса» из «эфадины». А так мы находились без малого в равных условиях, и талант гонщика имел сравнительно большое значение.

И всего-то оставалось это продемонстрировать.

Чем я сейчас и собирался заняться.